От «Черной горы» до «Языкового письма». Антология новейшей поэзии США - Ян Эмильевич Пробштейн

танцорам с этого острова. Писатели не танцуют на этом островеПроизнесите. У меня во рту есть фраза, у меня во рту есть колесница. Есть лестница. Есть лампа, чей свет заполняет пустое пространство, и пространство, которое поглощает светСлово – вне себя. Стихотворение здесь называется Что Высказывание ХочетСказатьхотя я не помню своего имениСтихотворение здесь называется Теория Реального, его имя – Дадим Этому Название, а его название именуется Деревянный Посох. Оно звучит да-да, нет-нет. Оно звучит один плюс одинЯ писал книгу, не на своем родном языке, о скрипках и дыме, строках и точках, свободный говорить и становиться тем, что мы говорим, страницами, которые выпрямляются, оглядываются вокруг и решительно гребут в сторону заходящего солнцаСтраницами, оторванными от своих корешков и подброшенными в погребальный костер – так, чтобы они уподобились мыслиСтраницами, которые не принимают чернилСтраницами, которых мы никогда не видели – первая называлась Узкая Улица, потом Половина Фрагмента, Равнина Ясов или Тростниковая Равнина, вбирая каждый слог в ее рот, меняя положение и передавая его емуПозвольте мне сказать. Ник Луонг смазан в памяти. Сейчас вторник в твердо-древесном лесу. Я здесь посетитель, с тетрадьюТетрадь перечисляет Мои Новые Слова и Флаг над Белым. Она утверждает, что не содержит секретных сведенийтолько символы вроде А-против-Нее Самой, В, С, L и N, Сэм, Ганс Магнус, Т. Сфера, хором говорящие в темноте при помощи рукG вместо Грамши или Геббельса, синие холмы, города, города с холмами, современные и на грани временF вместо алфавита, Z вместо А, У в слове дар, тень, безмолвные обломки крушения, W или M среди звездЧто последнее. Чибис. Тессеракт. Х, наверное, вместо Х. Деревни известны как Эти Буквы – влажные, лишенные солнца. Письмена появляются на их стенах1988 Александр Скидан

«Тайна в книге…»

Тайна в книгеКоторая – местоОна, удвоенным домомИ книга, которую ты потерялЭто – место, откуда ты смотришькак пылает твой домЯ проглотил порожний иск береговночей подобных потерянным книгам.1988 Аркадий Драгомощенко

«Ты, остров в этой странице…»

Ты, остров в этой страницеобраз в этой страницевеко вечера, шёлкчетыре стены дыханияЯ хотел бы им сказатьНаблюдайте свой же уходУспокойтесь и наблюдайте свой же уходСмотрите на нить1988 Александр Скидан

«Ты, остров в этой странице…»

Ты, остров в этой страницеобраз в этой страницеЧто если вещи и впрямьсоответствовали: шелк – дыханиювеко – вечерунить – нити1988 Александр Скидан

Из «Семи стихотворений внутри матрицы войны»

«или это на ничто не похоже»Холмы как сожженные страницыКуда ведет эта дверьКак сожженные страницыМы падаем во что-то, что еще называют моремЗеркальная дверьИ холмы, покрытые сгоревшими листочкамиСо словами, сожженными на страницахДеревьев музыкальные инструменты пытаются их читатьЗдесь между идеей и объектомВ другом случае – ясность, даже ясность окончательная зимнего дняИногда по крайней мере вспомнившиеся строки зазвенят в ушахИсчезнувшие страницыНаши тела переплелись неестественноВ точном максимуме удовольствияС этой точки зрения во всяком случае это делалось долго и никогдаВойна должна была за горизонтом разыграться сама по себеСпор между прошлым и будущим разворачивается в настоящемВ невидимом настоящемНева течет снаружи казематаПлощадь заскульптурена какими-то коллажамиКуда повернут свои дула танкиТы спрашиваешь женщину с которой хочешь любвиВ квартиркеДля чего время должно быть отведеноЧто я назвал бы темно-синим платьем с серебряной ниткойИ повернутой лампой в форме лебедяПучок березовых розг представляет собой отрицательную величинуХлопья пепла продолжают падатьИмя города мы пропускаем через себяк тем кто говорит: мы сжигаем страницы1995 Алексей Парщиков

