Люблю тебя врагам назло - Татьяна Никандрова

Я заметила, как его взгляд невольно метнулся в зону моего декольте, и в глазах появились знакомые чертики.

— Шикарное платье, Малыгина, — отметил он, когда я уже вышла из-за стола.

— Спасибо, — улыбнулась я и последовала за Катей.

— Давай сначала в тубзик сгоняем, — шепнула она мне на ухо и повела в уборную.

Дамская комната в клубе выглядела не менее помпезно, чем основной зал. Раковины были выполнены из стекла, а гигантские зеркала в золотой оправе располагались буквально по всему периметру.

— Нравится тебе здесь? — поинтересовалась стоящая рядом Вера, поправляя макияж.

— Нормально, — пожала плечами я. — Я вообще не любитель клубов. Но тут красиво.

— А как тебе девицы в латексе? — спросила Катя, выходя из кабинки.

— Ты про танцовщиц? — уточнила я, расчесывая волосы.

— А как же. Потеют поди бедняжки! Прикинь, каково это в кожаных трусах плясать? Они же совсем не дышат!

Я рассмеялась. Синеволосая девушка подкупала своей непосредственностью.

— Слушай, Кать, — неожиданно для себя расхрабрилась я. — Я понимаю, что это не мое дело, но… Что у вас с Ярославом?

Ее вроде бы ничуть не смутил вопрос.

— Ничего такого, — обыденным тоном ответила она и, едва я успела обрадоваться, добавила. — Мы просто спим.

— Спите? — севшим голосом повторила я и на секунду понадеялась, что говоря слово "спим", она имела в виду сон.

Но ее следующая фраза окончательно расставила все по местам.

— Ну да, шпили-вили, все дела, — рассмеялась Катя и направилась к выходу.

Я почувствовала, как что-то тяжелое с глухим стуком упало в пятки. Неужели мое сердце?

— Идешь танцевать? — через плечо бросила Катя.

— Да, — отозвалась я, стараясь скрыть волнение в голосе. — Сейчас приду.

Я включила воду, оперлась руками на раковину и уставилась на тугую беловатую струю.

Вот и все. Калашников с Катей. Именно поэтому он не звонил мне сегодня. Поэтому не хотел общаться наедине. Я всего лишь девушка из прошлого. И я ему не нужна.

В моей душе погас свет. Стало невообразимо горько от того, что моя мечта быть с Яром утекает как сквозь пальцы вода. И я ничего не могу с этим поделать.

Алиса

— Девушка, вам плохо? — сочувственно поинтересовалась незнакомка, стоявшая неподалеку.

— Нет, все в порядке, спасибо, — я натужно улыбнулась и вышла из туалета.

На танцполе я заметила Катю с Верой и медленно стала приближаться к ним. Однако на полпути я почувствовала на себе обжигающий взгляд. Так мог смотреть только Ярослав. Он сидел у барной стойки в метрах пяти от меня и улыбался уголком рта.

Я остановилась, медленно провела рукой по волосам и стала плавно двигаться в такт музыке. Мне было плевать, что я танцую одна среди толпы незнакомых людей. Я не приближалась к Ярославу. Знала, что он смотрит, и хотела растянуть этот момент подольше.

Душевная боль от Катиных слов и алкоголь смешались в моей крови, став хорошим удобрением для обиды, которой наполнялось сердце.

Я понимала, что это глупо, но не могла справиться с накрывшими меня эмоциями. Да, мне было обидно. Ведь я так и не смогла разлюбить Калашникова.

А он смог. Хотя раньше говорил, что наша любовь вечна. Выходит, обманывал.

Внезапно я почувствовала на своем бедре чью-то ладонь. Повернув голову, я заметила позади себя высокого блондина. Парень явно подкатывал ко мне в танце.

В любой другой ситуации я бы скинула с себя руку этого нахала и убежала. Терпеть не могу этих пьяных заигрываний. Но сейчас под пристальным взглядом Калашникова я не стала этого делать.

Мне хотелось, чтобы ему было так же обидно, как мне. Пусть тоже почувствует себя обманутым. Я осознавала, насколько подлым и низким было это желание, но, несмотря на это, шла у него на поводу.

Я откинула волосы назад, плавно двигая бедрами, и позволяя блондину прижиматься ко мне ближе. Парень не растерялся и начал шептать мне в ухо какие-то мерзости.

— Ты такая сексуальная! Очуметь можно! — его дыхание коснулось моей щеки.

Я ничего не ответила. Лишь коротко усмехнулась.

Кажется, Ярославу созерцание моего танца с другим совсем не нравилось. Улыбка покинула его губы, а на лице читалась смесь досады, гнева и неприязни. Калашников едва уловимо покачал головой.

Я посмотрела ему прямо в глаза, продолжая изгибаться в танце. Напористый блондин выделывал какие-то па позади меня, и я уже с трудом терпела его.

— Как насчет выпить? — предложил он.

— Не хочется, — отказалась я и повернулась к нему лицом, обхватив шею руками.

Парень хотел приблизиться, но я умело удерживала расстояние между нами. Слегка повернувшись, я вновь перевела взгляд на Яра и вздрогнула от того, что неожиданно стакан в его руке лопнул. Часть осколков вместе с содержимым полетела на пол, часть прилипла к его ладони.

Калашников продолжал злобно смотреть на меня, первые секунды не замечая, как кровь стекает по его руке. Я охнула, отстранилась от блондина и подлетела к Ярославу.

— Ты ранен? Тебе больно? — взволнованно спросила я, аккуратно обхватив его ладонь с тыльной стороны и рассматривая порезы.

Ярослав выдернул свою руку из моей и то ли с отвращением, то ли с горечью произнес:

— Все мои по-настоящему глубокие раны — твоя награда, Малыгина.

Он развернулся и пошел прочь. Я ошарашенно смотрела ему вслед, пытаясь ухватить смысл его последней фразы. На глаза почему-то навернулись слезы. Шумная обстановка клуба вдруг сделалась давящей и неприятной.

Я решила выйти на воздух. Подышать и проветрить голову.

Оказавшись снаружи, я с шумом набрала кислород в легкие и выдохнула. Голова немного кружилась. Мысли путались.

Ночная Москва не спала. Народу около "Власти" хоть и поубавилось, но все же было много. Рядом то и дело проезжали машины. На улице было оживленно, как днем. И только большая пузатая луна на небе выдавала ночь.

Мимо меня проходили молодые люди, стреляя похотливыми взглядами. Побочным эффектом ношения шелкового платья, надетого мной ради Калашникова, было то, что оно привлекало внимание совершенно неинтересных мне мужчин. И от этого было не по себе.

Я обняла себя руками и поежилась. Вечер проходил совсем не так, как я хотела.

— Зачем ты дразнишь его? — раздался за спиной голос Кати.

— Что? — я повернулась к ней, не понимая, о чем она говорит.

— Считаешь, что недостаточно поиздевалась над ним, когда бросила, а в качестве объяснений оставила жалкую записульку? — ее тон и вид были непривычно серьезными. От былой веселости не осталось и следа.