Буря настигнет - Нари Орлан

— Мы с Беатрисой договорились! Ее полностью устраивал такой вариант.

— Не верю! — встряхивал я его с каждым словом. — Где она? Где она сейчас?!

— Не знаю! Не знаю! Я ее отпустил.

— Почему?

Я пристально вглядывался в испуганные глаза. Поразительно. Какова перемена! Куда только подевалась спесь и гордыня? Почему-то я разочарован. Ожидал, что отец, увидев магию, будет продолжать гнуть свою линию, ничего не страшась?

Возможно. И теперь утратил свой авторитет для меня. Да, я ненавидел отца, но иногда себе признавался, что восхищаюсь им. Сейчас он свалился с пьедестала.

— Мы заключили некоторый договор…

— В обмен на что ты ее отпустил?

— Она будет работать на меня. Под прикрытием выполнять разные задания…— Отец опасливо взял меня за предплечья, поморщившись. Наверняка ткань неприятно врезалась в кожу, ибо я крепко держал его за шкирки. — Отпусти, пожалуйста, давай спокойно поговорим.

Я разжал руки и направился к креслам, по пути захватив бутылку воды и осушив ее.

— Нам не о чем особо говорить. Просто скажи, как вы договорились с ней связаться в следующий раз.

— Ты потерял голову, Ирий… Она преступница. У нее скверный характер, нет образования…

— И ты взял ее на работу!

— Шпионить — единственное, что она умеет! Мне не хотелось бы видеть ее матерью своих внуков. Она не годится…

— По-твоему, меня волнует твое мнение? Прошу прощения, но по поводу моей жизни меня не волнует ничье мнение, кроме моего! К тому же смешно слышать, как тебя волнует судьба твоих внуков, когда тебя почти десять лет не волновала моя жизнь…

Приоткрытый рот отца захлопнулся. Он опустился в кресло с высокой спинкой и, потупившись, сказал:

— Я договорился с Беатрисой о встрече завтра. Не стоит требовать адрес — я сам спрошу ее, не передумала ли она. Ведь она говорила, что не хочет с тобой видеться.

Лжет или нет?

— Жду завтра от тебя звонок, — бросил я напоследок и, открыв магией замок, покинул кабинет.

Мне надо прийти в себя. Вот она сегодня утром была в моих руках, вот ее забрали, там ее убили, а потом оказалось, она жива.

В пустом коридоре я прижался лбом к стеклу. За окном набирала силу пуховая буря. Уже наладила воздушные потоки бесовка? Я готов был сорваться с места и бегать по улице, зарываясь ногами в пуховые сугробы, звать ее, кричать, лишь бы увидеть, лишь бы убедиться, что она вправду жива.

Потерял голову… Я не влюбился, нет, я вляпался во что-то серьезнее. Куда там сравнить эйфорию от концерта… Она померкла. Во мне будто вместо нервов оголенные провода — искрят, плавят, сжигают все вокруг.

Раньше ведь вместо нервов были струны, строчки, клавиши. Во что я превратился? В дикого безумного зверя, вечно голодного. Рядом с ней невозможно насытиться, а вдали от нее — умираю.

Я вялым шагом, пошатываясь, побрел по коридору. Как дожить до завтрашнего дня? Возможно, отец солгал. Но в итоге у меня испарилась наглость постоянно дергать его и отрывать от пола.

Влить в себя литр виски и поспать там, где свалит, — хорошая идея.

Бесовка правда согласилась на то, чтобы мир посчитал ее умершей и я в том числе? Если да, если ей настолько плевать, то лучше бы я никогда ее не любил.

У машины, на бампере которой фанатки фломастерами написали номера телефонов, склонилась девушка. Еще одна фанатка? Она одета в серые штаны, черную кофту и кепку, с фонариком пыталась разглядеть что-то в салоне.

Едва уловимые характерные движения рук — немного нервные, будто вечно куда-то спешит. Округлые ягодицы. Осторожная, мягкая поступь. И сердце не солжет — оно чувствовало на расстоянии, бешено заскакало в груди.

Я приготовился бежать, догонять. Благо, сегодня нога в порядке. Но пока не спугнул, медленно шел навстречу. Диких усилий стоило не броситься стремглав, не сграбастать ее в охапку, не зацеловать до смерти.

Она, может, наконец-то ощутила на себе мой пронизывающий взгляд, ибо обернулась. Я напрягся, готовясь ринуться в погоню. Но она не бежала. Выпрямилась, выключила фонарик и слегка приподняла козырек кепки.

Чужие губы дернулись в улыбке. Карие глаза блеснули. Другая внешность, но это она. Я быстро подошел и замер от нее на расстоянии метра, будто напоролся на прозрачную стену.

— Это я… Жива, как видишь. Поговорим в машине? Только давай без фокусов — у меня мало времени.

Я не смогла. Пусть кивала, когда отец Ирия, Йерун Нордли, говорил, что лучше для всего мира, если умру. Тем более для Ирия…

Но в вихре спутавшихся потоков воздуха и пуха меня прорвало. Я расплакалась. Чуть не загубила деревья. Слезы застилали взор, мешая видеть, мешая верно разматывать смерч.

Пух всегда чутко влиял на мои эмоции, будто задевал что-то в душе. Бывало, лишал негатива, расслаблял, а бывало — взрывал во мне то, что, казалось, намертво погребено.

Ирию ведь будет больно, когда он услышит новости. Или нет? Без понятия. Пока мой смартфон и деньги у него в машине, я не могу зайти в интернет. Поэтому я сразу после того как расправила воздушные потоки и наладила циркуляцию пуха, отправилась домой к Келлану. Телепортом, на жалких полчаса.

Мне хватило пять минут. Келлан едва кресло не перевернул от шока, когда я нарисовалась в его комнате. На мониторе играло видео, где Ирий в очках возле машины кричал фанаткам: «Она умерла, моя девушка! Любимая девушка, понятно! Она одна и другой такой никогда не будет! Дайте мне уехать! Я хочу… хочу… увидеть ее в морге! Мне надо! Ясно? Надо сейчас, или я с ума сойду!»

Келлан живо тряс меня за плечи, пытаясь заглянуть в глаза, в то время как я изворачивалась, заглядывая за широкую спину бывшего, чтобы смотреть видео.

— Что произошло, Беа? Как ты смылась из-под стражи? Почему везде пишут о твоей смерти?

— Потом, все потом. Где он?! Где Ирий?! Где он сейчас?!

— Беа, черт тебя подери! Объяснись сначала!

— Ты ведь следишь за ним? Следишь, да?

Он закатил глаза и, махнув рукой, свалился в кресло.

— В детективном агентстве отца. Не знаю, в каком кабинете. Взламывать код доступа на их камерах я не буду. Дождись лучше его на стоянке. Он приехал на машине Арвида.

В ту же секунду меня след простыл. Правда, чуть позже я вернулась за фонариком, наскоро перерисовала внешность и, уже на стоянке, от скуки заглядывала в мрачный салон автомобиля. Не совсем, правда, от скуки — меня страшно потряхивало, нужно было чем-то заняться.

Я не могла так жестоко исчезнуть из его жизни. Он яростно, отчаянно кричал, будто потерял самое дорогое. Он всему миру заявил, что любил преступницу. Прямо не сказал, но фанатам не составит труда сложить два и два.