Общество мошек

Мы думали, все это можно найти в Книге Убогих Текстов,тень, отбрасываемую лодкой, косую мачту, рябь за кормой, глаз цвета индиго.Окна слепого текста,насыщенные, параболические ночи.И катящееся солнце, солнце, скатывающеесяв уток, в изнанку, в общество мотыльков.Можешь ли услышать оттуда, что я думаю, даже если ты спишь?Улицы Убогого Текста, где взгляд ребенкападает на труп лошади возле телеги,скулящий пес, рот женщины в немом зевкесловно вымолвить хочет: Нужно идти вперед,без остановки, мы не должны на это смотреть.Но все же, разве мертвые следят за нами?Точно запомнить цвет сливы,изгиб отдыхающего тела (солнце опять),слова всех популярных песен,наверняка этого достаточно.Разве ты не знаешь этих прибрежных ворон?Разве не ты называл их однажды морскими воронами?Разве мы не обсуждали значение «по прямой как вороний лет»однажды на этой площади – стане изгнанья – под самым краснымиз солнц? А потом, почти в один голос, мы вместе сказали: Пора.Тарелка задребезжала, ложка упала на пол,полотенца в груде у двери.Туча плыветнад кручами запада.Вера в Убогий Текст.Забытый план действий.2002 Ян Пробштейн

Поворот (декабрь 2000)

Итак это подъем, смещенье земли, поворотИтак, это радость земли попросту,как нам кажется, и пенье камнейИтак, это та же гора, но иная –Хотя не совсем иная,косая логика полуразорванного последнего листка,ветка под серпом полумесяцатрепещет на ночном ветеркеи твой миг ярой речи предсмертнойИтак, закрываются глаза,потом монеты на глазаКакого цвета были глазаИтак, это тот же домдеревянный с выщербленной плиткой,звон ключей, хотя в остальномЭто радость вещей,исчезновенье вещей,странное ощущенье вещей,которые вертит рукатак и этак,припоминает рука,извивы ступенек,листание страниц, книга,отложенная в сторону книга,приспособить свет,отрегулировать свет,отложить книгу в сторону,это как бы память о книге,пустая книга с загнутыми краями,книга открыта и захлопнута.2002 Ян Пробштейн

Слова

Птицы с косточками из стекла:быть может ужасу придет конецв дереве цветущем в июле.Книга лежащая открыта в свету,книга с крапчатым корешком,всевозможная информация из первых рук:Гипотеза Римана разрешена,дзета-функция и нули, статья 425;Парадокс лучникана другой странице;утерянный язык мотыльковнемного подальше.Медленны взмахи совиных крылвдоль коридоров книг.Небо желтый кадмийот огней на севере.Они как будто идут вслед за нами, эти огни,как страница следует за страницей.Кости, птицы, стекло, свет, простые числа;книга, слова, нули, огни, суть.2005 Владимир Аристов

Из «Айги-цикла»

Снова: дождинизкого мненья – о насэта их музыкаи этот ветери «время оврагов»вот крохи – ночные фиалкив тумане полейСнова ночьи: книга-жизньпишет себя

Айги-цикл (6)

Невидимомежду полем и деревомэто ничтозеро zephirum[285] – и: ветерпадает листветермежду полем и деревомветер – рай-ветер? –и: зеро zephirum ничто

Айги-цикл (7)

Вот поздний ледначинает петьтой зимойАлександра Блокачудо поэмы Двенадцатьи: здесь – теперьвне поэмыпод карнизом

Айги-цикл (10)

Света запасэтого мира –не вполнеэтого миране весьЯстреб Куперсна обед воробейв перечном деревеветки-скелетытак – плавают перьямедленно внизв землюсырую внизу –О книгакровоточащих корней2009 Ольга Соколова

«Итак, Алёша, возможно и правда…»

Итак, Алёша, возможно и правдачто мы живем в может быть.Может быть, земля… Может быть, небо…химические ветрá, зори, приливы,меловые холмы и пузырчатые сосны,и микротональные колокольчики.И те, что глотают чернила(колоколов звонари),возможно, они унаследуюттопи и солончаки,траву болот, лишайники,пиджак с оборванными карманами,расползшимися рукавами.Унаследуют пену морскую, пыль,ржавую грязь,которой мы станем.2011 Кирилл Корчагин

«Под знаком алфавита…»

Под знаком алфавитадождь шел вверх телаговорили в каменоломнео великом голоде Господаи о почерневшем языке Господаи они пели хвалу тайнымименам Господаодному за другимИ дождь шел вверх телатанцевали в каменоломнеи небо заполнил песокцвета ржавчиныСлепые мальчики пелии мертвецы танцевалии глухие слышали их хвалу2011 Александр Скидан

«Предназначенье любовников в том, чтобы сжечь эту книгу…»

Предназначенье любовников в том, чтобы сжечь эту книгу.В пальмовом саду ночью они сжигают книгуи читают в ее огне.Слоги, частицы стеклá, они ходят взад и вперед в темноте.Двое, невидимые – прозрачные – в этой книге,их голоса, приглушенные книгой.Предназначенье любовников в том,