Миф об идеальном мужчине - Татьяна Устинова

– Мы полетели, только чтобы договориться с Борисом освадьбе. – Даша улыбнулась ему ласково, как неразумному. – Он давно был влюбленв меня, всю жизнь, с детства, а я поняла, что… Что он… – Она слегка сбилась сосвоего лирического тона и даже чуть покраснела. – В общем, я поняла, что хочувыйти за него замуж, только недавно. Мы поговорили по телефону, и он пригласилнас к себе. Даже билеты купил. Так торопился…

– Было бы странно, если бы он не торопился, – сказал Димагалантно. Он вдруг совершенно перестал видеть перед собой ангельской красотыдевушку и теперь видел только человека, который может сообщить ему важныесведения. Если только Дима не спугнет ее. Но он не спугнет. Он умный.

– Надо же, – сказал он, как бы со стороны следя за собой,чтобы не переиграть, – а я нигде дальше Антальи не был. Ваш… Борис в Италиипостоянно живет?

– Да, – подтвердила Даша. – Он уехал туда еще летом и теперь– да. Теперь живет постоянно. Даже гражданство у него двойное. Он перевел тудабизнес, дела и теперь живет там. Говорит, что не может без моря и солнца. – Оназасмеялась. – И мне там очень понравилось, очень.

Вот и наша больная бабушка объявилась, подумал Дима все также отстраненно. Больная бабушка, о которой хлопотал Евгений Васильевич Бойко,нашла способ отбыть за границу без помощи Сергея Мерцалова. Больную бабушкузовут Борис… А дальше как?

– Значит, вы почти что итальянка, – с восторгом глядя наДашу, сказал Дима. – У вас и фамилия будет итальянская?

– Нет, что вы! – Она засмеялась. – Фамилия Бориса вполнерусская, ничего итальянского – Гладышев. Ну, и я тоже буду… Гладышева, –произнесла она с некоторым усилием. Она смяла сигарету и поднялась из кресла,грациозная, поразительно стройная, очень красивая. – Что это они там так долго?– спросила она недовольно. – Мама!

Ей почему-то неловко, понял Дима, и стало неловко, когда онапроизнесла фамилию. Что-то тут было еще… Какая странная поспешность! В Италииони с матерью пробыли почему-то всего три дня, таинственный Борис не прилетел сними оплакивать потенциального тестя и лучшего друга. Что-то тут все-таки…

Не слишком хорошо понимая, что именно делает, Дима взял снизкого розового столика изящную пепельницу с двумя окурками и вышел на кухню,всем своим видом демонстрируя желание поухаживать за осиротевшей Дашей и еематерью. Он решительно направился к раковине, под которой, согласно повсеместнораспространенной традиции, должно было помещаться мусорное ведро. Димараспахнул светлую деревянную дверцу, больше похожую на крышку ларца ссокровищами. Ведро оказалось там, где и должно было оказаться. Оглянувшись надверь, Дима быстро снял качающуюся крышку и заглянул. В ведре было пусто,заправленный в него пакет казался только что выглаженным и даже не смятым, лишьна дне болталась какая-то скатанная в шарик бумажка. Дима вытащил ее, сунул вкарман, вытряхнул в ведро пепельницу и вернулся в гостиную. Даша попалась емунавстречу.

– А я думала, что вы ушли, – сказала она с недоумением.

– Я… пепельницу вытряхнул, – сказал Дима, и скулы у негопокраснели. – Чтобы не пахло…

Даша посмотрела ему в лицо с такой оскорбительной жалостью,что он чуть было не вытащил из внутреннего кармана и не сунул ей под носслужебное удостоверение.

– Спасибо, – у самой двери в кабинет с чувством произнеслаОльга. – Вы мне очень помогли. Спасибо, и держитесь.

Безупречная Дашина мать проводила их до двери, позвенелацепочками, пощелкала замками, и они вышли на лестничную площадку. Несговариваясь, они молчали до тех пор, пока не пришел лифт. Дима пропустил Ольгувперед, двери закрылись, и они посмотрели друг на друга.

– Зачем ты в кухню таскался? – спросила Ольга. – Что искал?

– Жениха Даши Васильковой, к которому она летала в Италию,зовут Борис Гладышев. Он друг ее покойного папаши. В мусорном ведре я нашелбумажку, – Дима полез в карман. – Я решил, что если была какая-то записка,связанная с таким поспешным отъездом за границу, то она так в ведре и лежит.Вряд ли ее кто-то сжег или в карман положил…

– Ну, ну, – заторопила Ольга. Дима разгладил бумажку, и,сталкиваясь головами, они прочли:

“Милый, прости! Мы с Дашей решили уехать. Не ищи нас – мырасстаемся навсегда. Позже сообщим тебе о месте нашего пребывания”.

– Вот суки, – сказала Ольга легко. – Папанька-то не простотак окочурился. Он с горя окочурился, когда узнал, что две его крали свалили клучшему другу. Вот суки, право слово…

Лифт остановился, и они вышли из ухоженного подъезда поджадно-любопытным взглядом вахтерши.

– Димка, ты молодец! – сказала Ольга, едва только ониоказались на крыльце. – Нет, ты не просто молодец, ты умница! – Она потянуласьи поцеловала его в твердую щеку. Он сверху посмотрел на нее, вид у него былсмущенный. – Я же говорила тебе, что ты будешь классным профессионалом, у тебячутье. Я еще буду к тебе на доклад ходить, когда ты выйдешь в генералы.

– Да ладно тебе, – пробормотал Дима. – Куда теперь? К врачу?Или в морг?

– Сначала к врачу, а потом в морг, – покладисто согласиласьОльга. – И тормозни у автомата, я должна Ларионову позвонить, рассказать прото, какой ты гениальный сыщик.

– Спасибо, – неловко сказал Дима.

Несмотря на то, что слова, которые ему наговорила Ольга,были приятными и залечили почти все раны, на душе у него было скверно. Онвспоминал голливудской красоты девушку, у которой только что умер отец икоторая только и думала о том, как бы поскорей отделаться от скучных похоронныхобязанностей и улететь в Италию, где много солнца и моря и было двадцать пятьградусов, когда она улетала, узнав, что ее отец умер от разрыва сердца,прочитав записку, оставленную ему матерью.

– Я готов, – сказал Полевой, – поехали?

– Поехали, – согласился Андрей и не двинулся с места.Полевой знал такие его настроения. Они означали, что майора нужно на несколькоминут оставить в покое, тогда вскоре он очухается и поведает миру о своихсомнениях и тревогах. Если начать приставать, майор разозлится, заорет и ничегохорошего из работы уже не выйдет.

– Хочешь Люську посмотреть? – спросил Полевой минут черездесять. Молча сидеть ему надоело, и он решил, что необходимое время ужевыдержал.

– А? – рассеянно переспросил майор.

– Не “а”, – сказал Игорь. – Люську хочешь посмотреть?

– Давай, – согласился Андрей. Он ничего не понимал в детях,тем более в чужих, но всегда покладисто смотрел, понимая, что отказом можноглубоко оскорбить тонкие чувства любящего родителя.

Игорь с гордостью вытащил из внутреннего кармана несколькоглянцевых снимков и выложил их на стол перед майором.