Рерих - Максим Дубаев

Во все дипломатические представительства в Кашгаре Н. К. Рерих отправил одинаковые письма в надежде на то, что хоть одно из них все же дойдет до адресата и найдет сочувствие у местных дипломатов.

Эти письма переписывались множество раз и посылались в Кашгар разными путями. Их получили все дипломатические представительства. Только в Советское консульство пришло сразу три одинаковых письма, на последнем была сделана приписка — «Положение становится опасным. Действия таотая угрожающи. Оружие наше конфисковано».

Среди них было и письмо, отправленное еще 6 декабря 1925 года, лично советскому консулу в Кашгаре М. Ф. Думпису:

«Уважаемый господин консул! Из прилагаемых телеграмм Вы увидите, что наша экспедиция, о которой Вы уже могли слышать, терпит притеснения со стороны китайских властей Хотана… Мы уверены, что во имя культурной цели экспедиции Вы не откажете в своем просвещенном содействии. Не найдете ли возможным сообщить соответственно власти Урумчи, а также послать прилагаемые телеграммы через Москву…»

В это время друзья Николая Константиновича делали все возможное, чтобы помочь экспедиции выехать из Хотана в любом направлении.

Переговоры занимали уйму времени, каждый визит к губернатору или в магистрат длился от пяти до шести часов.

Наконец, 20 января 1926 года Рерихи получили письмо от майора Гиллана, в котором он сообщал, что генерал-губернатор распорядился немедленно выпустить экспедицию из Хотана. Это были приятные новости, и все путешественники радовались предстоящему переходу в Кашгар, хотя их путь и удлинялся. Не желая оставлять безнаказанным козни губернатора Хотана, Николай Константинович Рерих подготовил длинное обвинение, которое собирался лично отдать генерал-губернатору в Урумчи.

Только 28 января караван смог покинуть Хотан. Впереди еще были долгие месяцы пути и чинимые английской разведкой препятствия. Путь в заповедный Тибет для Н. К. Рериха оставался закрытым. Английский консул радовался, что из-за отсутствия оружия рериховская экспедиция не пошла более коротким путем через пески на Дуньхуан (Тунь-хуан) в провинцию Ганьсу и при хорошем стечении обстоятельств ее все же удастся вытеснить не только за пределы горного Тибета, но и за пределы Синьцзяна.

Без оружия, но под охраной, приставленной губернатором Хотана, экспедиция двигалась в сторону Кашгара. Ночи выдались холодные, и все согревались у огромного лагерного костра.

Еще перед отъездом из Хотана китайский переводчик Цай Су Ю сшил большой желтый флаг, что вызвало недоумение у Николая Рериха. На расспросы китаец отвечал, что так необходимо, иначе могут продолжиться неприятности, начавшиеся в Хотане. На знамени Цай Су Ю написал по-китайски название экспедиции. Флаг доверили одному из солдат, который ехал впереди и устанавливал его в местах будущих стоянок. Как оказалось, Цай Су Ю поступил очень мудро. На всем пути до Кашгара местные власти проникались большим уважением к экспедиции, считая ее официальным посольством. Юрий Рерих говорил:

— Здесь питают больше уважения к куску материи, чем к нашим пекинским паспортам.

Во время первой остановки Николай Константинович обнаружил, что солдаты, сопровождающие экспедицию, и некоторые работники-китайцы оказались заядлыми курильщиками опиума, а из-за этого они поздно вставали и постоянно мешали быстрому продвижению. Так или иначе, но находчивость переводчика избавила Рерихов от многих формальностей по проверке документов и позволила за 15 дней благополучно добраться до Кашгара.

Английский консул майор Гиллан был очень удивлен, когда экспедиционный караван без потерь вошел в Кашгар. Он явно надеялся, что на пол пути Рерихов остановят и направят через практически непроходимый перевал обратно в Индию.

12 февраля 1926 года на въезде в Кашгар, недалеко от моста через реку Тумен, Николая Константиновича приветствовали несколько ординарцев майора Гиллана в алых униформах. Передав послание, в котором британский консул приглашал всех на обед, они тут же уехали. Через некоторое время вновь появились всадники, теперь это были местные беки и даргамы, посланные губернатором Кашгара торжественно встретить экспедицию, превратившуюся, благодаря флагу, в официальное посольство.

Еще не доезжая до Кашгара Рерихи узнали интересные подробности о противодействиях экспедиции в Хотане. В своем дневнике Николай Константинович писал:

«Керкем-бай, он же Молдаван, так поразительно похожий на европейца, выдавал себя за персидского подданного, но оказался беглым директором Оттоманского банка и католиком. Вот уж подлинно безобразное наслоение, и становится понятнее, почему он три недели задерживал наши телеграммы. В его мастерской, по изданиям Британского музея, подделывают ковры. С какой фирмой в Лондоне или Париже он в связи, и в каких антикварных магазинах встречаются его подделки?»[278]

30 января 1926 года Н. К. Рерих с болью в сердце напишет: «Влево уходит нить каравана. Куда она? Ведь это направление идет прямо на Тибет, на Чантанг. Так и есть, они идут на тибетские озера за солью»[279].

Из разговоров солдат Николаю Константиновичу стало ясно, что губернатор Хотана думал, что караван обязательно вернется назад, чтобы, несмотря ни на что, все-таки добиться разрешения на проход в Тибет. Но Хотан теперь был далеко, и ближайший путь лежал в обход пустыни Такла-Макан.

В Кашгаре Рерихи направились в Британское консульство, где их радушно встретил майор Гиллан. Консульство занимало идеальное местоположение, а из окон открывался прекрасный вид на реку Тумен.

Н. К. Рерих еще в пути получил приглашение от английского консула, в котором тот просил остановиться в его доме. Русско-Азиатский банк со своей стороны любезно предлагал Рерихам свои три комнаты в Кашгаре.

Николай Константинович был приятно удивлен тем, что все хорошее в Кашгаре местное население называло русским. Хорошие дома — русские, хорошие кони — русские, хорошие телеги — русские и даже хорошие сапоги — тоже русские.

В город экспедиция прибыла накануне Китайского нового года. Этот праздник означал, что впереди будет долгий вынужденный отдых.

Первый день пребывания в Кашгаре прошел в воспоминаниях. Все рассказывали о пережитых трудностях в Хотане и обсуждали с дипломатами планы на будущее. Наконец-то Николай Константинович получил возможность свободно переслать письма. В телеграмме, посланной генерал-губернатору Урумчи, сообщалось о прибытии в Кашгар экспедиции Рерихов, и секретарь Китайского консульства Джордж Чу пообещал побеседовать с кашгарским таоинем и его министром иностранных дел господином Тао о необходимых для Николая Константиновича визах.

«Консул ждет нас завтракать, пока приготовят дом Русско-Азиатского банка, — записал в дневнике Юрий Рерих. — Консул и его жена участливо расспрашивают о хотанских делах. В банке говорят „о характере“ китайского управления. Оказывается, хотанский таотай известен по всей провинции, и никто не удивлен его поступками. Приходит караван. Приемка вещей. Сложности нет».