Темный дом - Алекс Баркли

— Не скромничай, ты же работаешь на один из самых престижных журналов в этой области.

— Да, они регулярно поручают мне довольно интересные заказы. Но вначале были некоторые связи и доля везения, — объяснила Анна. — Журнал не охотился за мной, это я к ним пришла. Закончила колледж, четыре года проработала дизайнером, рискнула… Рекомендацию мне дала моя преподавательница. В журнале работала ее хорошая знакомая. Вот так все и вышло.

— Тем лучше. Ты рискнула, и у тебя получилось. И если бы ты с первого раза не оправдала их надежд, они бы с тобой расстались, не так ли?

— Да, все правильно. Только хочу сказать, что финансовую часть лучше поручить не мне. Джо говорит, что я и домашний-то бюджет вести не умею.

Они рассмеялись.

Шон вытащил из чулана большой чемодан, положил его на кровать, раскрыл, затем распахнул дверцы шкафа и принялся собирать вещи. Услышав шум, в его комнату вошел Джо.

— Что происходит? — спросил он.

Шон резко обернулся.

— А постучаться ты не мог? — зло спросил он.

— Я постучался, но ты не ответил. Что ты делаешь?

— Собираю вещи.

— Шон, давай поговорим спокойно. Ты уезжаешь? Куда, позволь тебя спросить.

— Домой, в Нью-Йорк.

— Что?! И кто же тебя надоумил это сделать?

Шон понурил голову.

— Дедушка прислал мне билет и деньги. — Он тряхнул головой.

Джо посмотрел на стол и увидел конверт. Проговорил: «Ну, это мы еще посмотрим», — схватил конверт и двинулся из комнаты.

— А чемодан ты можешь положить обратно в чулан! — крикнул он Шону, уже спускаясь с лестницы. — Вернется мама, скажешь ей, что после разговора с дедушкой я решил немного прогуляться. И зайти к Данаэру. Буду через час-полтора. Надеюсь увидеть тебя за ужином.

— Давай-давай. Там тебя Данаэр так обслужит… Они все нас ненавидят…

Нора сняла с полки с десяток книг и журналов по искусству, собрала их в стопку, принесла на кухню, разложила на столе. Из каждой книги торчало по нескольку желтых закладок. Она стала раскрывать их, показывая Анне, какие именно картины собиралась выставить. Затем она перешла к газетным вырезкам, в которых сообщалось о ее деятельности в сфере искусства. Свою маленькую лекцию Нора закончила рассказом о своей переписке с различными редакциями, издательствами и небольшими провинциальными галереями.

— Замечательно. Жаль только у меня дома нет ничего, что могло бы тебя заинтересовать. Я когда-то начала писать несколько картин, но так их и не закончила, — смущенно проговорила Анна.

— Непременно погляжу, — ответила Нора, продолжая рыться в бумагах.

— А это кто такой? — Анна обратила внимание на фотографию молодого мужчины с мрачным лицом. — Какой-то художник?

Нора взглянула. Среди книг случайно оказался факс, который ей показывал Фрэнк. Она спохватилась, попыталась убрать его, пробормотала:

— Нет, это Фрэнку прислали, а он домой прихватил. Зачем — не знаю.

Анна внимательно рассмотрела фотографию и вдруг побледнела.

— Боже мой! Так кто это? Ты не знаешь? — Она повернулась и посмотрела на Нору, дрожащей рукой взяв снимок. Нора молчала. — Зачем он его принес? — Анна нагнулась, снова принялась изучать лист, на котором был распечатан снимок, увидела в самом углу четыре едва заметные буквы «ккези». — Часть нашей фамилии, Нора. Ты не знаешь, это имеет какое-то отношение к Джо? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Прости, Анна, я совершенно не в курсе. Подожди, скоро придет Фрэнк, и ты сама у него все спросишь.

— Нет, Нора, извини, я должна идти. Мне нужно срочно поговорить с Джо.

Джо взял трубку радиотелефона и, нервно расхаживая по комнате, начал стучать по кнопкам, набирая номер отца. Услышав его голос, сразу сказал:

— Какого черта ты это сделал?

— Предполагаю, что ты говоришь о билете на самолет. Да, я отправил его Шону, потому что он мой внук и я должен ему помогать.

— Разыгрываешь из себя добренького богатенького дедушку? Шону твоя помощь без надобности.

— Мальчику требуется отдых, на него свалилось слишком много неприятностей.

— А тебе какое до этого всего дело? Зачем ты тянешь его к себе? Нечего ему делать в Нью-Йорке. Я не говорю уже о том, что его отъезд будет выглядеть как бегство.

— Ничего страшного не произошло. Шон позвонил мне, попросил помочь, я ему помог.

— Помог скрыться? Странно, что я вообще после этого с тобой разговариваю. К тому же мне что-то не верится, что Шон тебе звонил. Скорее наоборот.

— По-моему, ты не вполне понимаешь, что с ним происходит.

— А ты понимаешь? — Джо повысил голос.

— Понимаю. Ему всего шестнадцать, и на него смотрят как на преступника.

— Помолчи! Что тебе вообще известно о шестнадцатилетних!

— А тут еще ты… бегаешь по деревне, суешь нос не в свои дела, — продолжал Джулио. — Шон волнуется.

Джо помолчал, ошеломленный сказанным.

— В любом случае это не твое дело! — отрезал он.

— Когда мой внук несчастен, это становится моим делом.

— А когда твой сын несчастен? Тогда что? — вспылил Джо.

— Успокойся, мамочка и папочка все так же любят тебя, но только вместе им жить противопоказано, — холодно произнес Джулио.

— Не строй из себя добрячка, ты, безжалостный тип.

— Мы говорим о Шоне, а ему нужно все забыть. Для этого он должен уехать. Ему надоело смотреть, как люди переходят на другую сторону улицы, лишь бы не здороваться с ним.

— Перестань! Его никто не избегает. Уж я-то знаю.

— Он смотрит на все иначе, чем взрослые. Сейчас у него переходный период, и ты должен это осознать. В вашей задрипанной деревне никто о таких вещах не знает, зато знаю я. И его не должно беспокоить все то, что там у вас происходит. Отпусти его, пока не стряслось еще большей неприятности.

— Ах вон оно что! Ты пытаешься наверстать упущенное на Шоне? То, чего ты лишил меня, решил отдать внуку.

— Мне очень жаль, что у тебя такая длинная память.

— Плевать мне на твою жалость. Шон останется здесь. Закончит школу, поступит в колледж, и в твои руки он не попадет, запомни! Я не дам тебе сделать из него игрушку для демонстрации перед твоими учеными друзьями. Значит, ты хочешь за счет Шона прилично перед ними выглядеть? И не думай! Тебе стыдно за своего сына, который стал полицейским, так теперь ты решил отыграться на внуке? Да, я не стал говенным энтомологом, зато я отличный полицейский. И можешь думать что хочешь.

— Только странно, что такой отменный полицейский вдруг оказался не у дел. Недооценили?