Убийство в третьей степени - Галина Ивановна Лапаева

– Конечно, беги. Давай, я с тобой пойду.

– Нет, Галочка, спасибо, я сама. – Алла вышла на улицу.

   В электричке Алла все больше молчала. Галя сама не заводила разговоров – не хотела беспокоить Аллу. Она знала, как той сейчас тяжело, знала, как это больно – терять любимых людей. И вдруг Алла резко обернулась к ней.

– Галь, а может, я зря не велела бабе Наташе сказать Виталику о похоронах. Может, он приехал бы, ведь родная бабушка, она его вырастила, отдала ему все, что могла. А?

– Успокойся, Алла, он всегда в таком состоянии, что даже и не воспринял бы адекватно слова соседки. Ведь он не просыхает, Игорь говорил. Он и на человека-то не похож, – Галя сказала эти слова и тут же пожалела об этом. Взглянув на Аллу, она увидела столько муки в ее глазах и поняла – Алла все еще любит его. Правда, таким опустившимся, каковым он сейчас является, Алла его не видела, ну пусть лучше уж и не видит. Пусть он останется в ее памяти чуть лучше, чем он сейчас есть.

   Они вышли на платформу, и Алла обернулась к Гале.

– Игорь, кажется, говорил, что венки можно заказать там же в морге, он сказал, что при морге есть фирма, которая занимается ритуальными услугами. Да?

– Да, та женщина, которая взялась все организовать, сказала, что все можно сделать там на месте. Значит и венки там можно заказать. А вот цветы… Искусственные, там, конечно есть, а вот насчет живых – не знаю. Давай лучше сделаем так – живые цветы купим где-нибудь тут, в городе, а то вдруг там не будет.

   Они спустились с платформы на площадь и тут же увидели ряды цветом. Каких тут только не было! Галя спросила Аллу, не знает ли она, какие цветы любила баба Клава.

   Алла ответила, что бабуля очень любила сирень, это она точно знает, а вот какие еще цветы она любила, Алла не знает. На даче бабушка сажала много всяких цветов, но это были простые садовые цветы, экзотикой бабушка не увлекалась.

– Ну, что же тогда купим? – Галя хотела, чтобы Алла сама выбрала цветы.

– Давай возьмем белые розы, пусть они символизируют нашу связь с ней всегда, ведь белый цвет – это цвет свидания. И красные гвоздики – это символ любви.

– Хорошо, пусть будет так. – Галя стала выбирать белые розы, а Алла отошла к красным гвоздикам. Расплатиться Алла пожелала лично, она хотела внести свою лепту в процессию похорон. Вчера вечером она пыталась возместить расходы Игорю, но тот категорично отказался, Алла не стала настаивать, боясь обидеть мужчину.

   Подъехав к моргу на такси, они увидели Виталия. Он стоял у крыльца, чистый, гладко выбритый, одетый в чистую рубашку и выглаженные брюки. В руках он держал огромный букет из красных тюльпанов и синих колокольчиков. Рядом стояла Наталья Спиридоновна.

– Прости меня, Аллочка, – бабулька быстрыми шажками направилась к Алле, – не могла я не сказать Виталику о похоронах. Ведь она так любила его. А он даже не помнил, что приходил молодой человек и сообщал ему о смерти Клавочки. Я вчера после разговора с тобой пошла к нему, он не был сильно пьян, а тут, как услышал про бабушкину смерть, враз протрезвел. Сначала сильно убивался, а потом стал просить меня помочь ему собраться на сегодняшние похороны. Ну, я чем смогла, помогла. Ты уж прости меня, старую.

   Алла слушала старушку, а сама неотрывно смотрела на Виталия. Он робко шагнул к ней, руки у него стали разжиматься, и Галя вовремя подхватила из его рук букет, иначе цветы посыпались бы на асфальт. Они долго стояли, не шевелясь, смотря друг другу в глаза, затем Виталий осторожно шагнул еще ближе к Алле и с опаской поднял руки, пытаясь обнять ее. Алла прижалась к нему, спрятав лицо на его груди, спина ее вздрагивала, а Виталий обнял ее, прижал к себе и все повторял:

– Прости, прости меня, пожалуйста, прости. Я во все виноват. Дай мне шанс исправить все.

– Как ты все исправишь, – Алла оттолкнулась от него и, глядя в его глаза, повторяла, – как ты все исправишь, как ты ее вернешь?

– Да, – тяжело вздохнул он, – бабулю я не верну, это точно, но позволь мне все остальное исправить. Я клянусь тебе, до конца своих дней я ни одной капли в рот не возьму. Возвращайся, Алчонок, возвращайся.

– Ну, все, – Алла вытерла глаза рукавом, – сейчас не до разговоров, сейчас нужно заниматься похоронами, поговорим потом, после похорон, если ты не передумаешь.

– Я не передумаю, честное слово, не передумаю, – он стоял, как побитая собака и Гале даже стало его жалко. Она почему-то верила ему. А вот верила ли Алла?

   С похоронами все устроилось хорошо. Бабушка лежала в гробу, как будто помолодевшая. Морщины разгладились, губы застыли в доброй улыбке. На ней была белая в синий цветочек кофта, на голове под цвет кофты платочек. Санитарка выполнила свое обещание, и все сделала, как надо. Алла с Галей заказали несколько венков, было много цветов, ими была завалена вся баба Клава, кроме ее лица. На кладбище Алла с Виталием и Наталья Спиридоновна громко и долго плакали. Всплакнула и Галя. Около гроба их было всего четверо, родных и близких, да двое могильщиков с лопатами в руках, готовых в любую минуту опустить гроб в могилу и начать исполнять свой печальный долг – закапывать только вчера выкопанную ими же могилу. Только теперь уже с ее постоянным обитателем.

   Они уходили с кладбища не торопясь, по очереди оглядываясь на свежую заваленную цветами могилу. Лица у всех были хмурыми, заплаканными. Виталий обнял Аллу за плечи, легонько прижал к себе, и так они шли до самой станции метро, молча, смотря себе под ноги.

   У метро остановились и как по команде, задали все один и тот же вопрос.

– Теперь куда?

   Галя решила напомнить о вчерашней договоренности по поводу поминок у нее на даче.

– Нет, нет, Галочка, поминки будут у меня, – испугалась Наталья Спиридоновна, – тебе, конечно, большое спасибо, но я уже все приготовила. Поедем сейчас ко мне, пообедаем, там и Виталик с Аллой поговорят. Им есть, о чем поговорить.

   Галя не стала спорить, Наталья Спиридоновна, конечно, права. Они все близкие бабе Клаве люди, но сама она хотела поехать домой. Но Алла так умоляюще смотрела на