Леди ангел - Сьюзен Джонсон

Устремляясь в ее глубины, он словно пытался раз и навсегда поставить на ней свое тавро, чтобы никогда больше она не могла снова исчезнуть из его жизни. А она… она ждала этих проникновений, дугой изгибаясь ему навстречу, как благодатная земля отдается умелому садовнику, мечтая, чтобы он посеял в ней семя.

В ней уже не осталось ничего — ни разума, ни воли, только неистребимое желание, чтобы он всегда оставался внутри нее. Ее тело приветствовало каждое его проникновение, ее руки царапали его тело, ее лоно бросалось навстречу каждому удару его плоти.

Однако несмотря на то, что в сознании Кита тоже не оставалось места ничему, кроме самых первозданных инстинктов, он все же почувствовал приближение оргазма и попытался выйти из возлюбленной. Но Анджела, задыхающаяся, не видя и не понимая ничего вокруг себя, только крепче обвила его тело ногами и, неистово прижимаясь к нему, стала безумно шептать:

— Нет, нет, останься…

Она безрассудно жаждала его любви, его тела, но поскольку не могла обладать ими, живя в своем фальшивом и ханжеском мире, хотела, чтобы он хотя бы оставил в ней свое семя. В самом дальнем, потаенном уголке своего сердца она хотела… его ребенка.

— Нет, — жестко прозвучал голос Кита.

— Ну пожалуйста, — продолжала молить Анджела, сцепив руки вокруг его шеи.

Кит отдавал себе отчет в том, что легко может преодолеть сопротивление Анджелы. Не понимал он только одного: почему не делает этого. Он чувствовал вокруг себя горячую плоть этой колдуньи, правившей миром его самых греховных помыслов и жаждавшей стать колыбелью его семени. Подняв взгляд чуть выше, он увидел ее отражение в зеркале у изголовья кровати. Она казалась маленькой, с прозрачной кожей, ее тело, придавленное его огромным торсом, выглядело беззащитным. Сейчас они были похожи на самозабвенно спаривающихся животных — распаленного самца и самку, олицетворяющую материнство. И тогда инстинкт продолжения жизни, прятавшийся до поры в каком-то потаенном уголке его сознания, которого не коснулись эволюция и цивилизованный глянец, наконец откликнулся на ее мольбы. Кита охватил животный азарт, он захотел владеть ею полностью, без остатка. Сомкнув руки, он поднял Анджелу и прижал ее к себе.

Порывистый вздох вырвался из ее легких.

Он прижал ее еще крепче.

Не отводя глаз от зеркала, Кит смотрел, как напрягаются мускулы его ног, наблюдал за ритмичными движениями своего тела, но видел лишь красивое животное, не имеющее ничего общего с человеком и руководимое самыми примитивными позывами, которые святоши называют грехом. Ее спина расслаблялась, а податливая плоть гостеприимно расступалась под его натиском, страстно отвечая на каждый приход желанного гостя. А затем в его сознании вновь прозвучали ее слова любви, которые он так часто слышал в Истоне — сладкая песнь сирены, которой он был не в силах противостоять.

И он остался, не понимая, что движет им — инстинкт, желание угодить любимой или, может… любовь?

Она гладила его плечи, руки, мускулы, сбегавшие вниз по спине, и нежный пушок, что курчавился у копчика. Он казался ей страшно и загадочно далеким, чужим и безжалостным в своей неумолимой поступи по ее жизни. А она… она любила его безоглядно.

Он терзал ее, ел ее заживо, бросая и швыряя по огромной постели, и по-звериному звучало в этой обтянутой лиловым шелком комнате его тяжелое дыхание. Их отражение возбуждало и тревожило его. В какое-то мгновение Кит удивленно подумал, почему ее призывное тело будит в нем желание быть грубым, в то время как со всеми остальными он лишь играл в какую-то невинную игру? А затем у него перехватило дыхание и — в своем уме или нет, — он перешел ту черту, за которой уже не было возврата. Спина его выгнулась, глаза — закрылись, и тугая мощная струя ударила в лоно любимой.

Анджела встретила ее безумным криком, забившись в безумном пароксизме оргазма, потрясшего не только тело, но и душу. Забившись, она закричала, принимая в себя новую жизнь, и, обессилев, в изнеможении рухнула на сбившиеся простыни.

Опустошенные, не в силах шевельнуться, они лежали, впившись в друг друга, пока наконец яростное пламя не превратилось в мирно тлеющий огонек. Тогда, приподнявшись на локте, Кит поочередно поцеловал ее в соленую щеку, мочку уха и уголок рта. Нежно разомкнув ее ноги, он снял их со своей талии и осторожно уложил на постель.

— Ты обладаешь подлинным даром убеждения, — улыбнулся он, ласково лизнув ее разгоряченную щеку.

— И все-таки я сильнее тебя. — На лице Анджелы блуждала рассеянная улыбка.

— Может быть. Надеюсь, мне не придется об этом пожалеть.

— Уж я-то не пожалею — это точно, — прошептала она. — Я хотела, чтобы ты наполнил меня.

— Как долго ты можешь со мной оставаться? — спросил он несколько минут спустя.

— Столько, сколько захочешь ты, — прошептала она.

— Не говори так. Ведь это же неправда.

— Я знаю.

Они оба знали это, но сейчас им хотелось не думать, хоть ненадолго отбросив весь здравый смысл в этом мире.

— Я заслужила тебя. Я так много работала! — сказала Анджела.

— А я тем временем тренировался, готовя себя к этой ночи.

И они вновь отправились в плавание по океану желаний, используя в качестве корабля широкую постель мадам Чентизи, а скомканные простыни служили им вместо парусов. Они вновь были вместе, истосковавшись друг по другу. Одиночному плаванию каждого их них пришел конец.

После того как их любовный угар успел немного развеяться, а скомканные простыни были сброшены с постели и бесформенной грудой валялись на полу, Кит, почувствовав потребность умыться, поцеловал пылающие щеки Анджелы, ее улыбающиеся губы, нежно освободился от ее объятий и, встав с кровати, подошел к столику, на котором стояли таз и кувшин.

В то же самое время Анджела, обложившись подушками, наслаждалась, наблюдая за возлюбленным. Она любовалась его стройным телом — одновременно худощавым и мускулистым, сочетавшим в себе мощь и грацию, приобретенным в результате самозабвен-ного увлечения плаванием под парусами.

Кит поднял глаза и, увидев, как смотрит на него Анджела, улыбнулся.

— Ты следующая. Какую воду предпочитаешь — погорячее или наоборот?

— На твое усмотрение. Мне нравится, когда ты ухаживаешь за мной.

Глядя на Кита, Анджела думала, что он — самый красивый мужчина на всем свете. Ее тело откликалось на самое легкое его прикосновение, она никогда не могла насытиться этим мужчиной, и сколько бы времени они ни провели в постели, ей все время казалось: мало, мало…

— А потом я напою тебя чаем.

— Это что, ритуал, принятый в подобных заведениях?

— Нет, просто я подумал, что тебе этого хочется. — Кит отложил мыло. Его влажная кожа блестела в свете лампы, он все еще находился в возбужденном состоянии.