Сдвиг - Дейл Пек

Чандлер открыл рот и замер.

— Я бы сказал, мы живем в ужасном мире, но что это изменит?

БК пожал плечами.

— Не знаю, почему это произвело на меня такое впечатление. Это было воспоминанием отца, не моим. Но много лет мне это снилось. Снился тот мальчик. Не думаю, что он хотел на них напасть. Думаю, он хотел им что-то сказать.

— Сказать — что?

— Не знаю — может быть, предупредить.

— Предупредить?

— О последствиях. О том, что никакая победа не является чистой или окончательной. — Он перевел взгляд на Чандлера. — Мы найдем ее, Чандлер. И не важно, сколько это займет времени.

Немного помолчав, Чандлер спросил:

— У тебя есть «кислота»?

БК вытащил из кармана небольшой прямоугольник промокательной бумаги.

— С наилучшими пожеланиями от Ричарда Альперта. Если бы ты только меня дождался…

— Ладно, ладно, — смеясь, сказал Чандлер, не давая БК договорить. — По крайней мере об этом беспокоиться нам не нужно. — Он потянулся к бутылке и разлил по стаканам виски. Через шесть часов БК проснулся абсолютно голым, мучаясь от головной боли и сухости во рту. Чандлер исчез.

Провинция Матанзас, Куба

22 ноября 1963 года

Джанкана предоставил четырех человек и катер, но последнюю милю Ивелич заставил их идти на веслах. Береговая линия была пустынной, на сколько хватает глаз, но Ивелич решил подстраховаться и велел выключить двигатель.

Гарса, с палкой в левой руке и разбитым фонарем — в правой, ждал их у причала.

— Товарищ! Рад нашей новой встрече.

— Новой? — Ивелич прищурился в фонарном свете. — Так это был ты? Там, в Камагуэй? Значит, лекарство помогло.

Гарса улыбнулся:

— Извини, я направил тебя по ложному следу.

— Что было, то прошло, как говорят американцы. Займемся лучше делом — скоро рассвет.

— Рыбаки выйдут раньше. — Гарса посветил фонарем позади себя, и луч света выхватил старый грузовик. Ржавчины в нем было больше, чем железа. — Она в кузове.

Даже впятером — бедро Гарсы еще не зажило, чтобы он мог поднимать тяжести — им понадобился почти час для погрузки полутонной бомбы на катер. Небо на горизонте посветлело, какая-то птица затянула в лесу громкую одиночную трель.

— Насколько я понимаю, вы мне кое-что привезли, — проговорил Гарса, когда они закончили.

Ивелич спустился вниз и вскоре вышел — на плече он тащил тело Наз. Он положил ее на причале и передал Гарсе пузырек из темного коричневого стекла с глазной пипеткой в пробке.

— Держи ее без сознания, пока не окажетесь на месте. Поверь, ты в этом заинтересован больше всех.

— Как скажешь, — ответил Гарса, посмотрев на безжизненное тело, лежавшее на досках. — Это всё?

— Думаю, с последним я справлюсь сам, — сказал Ивелич, вытаскивая пистолет.

— Что за… — начал Гарса, но Ивелич уже открыл огонь. Через десять секунд четыре подручных Джанканы были мертвы. Ивелич вернулся на катер. Гарса думал, он выбросит тела за борт, но тот только отпихнул ногой убитого мафиози от штурвала.

— Вы вступили в круг избранных, мистер Гарса, — произнес Ивелич, заводя двигатель. Кажется, с атомной бомбой в трюме он более не испытывал беспокойства, что его могут засечь. — Желаю тебе не забывать, как высока входная плата. Я выброшу тела в море, — добавил он. — И тебе не придется их закапывать.

— Спасибо. Стало быть, к мисс Хорошие Манеры это не относится. — Гарса пнул ногой лежавшую на причале девушку. — Какие еще будут указания?

Ивелич отчаливал.

— Она должна жить. Как поступить с ребенком — решай сам.

— Ребенком?

— Похоже, она залетела, — ответил Ивелич не оборачиваясь.

Нос катера смотрел в сторону моря. Ивелич открыл дроссельный клапан, и катер с ревом набрал скорость. Когда он исчез на горизонте, Гарса перевел взгляд на прекрасное лицо спящей девушки и сообразил, что русский так и не сказал, как же ее зовут. Вот тебе и «мисс Хорошие Манеры».

Он нагнулся, чтобы поднять ее — дотащить с больной ногой тело до грузовика будет непросто, — но как только он дотронулся до нее, глаза ее открылись. От неожиданности Гарса отпрянул.

Девушка, не озираясь, устремила взгляд прямо ему в глаза.

— Где я?

Ее глаза казались глубокими, как лагуна, и чем больше Гарса смотрел в них, тем в большую пучину погружался. Вдруг он сообразил, что не знает, на каком языке она к нему обратилась: на английском или испанском.

— Eres en Cuba[43], — тихо ответил он и добавил: — Мисс Хаверман. — Он смутно понимал, почему Ивелич не называл ее имени, но как еще ее могли звать?

Наз продолжала смотреть ему в глаза. Она ничего не говорила — во всяком случае, ее губы не шевелились, — но Гарса не сомневался, что она задала вопрос. Попросила об услуге. Ответ мог быть только один.

— No te preocupadas[44], мисс Хаверман, — ответил он и никогда в жизни не был так искренен. Он бросил палку и взял девушку на руки. Если нога и болела, он этого не чувствовал. — Не волнуйтесь. Я позабочусь о вас.

Даллас, штат Техас

22 ноября 1963 года

«Кретин, кретин, кретин!» — злился на себя БК и, не находя от досады места, выскочил на балкон. Небо было затянуто серыми тучами, и моросил мелкий дождь. За три последних дня Чандлер от него сбегал уже во второй раз. Ну почему он не приковал его наручниками к кровати?

Там, где он вечером поставил машину, асфальт был мокрым. Значит, Чандлер уехал уже давно. Молодая пара укладывала чемоданы в светло-голубой «рэмблер», и БК крикнул:

— Подождите!

— Что-то случилось? — доброжелательно улыбнулся муж, когда БК подскочил к машине.

— ФБР! — БК махнул жетоном, купленным за пять долларов. — Я забираю машину по служебной необходимости. — Только сейчас он заметил на сиденье младенца и передал его изумленной матери.

Карты в машине не было, и ему понадобился почти час, чтобы добраться до первого адреса из тех, что дал ему Джаррелл. Слава Богу, он их запомнил — Чандлер забрал список с собой, хотя и утверждал, что все помнит. По этому адресу в самой северной части города стоял неказистый одноэтажный сельский дом, окна которого были завешены мятыми занавесками. БК проехал мимо и припарковался чуть дальше, а к дому вернулся пешком, стараясь держаться в тени дубов вдоль дороги. Дождь к тому времени уже кончился, и влажный воздух клубился, насыщенный испарениями. За бурого цвета газоном, сейчас мокрым после дождя, явно не следили: не поливали, не стригли. Более того, из трещин в асфальте на подъездной дорожке росла высокая трава, свидетельствуя о том, что по дорожке давно не ездили.