Герцог и я - Джулия Куин

Однако возмущение ее поступком не улеглось. Вольно или невольно она заставила его отступить от слова, данного самому себе, нарушить клятву, о которой он был вынужден рассказать ей. Да, он не хочет иметь детей и честно предупреждал об этом… А она осмелилась его обмануть… Опять мысли пошли по привычному кругу.

Но, быть может, она совсем не виновата?.. Он снова сжал виски — голова продолжала болеть, глаза воспалились. Уж не заболевает ли он в самом деле?..

Как же оно происходило в ту злосчастную ночь? Нет, почему злосчастную, если он так жаждал близости и она тоже? Кажется, она была в тот раз зачинщицей… во всяком случае, взяла на себя более активную роль… Если он верно запомнил… Кажется, просил, умолял ее продолжать… Он не должен был делать этого, если знал, что не сумеет потом совладать с собой, сдержаться…

Но почему он решил, что она непременно забеременеет? Ему рассказывали, что его собственная мать годами ожидала этого. А потом несчастная рожала мертвых детей. Только он один выжил…

Вечером того же дня, размышляя все о том же, он пришел к выводу, что его поспешный отъезд из Клайвдона вовсе не был следствием обиды на Дафну за то, что она осмелилась поступить вопреки его воле. Совсем нет. Во всяком случае, не это главное.

Главным было то, что он вызвал у себя в памяти образ того несчастного мальчишки, каким был долгие годы. А Дафна способствовала этому, сама того не желая. И увидела его беспомощным, задыхающимся, немым, напуганным до предела. Как когда-то…

Возможно, его ужаснула тогда мысль о том, что все чаще и чаще, если вообще не до скончания дней, с ним будет происходить такое? Как же тогда они станут жить? Ведь для него, и для нее тоже, он был уверен, так много значит возможность говорить друг с другом. Ему так нравятся ее ироничный ум и такая же речь, он получает огромное наслаждение от беседы с ней. Даже от шутливой перебранки. С чего и началось, собственно, их знакомство.

А если слова станут взаправду застревать в горле?.. Нет, он не перенесет этого. И ее жалости тоже…

О, как он ненавидел себя за свой изъян, свою немощь!..

Потому и удрал сюда, в Уилтшир, подальше от Клайвдона. И от Лондона также…

Но все-таки, если захотеть, он сможет добраться до столицы за полтора дня. А он хочет этого! Очень хочет!..

Однако ее письмо… Он не забыл о нем — просто откладывал чтение, потому что боялся… Чего? Сам толком не знает…

Глубоко вздохнув, Саймон взял со стола разрезной нож, вскрыл конверт. Там был всего один листок, а в нем — всего несколько строчек.

"Саймон,

Мои преднамеренные усилия, как ты назвал их, оказались успешными. Я переехала в Лондон, чтобы находиться ближе к своей семье, и ожидаю здесь известий от Вас.

Дафна".

Как сухо и официально! Хуже, чем в первые дни знакомства.

Он не помнил, как долго сидел с письмом в руке, не знал, что вывело его из оцепенения: легкое дуновение ветра из окна, колебания света в комнате, шум и скрип в доме… Так или иначе, он вскочил с кресла, выбежал в холл, позвал дворецкого.

— Велите заложить экипаж! — крикнул он ему. — Я немедленно еду в Лондон.

Первейший брачный союз сезона, как нам кажется, обернулся неудачей. Увы!.. Герцогиня Гастингс (бывшая мисс Бриджертон) около двух месяцев назад вернулась в Лондон, и ваш автор, как ни старался, не мог различить никаких признаков пребывания там же ее супруга-герцога.

Ходят упорные слухи, что его давно нет и в Клайвдоне, где счастливая когда-то пара проводила свой медовый месяц.

Если супруга и знает о местонахождении его светлости, то не имеет ни малейшего желания сообщать об этом. А спросить ее почти не представляется возможным, ибо она тщательно избегает всяческого общества, за исключением членов своей большой и, к счастью, дружной семьи.

Разумеется, задача вашего автора — знать все и обо всех, но и он (автор) должен откровенно признаться, что пребывает в некотором затруднении по поводу того, что произошло и происходит между герцогом и его супругой. А казалось, они так любили друг друга… Ах, все проходит, как некогда сказал царь Соломон.

«Светская хроника леди Уислдаун», 2 августа 1813 года

Путешествие в Лондон заняло два дня — ровно вдвое больше, чем хотелось Саймону оставаться наедине со своими мыслями. Он захватил с собой в карету несколько книг, но каждый раз, как раскрывал одну из них, она оставалась на той же странице.

А мысли были заняты одним — он думал о Дафне. Это были нелегкие мысли. Но еще труднее было думать о предстоящем отцовстве.

По прибытии в Лондон он велел везти себя прямо в дом Бриджертонов, хотя было раннее утро. Ни усталость от долгого пути, ни необходимость сменить одежду не остановили его намерения поскорее встретиться с Дафной и сказать ей то, что он продумал и неоднократно повторял, сидя в карете, все эти два дня и что не мог и не хотел откладывать ни на минуту.

Однако в доме Бриджертонов Дафны не оказалось, хотя он был уверен (с Энтони они даже не говорили об этом), что она остановилась именно там.

— Что вы имеете в виду, — с негодованием спросил он у дворецкого, совершенно не заслужившего его гнева, — когда говорите, что моей жены здесь нет?

На что тот со спокойным достоинством ответил, что имеет в виду всего-навсего то, что сказал: ее светлости нет в этом доме.

— Но она прислала мне письмо, где говорится, что она переехала в Лондон. — Саймон сунул руку в карман, намереваясь предъявить вещественные доказательства, однако тут же раздумал и проворчал:

— Где же, черт возьми, прикажете ее искать?

Все тем же бесстрастным тоном дворецкий сказал:

— Насколько мне известно, милорд, вы можете найти ее в доме герцога Гастингса.

— Вы уверены? — ошеломленно проговорил Саймон, совершенно не ожидавший от Дафны такого самостоятельного поступка.

— Абсолютно уверен, ваша светлость. Ведь мисс Дафна вышла замуж за вас, не правда ли?

Саймону ничего не оставалось, как молча согласиться с этим утверждением. Не хватало еще вступать в полемику с дворецким, в тоне которого ему почудилась некоторая ирония. Уж не у него ли научилась Дафна своей излюбленной манере разговора?

Коротко кивнув, Саймон рывком повернулся и вышел из дома, ощущая себя простаком, если не попросту глупцом. Как он не сообразил сразу такую естественную вещь: его жена, конечно же, остановилась в своем городском доме, где живет (должен жить) ее супруг, то есть он, Саймон, и, значит, вовсе не бросила, не оставила его. Просто ей захотелось повидать собственную семью — разве она не имеет на это полного права? Потому и уехала из Клайвдона.

Он вернулся в карету и, когда она тронулась, пожалел, что не пошел пешком — его дом находился по другую сторону той же Гросвенор-сквер и он бы добрался туда гораздо скорее по дорожкам парка, между кустами и деревьями.