Иван-царевич и С. Волк. Похищение Елены - Светлана Багдерина

— Как я счастлив, что первым из моего народа увидел Солнце!.. — Огранщик, облегченно улыбаясь, откинулся на теплый песок и прижал повязку к глазам. — Когда они выйдут на поверхность, это будет обязательно Ночью, и мы не будем спать всю Ночь, а будем смотреть на Звезды, а Утром все вместе встретим Солнце!.. Но я предупрежу, чтобы они не смотрели на него в упор… Как они будут счастливы тоже… Как рады… Если человек не видел Солнца — жизнь его прожита зря… Кстати, Путешественник, ты имел возможность подумать над тем, как помочь моему народу выбраться наверх?

— Ты хочешь сказать, как сломить их сопротивление и вытащить их наверх? — кисло поправил его Волк. — Или после вчерашнего выступления у тебя еще остались какие-то сомнения по этому поводу?

Улыбка медленно сползла с лица Виктора.

— Что я мог сделать… Глупые люди… Их загнали под землю, как камнеежек, обратили в рабство, а они счастливы!..

— Как кого? — недопонял Серый.

— Ну, ты в детстве приятелям загадку загадывал? — проснулся Шарад.

— Какую загадку?

— «Кто это — маленький, зеленый, камни ест?».

— Н-нет… А кто это?

— Маленький зеленый камнеежка, кто же еще.

— Преглупое животное, но хорошая шкура для сапог, — добавил Виктор. — Из крупного может выйти даже две пары. Хотя такими большими они вырастают редко.

— А-а… А из чего у вас одежду шьют, раз уж про это речь зашла?

— Базальтовое волокно.

— Я так и думал, — с видом знатока кивнул Серый, взяв на заметку при случае спросить у Ивана, где растет базальт.

— Значит, нет никакой надежды возродить наш город?.. — тоскливо проговорил Огранщик, возвращаясь к больной для него теме. — И мои люди так и останутся рабами?.. Я не понимаю, как так можно — предпочесть остаться сытым рабом с крышей над головой, и отказаться от голодной, бездомной, безводной, но свободы!.. Мне стыдно за них, Путешественник…

— В принципе, можно вернуть реку обратно в старое русло, — пожав плечами, стал рассуждать вслух Волк. — Можно спустить вниз те металлические ворота, которые мы видели в том зале, привалить их к дыре, а сверху присыпать камнями и песком. Масдай нам в этом поможет. Тогда колодцы наполнятся, и в городе снова можно будет жить. После капитального ремонта, конечно… И завоза продовольствия… Можно пробраться в ваше Королевство и поодиночке перебить стражу и запугать всех остальных недомерков, чтобы они не мешали нам. Но как заставить людей вылезти из-под земли, если они этого не хотят… Я не знаю.

— Конечно, я всегда могу вернуться… — угрюмо заговорил Огранщик. — И еще раз попробовать поговорить с ними… Сначала с родней и друзьями… Потом… если они не передадут меня стражникам… с остальными, кому можно доверять… Наверное… И тогда, может быть, мы соберемся и вырвемся на волю…

— Ты сам веришь в то, что говоришь? — вмешался в разговор Шарад.

Виктор вздохнул и отвернулся.

— Вот видишь, — удовлетворено продолжил джин. — Даже ты понимаешь, что заставить их оттуда выбраться может только чудо. Поэтому давайте не терять времени и…

— Или волшебство, — вдруг проговорил Волк.

— Что?..

— Ребус. Когда мы найдем твой кувшин, и ты поменяешься местами с Иваном, мы сможем вернуться сюда и все исправить?

— Я не Ребус, я Шарад!.. И — да, я один из самых могущественных джинов в нашем мире. Я могу построить дворец или разрушить город…

— А можно, чтобы и дворец построить, и город? — загорелся идеей Огранщик и даже вскочил на ноги.

— Легко, — снисходительно повел сутулым плечом Шарад.

— И вытащить мой народ на землю?

— Не проблема.

— И наказать угнетателей?

— С удовольствием! — энергично потер ладошки джин. — Что мы с ними будем делать? В этом веке самое модное наказание угнетателям подземных народов — это…

— Потом, потом, — замахал на них руками Волк. — По дороге обсудите. А сейчас, джин, погадай лучше, там ли еще твой сосуд. Нам надо спешить.

— Слушаюсь и повинуюсь…

* * *

Иван отложил фолиант в сторону, отодвинул чернильницу с пером и стопку пергаментов, на которых он выписывал основные даты и события «Истории Третьей Великой Войны джинов и людей» автора, пожелавшего остаться неизвестным.

Если бы не события, сопутствующие его появлению здесь, он мог бы подумать, что попал в рай. Все полки, стеллажи, этажерки, шкафы, тумбочки, корзины и даже тазы под кроватью были забиты книгами. Научными трудами, магическими трактатами, описаниями самых невообразимых стран и земель, приключений и путешествий, которые бедному королевичу Елисею, наверняка, даже и не снились. Самые старые из них были написаны еще на папирусах, грубо выделанных шкурах и глиняных дощечках, а новейшие, если как следует принюхаться, еще распространяли запах свежей краски — наверняка, и месяца не прошло, как вышли они из-под пера переписчика.

Свободной от беспорядочной экспансии вещей оставалась только одна стена.

Она была ровна и гладка, как бывает ровной и гладкой поверхность воды. Как вода, она отражала в себе все, что размещалось и происходило в кабинете джина. В движение, подобно потревоженной брошенным камнем поверхности озера, она приходила только тогда, когда его вызывал из их мира Фарух. И тогда царевич мог противостоять этому призыву не больше, чем лосось перед нерестом — зову реки, в которой он когда-то появился на свет. Что бы он ни делал — все мгновенно выпадывало у него из рук, и он, не разбирая пути, бросался в это безводное озеро, поднимая волну, выплескивавшую его на той стороне реальности…

Вспомнив о Елисее, Иванушка почувствовал себя виноватым. Ведь, если посчитать, он не вспоминал про него уже несколько недель!.. Раньше о таком святотатстве и помыслить было немыслимо, и скажи ему кто-нибудь такое дома, он не только поднял бы его на смех, но и посчитал бы за ненормального.

А вот, гляди-ка же…

Не вспоминал…

Надо же…

Кряхтя и ойкая, он кое-как поднялся с ковра. Ноги, шея, спина, руки и даже уши затекли от долгого полусидения-полулежания в разнообразных позах — одна неудобнее другой. Судя по всему, стулья, диваны и кресла в стране джинов или не были еще изобретены, или были уже запрещены, как предмет излишней роскоши. И лукоморская анатомия царевича после полуночи физических мучений за увлекательными книжками взбунтовалась.

И Иван чувствовал, что подавить эту смуту могла только энергичная прогулка.

Но прогулка где?

Ходить по кабинету Шарада было хоть и интересно, но опасно для окружающих объектов — свидетелями тому уже стали три пробирки, две колбы, большая реторта, какой-то замысловатый, но очень хрупкий приборчик и чучело неизвестного страхолюдного зверя — размером при жизни он был с буйвола, морда и все восемь лап как у крокодила, а хвост загнут колесом кверху и с жалом длиной с меч — как у скорпиона.