Тварь 1. Графские развалины - Виктор Точинов

На графские развалины.

Это был тот самый «неперспективный номер», который, подчиняясь исключительно интуиции, выбирают опытные охотники – и валят, к удивлению коллег, матерого зверя… Объяснить свой выбор Костик никому не смог бы: развалины казались неподходящим убежищем даже для одного человека, а держать там пленников было попросту невозможно.

Он и не пытался ничего никому объяснять, – и себе тоже. Костик давно отучился бороться со своими иррациональными предчувствиями и искать им объяснение.

…Небо к вечеру затянуло тучами, луна и звезды не проглядывали, а отсвет далеких фонарей едва долетал за ограду «Графской Славянки».

Костик опустил на глаза прибор ночного видения и бесшумной тенью двинулся к развалинам. На вагончик-сторожку – безмолвную, с погашенными окнами – он не обратил внимания. Хотя логика подсказывала: противник, судя по всему, побывал там трижды – и вполне может прийти еще раз.

Но Костика вела не логика.

Он медленно и бесшумно стал обходить руины – ни одна ветка не хрустнула под ногами, ни один каменный обломок не сдвинулся со своего места, – умение ходить беззвучно Костик оттачивал долгие годы.

Органы чувств, напряженные до предела, никакой информации не доносили.

За чернеющими проемами дверей и окон – ни звука, ни отблеска.

Никаких подозрительных запахов.

Ничего.

Ничего, кроме туго, как пружина, сжимающегося внутри ощущения: дичь рядом! Банальное выражение: нутром чую! – являлось в данном случае не метафорой…

Пистолет-пулемет, который Кравцов так и не опознал (австрийский «Штейер МП-69»), Костик держал в руке, на боевом взводе, готовый пустить в ход в любую секунду. Игрушка калибром 9 мм была не из легких, полностью заряженная, тянула больше трех килограммов, но Костик привык, не замечал тяжести и владел ею виртуозно. Глушитель навинчен заранее – ни к чему ночной пальбой тревожить покой мирных граждан.

С обратной стороны дворца, выходящей на Славянку, не хватало изрядного участка стены.

Костик медленно прошел сквозь этот пролом и оказался в обширном, с трех сторон огороженном помещении, тянущемся до самой сердцевины развалин. Над головой темнело лишь ночное небо. Под ногами зияли провалы, ведущие в подвальные помещения. Костик склонился над одним из них, долго вслушивался, затаив дыхание. Ничего.

Он отошел под прикрытие одной из стен, укрылся в нише. В принципе и в центре зала мрак стоял непроглядный, никак не позволяющий разглядеть ночной камуфляж Костика без соответствующей оптики, которой у беглого психа оказаться не должно…

Но противник за минувший день заставил относиться к себе с уважением. Стоило подготовиться к любым сюрпризам.

Тягуче потянулись минуты ожидания. К исходу первого часа Костик подумал, что ночи в начале лета несколько холоднее, чем ему представлялось, но не сделал никакого движения, позволяющегося согреться, стоял как стоял. Еще через какое-то время привычка мозга к логичному мышлению стала помаленьку вытеснять интуитивные предчувствия с захваченных позиций: Костик все больше убеждал себя, что ошибся, что Сашку здесь совершенно нечего делать… Впрочем, все сомнения не мешали ему так же чутко сканировать окружающее пространство.

А потом он услышал.

Негромкий звук, короткий и больше не повторившийся.

Костик задержал дыхание и прекратил даже малозаметные и беззвучные движения, не дающие нарушиться кровообращению…

Что это было?

К тихим шорохам, издаваемым нагревшимися за день, а сейчас медленно остывающими развалинами, он привык и уже не обращал на них внимания. Птица? Крыса? Что-то еще?

Звук повторился. Немного другой. И – несколько ближе…

После третьего сомнений не осталось – по развалинам кто-то шел. Аккуратно – и, скорее всего, не вслепую. С таким же, как у Костика, «ночным глазом».

Не беда. Луч света из небольшого, но мощного фонаря, укрепленного над «Штейером» вместо снятого коллиматорного прицела, мгновенно выведет из строя любую ночную оптику. А не имеющего оптики противника просто ослепит. Проще было выстрелить в темноте, не зажигая фонарь, но тогда оставался шанс завалить непричастного человека, зачем-то оказавшегося в развалинах… Брать маньяка живым Костик не собирался.

Очередной звук раздался совсем близко. Пора, решил Костик, поднимая оружие. Через пару секунд серый, смазанный силуэт обрисовался во внутреннем проеме стены – на противоположном конце зала.

Яркий белый свет разорвал темноту. Пришелец замер. На секунду, не более. Но этой секунды Костику хватило, чтобы понять:

Он!

Вооруженный псих!

Полоса стали, тускло блеснувшая в руке, сомнений не оставляла.

– Эвханах! – громко выкрикнул псих, шагнув к Костику.

Ослепленным он не казался. И прибора ночного видения на нем не было. Что это значит, Костик не стал задумываться. И что означает странный крик, выяснять тоже не стал. Диалоги перед финальной схваткой хороши в голливудских боевиках.

Костик спокойно и молча выстрелил психу в голову.

И промахнулся.

Вернее, не промахнулся – попал именно туда, куда целился. Просто психа там не оказалось.

Приглушенные выстрелы наполнили ночную тишину. Только впавшие в панику зеленые салаги давят на спуск, выпуская обойму одной очередью, – Костик стрелял одиночными. И в панику не впал, хотя встревожился и неприятно удивился.

Психу давно полагалось лежать на земле, словив головой пулю. Не лежал. Шел к Костику – не прямо, рваным зигзагом, постоянно и мгновенно меняя направление и скорость. Казалось, его голова, тело, конечности живут своей отдельной жизнью, двигаются совершенно независимо друг от друга – и на каждом шаге возникают вовсе не в той точке пространства, в которую собирался попасть их владелец…

Луч фонаря – и пули! – не поспевали за психом.

Костик пытался своим шестым чувством предугадать ритм движений, выстрелить туда, где окажется враг. Нажимая на спуск, каждый раз был уверен – попадет. И каждый раз промахивался.

Лишь раз в жизни Костик видел такое – в исполнении высокого мрачного человека по прозвищу Танцор. И считал, что больше не увидит.

Двадцать пять пуль – вся обойма – ушли в никуда. Псих преодолел три четверти расстояния.

– Эвханах!!! – снова выкрикнул он и двинулся быстрее. Как почувствовал, что патроны кончились.

Костик зарычал сквозь зубы. Менять обойму некогда. Да и незачем… Ладно… Он погасил фонарь, быстро опустив со лба «ночной глаз».

Зрение у психа оказалось феноменальное. Зрачки меняли свой диаметр с невиданной скоростью. Он не потерял способность видеть раньше – неожиданно ослепленный. Не потерял и сейчас, оказавшись в кромешной тьме.