Избранное. Том первый. Рассказы и сказки - Святослав Владимирович Сахарнов

окошке «до востребования» кивнула ему, защёлкала письмами в ящике.

— Вам опять тоненькое, — огорчённо сказала она и протянула жёлтый листок с отпечатанным типографским текстом.

— Опять не нашли!… Снова запрашивать будете?

Прохор Петрович кивнул, отошёл к конторке, морщинистыми загрубевшими пальцами взял ручку, прямыми высокими буквами написал открытку.

Девушка мельком взглянула на неё, выше и правее слов «адресный стол» наклеила марку.

— Пошли, Машка, назад, на катер! — сказал Прохор Петрович.

Была война

Лоцман лежал на узкой катерной койке, укрытый ватником, и смотрел, как в круглом иллюминаторе вспыхивают синие и жёлтые солнечные зайчики.

За бортом, казалось совсем рядом, у локтя, бормотала, булькала вода. Койка чуть-чуть покачивалась.

Лоцман уснул.

Ему опять приснилась война. Дымные пароходы в таллинском порту. Жена с дочкой на палубе парохода. У дочки в руках была красная плетёная корзинка. Отдали швартовы, пароход развернулся и отошёл от причала. Сотни рук заметались в воздухе над чёрным пароходным бортом. Среди них мелькала — не угадать какая — рука жены и светилась поднятая над головами красная корзинка. Пароход уходил в Ленинград. Вдруг завыли сирены. Отчаянно затарахтели зенитки. С запада, прячась в облачных полосах, на город плыли вражеские самолёты.

Пароход отчаянно задымил и поспешил к другим кораблям — военным — под прикрытие их орудий.

Прохор Петрович стоял, прижавшись спиной к бетонной стене склада, и смотрел, как мечется по палубе красная корзинка…

— Прохор Петрович! — раздался голос. В каюту просунулась голова матроса. — Вас в порт вызывают, к начальству!

«Опять уговаривать», — подумал Прохор Петрович, снял со стены фуражку, натянул ватник и вышел на палубу.

Катера

Начальник сидел за большим пузатым столом и вертел в руках толстую зелёную авторучку.

— Вот и ты! — сказал начальник и кивнул.

Прохор Петрович остановился перед столом.

— Как здоровье? — спросил начальник.

— Ничего.

— Вот, вот… только что ничего. Дело есть срочное. Не знаю, как с тобой и быть.

Прохор Петрович пожал плечами. Он мял в руках фуражку с гербом, смотрел на зелёную авторучку и думал: «Сейчас опять начнёт про берег…»

— Проводка есть одна. Срочная, — сказал начальник и поскрёб пальцами лысый выпуклый череп. — Катера в бухту Надежда провести надо.

— Раз надо… — сказал Прохор Петрович.

— Военные катера. Народ там молодой; винты тонкие, сидят глубоко. Наломаете дров — всем отвечать… — Начальник поморщился и махнул рукой. — Ладно! Всё равно: все лоцмана́ в разгоне — идти надо тебе… Стареешь, Прохор Петрович, стареешь! Вон глаза — как углем обведены… В Надежду вход-то теперь по-новому: от буя рекомендуется поворот влево. Обмелело там. Ну, иди!

…Катера подошли ночью.

По узенькому трапу Прохор Петрович поднялся на борт головного.

На мостике, рядом с рулевым и сигнальщиком, стоял молодой лейтенант.

— Лоцман? — спросил лейтенант.

— Лоцман.

— Отходим!

Позади Прохора Петровича послышалось сопение, трап подпрыгнул.

— Это ещё что такое? — спросил лейтенант и посмотрел в темноту. — Вахтенный, не пускать собаку!

— Медведь тут, товарищ лейтенант! — крикнул вахтенный.

— Какой медведь? Гнать его!

Прохор Петрович, не говоря ни слова, повернулся и пошёл по трапу назад.

На катерах уже заводили моторы.

— Чёрт его знает что! — сказал лейтенант. — Это ваш медведь? Так ведь поймите, нельзя его брать на военный корабль!

Прохор Петрович пожал плечами.

— К вечеру шторм обещают! — сказал сигнальщик.

— Тьфу ты!.. Пропустите зверюгу! — сказал лейтенант. — Только чтоб её духу около мостика не было. Пускай на корме сидит. И к пулемётам не подпускать!

Прохор Петрович вернулся.

С громом завелись моторы. Катер рывком отлетел от причала и помчался в чёрную ночь, вымётывая из-под бортов белые гаснущие пятна пены.

На поворотных, невидимых в темноте мысах, звёздочками замерцали маячные огоньки.

— Проблёскивают! — сказал лейтенант, показывая на огоньки. — Там, что ли, главные мели?

— Затмеваются, — сказал Прохор Петрович. — Здесь все огни затмеваются… Главные мели утром проходить будем.

Ночь кончилась, занялось утро — полный штиль.

Из-за тоненькой полоски сахалинского берега всплыл оранжевый шар солнца. Желтея и уменьшаясь, он начал подниматься выше и выше.

— Море-то как остеклело! — сказал Прохор Петрович.

За головным катером шли ещё три. Они неслись, не касаясь носами неподвижной воды, глубоко погрузив кормы. Оттого, что катер не трясло и не било, Прохору Петровичу казалось, что он совсем не движется.

Впереди вынырнул красный буй.

— Тут мели? — спросил лейтенант.

Прохор Петрович кивнул.

— Буй не на месте, — сказал он. — Должно быть, его волной сдвинуло.

Лейтенант удивлённо поднял брови.

— Что же делать? — встревоженно спросил он.

— Ничего, повернём! Как на берегу вон та сопочка за соседнюю спрячется, — поворот сделаем.

Лейтенант поднял бинокль и осмотрел берег.

— Ничего не разобрать! Где вы сопочку увидели?

— Сейчас, сейчас… подходят… Сошлись! — крикнул Прохор Петрович. — Лево руля!

— Лево руля! — сказал лейтенант.

Он молчал до тех пор, пока по носу не открылся следующий буй.

— Точно идём! — сказал он. — Ну, у вас и глаза! Сигнальщик, передайте на камбуз, чтобы на мостик подали чай. Мне и лоцману.

Поворотный буй

К бухте Надежда подошли в полдень. Синие сопки поднимались, поднимались из-за горизонта и встали наконец на пути коричневыми громадами. Потом они раздвинулись, и между ними открылся вход. В глубине бухты серыми пятнышками всплыли домики рыбкомбината.

— Будем входить! — сказал Прохор Петрович. — Жаль, вода уже дрогнула, на убыль пошла. Неглубоко здесь.

Катера неслись чуть покачиваясь. Над плоскими командирскими рубками дрожали пулемётные стволы. Из-под днищ летели длинные клочья пены.

— Будто на месте стоим, — крикнул лейтенант, — а скорость-то ого-го!

Он весело оскалился.

Показался, словно выпрыгнул из воды, буй. Он так стремительно нёсся навстречу катеру, что лоцман вздрогнул.

— Поворот сейчас!.. — сказал он.

— В какую сторону? — крикнул лейтенант.

— Был вправо, — начал Прохор Петрович и вдруг вспомнил. Но было уже поздно. Катера один за другим, как в громадной карусели, понеслись, огибая буй справа. Тёмные следы за их кормами вдруг сделались мутно-жёлтыми.

— Малый ход! — крикнули сразу и Прохор Петрович и лейтенант. — Застопорить ход!

Катер ударился о что-то мягкое раз, второй и остановился. Остальные катера разбрелись