Сестры Гримм - Менна Ван Прааг

Разглядывая рисунок, Беа думает о том, что она чувствует, скользя над землей на планере – там, в небе, она бесстрашна, непобедима, свободна. Она так поглощена рисунком, что не замечает, как официантка ставит на столик ее тарелку. Изображение кажется таким таинственным, неземным и в то же время таким реальным. Кто же мог его нарисовать? Беа ищет имя автора, подпись, но видит только нацарапанные в правом нижнем углу буквы Л. М. Ч. Она проводит пальцами по линиям крыльев, по тщательно вырисованным перьям. Беа так заворожена тем, что видит, что даже не чувствует слез на своих щеках.

4.14 пополудни – Скарлет

По дороге в магазинчик, торгующий периодикой и книгами, Скарлет останавливается перед величественной стеной Колледжа Святой Екатерины. Каждую осень листья обвивающего их плюща становятся желтыми, янтарными и красными. Под порывами ветра они трепещут, похожие на тысячи язычков пламени, лижущих стену. Это продолжается в сентябре, октябре и даже в ноябре. Скарлет приходит сюда, по меньшей мере, раз в день. Для нее это что-то вроде паломничества, идти сюда от «Кафе № 33» три минуты. Обычно вид этой стены ободряет ее, придает ей сил. Сегодня это для нее алтарь, перед которым она должна склонить голову и покаяться в своих грехах.

Перед ней снова встают образы из ее сна. Искра. Огонь. Истошные крики ее матери. Их она не помнит, но они были, были наверняка. Убийца. Чтобы не заплакать снова, Скарлет спешит дальше.

Проходя мимо «Фицбиллиз», она замедляет шаг. Через окно видно, что за одним из столиков сидит девушка, любуясь рисунком. Делая вид, что ее внимание привлечено поддонами, на которых красуются теплые, липкие сдобные булочки с изюмом, Скарлет смотрит на девушку, которая беззвучно плачет.

Она уверена, что встречала эту девушку и раньше, но дело не только в этом – она знает эту девушку очень близко, так близко, как могла бы знать сестру. Если бы у нее была сестра. Как кто-то может быть одновременно и незнакомкой, и сестрой? Хотя, думает Скарлет, именно таковы теперь и ее отношения с собственной бабушкой.

Эсме!

Надо возвращаться домой. Она слишком надолго оставила свою бабушку одну. Она вышла только затем, чтобы купить пинту молока для приготовления оладий с голубикой. Взглянув на девушку в последний раз и позабыв про молоко, Скарлет бежит обратно в кафе.

5.05 пополудни – Лео

Лео сидит в лекционном зале факультета права, пытаясь сосредоточиться на том, о чем занудно талдычит доктор Хусейн и что как-то связано с деликтным правом, но из этого ничего не выходит. Зачем он вообще явился на эту лекцию? В последнее время Лео пропустил их уже так много, ограничиваясь сдачей убогих эссе на консультациях, на которые он нередко опаздывает, что скоро его наверняка вызовет к себе заведующий учебной частью. Хотя, даже если его исключат из университета, это неважно. Вполне вероятно, что через неделю он умрет, так какое это имеет значение?

Теперь ему важно одно – сохранить жизнь Голди. И вместо того, чтобы пытаться постичь тонкости деликтного права, ему надо каким-то образом убедить Голди, что он не сошел с ума, и в то же время не перепугать ее и не довести до нервного срыва. Ему надо быть одновременно убедительным и осторожным.

– …так что, если взять в качестве примера дело Бекетт против Харгривза, надо принять во внимание…

Лео захлопывает учебник, встает, хватает свою сумку и выходит из зала. Тридцать изумленных студентов поворачиваются и смотрят, как он уходит.

6.01 пополудни – Голди

Вернувшись вечером домой, я решаю попробовать еще раз, на сей раз не с украденной розой, а с маргариткой, которую я сорвала в парке. Я говорю себе, что не унижусь до абсурдных надежд, но встреча с моей сестрой и чтение начала романа-комикса, героиней которого являюсь я сама, придали мне душевных сил. Благодаря моей роли супергероини в этом комиксе мне кажется, что наличие у некоторых сверхъестественных способностей все-таки не совсем уж невероятно.

Когда я кладу маргаритку на кухонный стол, глядя на свое можжевеловое деревце, в моей памяти поднимается воспоминание: голое деревце, лишенное хвои, мои руки смыкаются вокруг него, и мне кажется, что его умолкшее сердце оживает… Меня охватывает предчувствие, предвкушение, я чувствую кураж… Кладу ладони по обе стороны от цветка и сосредоточиваюсь на нем. На сей раз я гадаю, каково это – быть таким цветком: дыхание ветерка на его лепестках, тепло солнца на его листочках. Я представляю себе, что рядом со мной находится Лео, и Ана тоже. И тут я думаю о ма. Вдруг вспоминаю, что она могла творить мелкое волшебство, хотя сама, возможно, этого не осознавала.

Когда я вспоминаю об этом, мысль о том, что я могу поднять что-то в воздух, особенно что-то столь невесомое, как маргаритка, не кажется мне такой уж фантастичной. Вернее, не более фантастичной, чем атом, электричество или радиоволны. Если подумать, то разве телекинез и телепатия – это что-то более экстраординарное, чем электронная почта или мгновенный обмен текстовыми сообщениями? Я смыкаю большой и указательный пальцы каждой руки и пристально смотрю на лежащий в промежутке цветок.

Ничего. Я закрываю глаза.

Поднимись.

Сощурившись, смотрю на цветок.

Поднимись.

Щурюсь опять. Ничего. Я раскрываю глаза.

Поднимись!

И цветок поднимается. Совсем чуть-чуть. Я уверена. Почти.

8.38 пополудни – Беа

Едва взглянув на табличку, Беа поворачивает дверную ручку и с силой распахивает дверь, ударив ею по книжному шкафу. Быстро пройдя в кабинет, девушка роняет свою сумку, снимает пальто и на ходу сбрасывает одежду, пока не остается в одной юбке.

Доктор Финч, держа в руке ручку, смотрит на нее.

– Что ты делаешь?

Ничего не говоря, Беа взгромождается на его письменный стол, свалив студенческие эссе, которые слетают на пол, как листья в Навечье.

– Подожди…

– Оставь их. – Беа садится ему на колени и задирает юбку.

– Что-то я не пойму, – говорит доктор Финч, возясь с молнией на своих брюках. – В прошлый раз ты сказала, что больше никогда…

Она отстраняется.

– Ты хочешь, чтобы я ушла?

– Нет. – Он расстегивает молнию. – Нет, нет, нет.

– Тогда заткнись.

Доктор Финч хмурится, открывает рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого испускает долгий вздох, когда Беа насаживает себя на его член.

– О боже…

– Я же сказала – заткнись. – Девушка заталкивает его еще глубже, и Финч издает стон. Она отводит руку и, когда он закрывает глаза, с силой бьет его по щеке.

Его глаза тут же открываются.

– Какого черта?..

Беа дает ему еще одну пощечину.