Тринадцать пуль - Дэвид Веллингтон

Ей нужно было знать больше. Но ей не хотелось отрываться от стены. Она чувствовала, как тело прилипло к кафелю. Она сделала один осторожный шаг ближе к краю бассейна и посветила вниз, на бетонный пол.

Там был резкий обрыв до самого дна. Внизу она увидела плитки кафеля, еще и еще, бесконечные их ряды. Когда-то они были белыми и гладкими, но черная плесень, которая заполняла канавки между ними, распространилась по всей растрескавшейся поверхности плиток. Время и вода разрушили некоторые из них, и теперь дно бассейна было усыпано мелкими острыми осколками. Один угол был покрыт темным налетом от пены. Чуть левее Лора заметила массивный бронзовый слив, почерневший от патины. Кэкстон медленно повела лучом по дну бассейна. Она должна была выяснить, она не могла просто…

Диана прыгнула наверх, едва не выбив фонарик из ее руки. Челюсти клацнули в воздухе, и она отскочила, приземлившись на все четыре конечности, словно хищная кошка. Она уставилась на Кэкстон; ее глаза были полны тупой, примитивной ненависти. Ее белое платье было испачкано: спереди красовалось грязное пятно. Она бросилась через дверь, намереваясь схватить Кэкстон и выпить ее кровь. Она бежала не разбирая дороги, поэтому и свалилась в бассейн.

Кэкстон шагнула назад, прочь от края.

Самое время вновь броситься бежать.

Она толкнула двери и вернулась в коридор. По ее расчетам, у нее было десять, может, пятнадцать секунд до того, как Диана найдет лестницу или выберется по мелкому краю бассейна. На большее время она не могла рассчитывать. С включенным светом, она бросилась обратно по своим следам. Впрочем, в клиническое отделение Кэкстон возвращаться не собиралась.

Чтобы найти желаемую дверь, на которой значилось «оранжерея», ушло три или четыре секунды. Она распахнула ее и вырвалась под лунный свет, такой яркий, что он ослепил ее.

Позади она услышала Диану, снова закричавшую от ярости и разочарования. Ну, теперь ждать недолго, сказала себе Лора. Лучше бы ей приготовиться.

Сначала ей нужно было определиться с выбором. Ей надо было решиться убить Диану. Не важно, кем они были друг другу. Не важно, кто кого подвел. Она спросила себя, что бы сказал ей Аркли, и поняла: Аркли бы сказал, что Диана стала противна самой природе. Превратилась в чудовище.

Это не помогло так, как ей бы хотелось. Она знала: она все еще могла любить это чудовище, если бы позволила себе. Она бы смогла снова научиться любить Диану, она бы простила ее за то, что та наделала, и это было бы вовсе не так трудно. Но похоже, шансов на это у нее не было. Диана убьет ее, если только она не убьет Диану первой. Решение было принято. Она убьет Диану, если сможет.

Второе, что предстояло решить, это как она будет ее убивать.

Оранжерея, которую она наконец нашла, была когда-то длинным, двухэтажным зданием, где кирпичные дорожки вились между столами, шпалерами и огромными цветочными горшками. Стены и покатая крыша были сделаны из широких зеркальных стекол, удерживавшихся рамами из стальных балок. Должно быть, тут когда-то было красиво, подумала она, убежище умирающих пациентов. Во всяком случае, место, куда они могли выбраться из своих кроватей. Но время и погода изменили оранжерею. Растения либо умерли, либо разрослись намного сильнее, чем на это когда-либо рассчитывали обитатели. Лозы вились по стенам, оплетая грязные стекла, усыпав кирпичный пол коричневым скрученным сором. Дальний конец оранжереи был полностью разрушен, наверное, одной из сильных бурь, которые время от времени обрушиваются на окраины Пенсильвании. От одной балки до другой была натянута желтая лента ограждения, предупреждавшая служащих, чтобы они туда не совались. И Лора могла сказать почему: длинные острые куски битого стекла были поставлены там вертикально в ряд, наверное, теми же рабочими, которые за клиническим отделением бросили стройматериалы и доски.

Кэкстон нужно было оружие. Она поводила фонариком и нашла кусок стальной подпорки, которая когда-то поддерживала шпалеру. Она была почти совсем ржавая и могла сломаться после пары ударов. Со всей яростью, которую рождали страх и отчаяние, она сломала ее пинком ноги. Схватила, и ей сразу стало лучше, хотя чувство безопасности было иллюзорным. В руках у нее оказалась железная палка размером с резиновую дубинку, жутковато заостренная с одного конца.

Потом ей нужно было подпереть дверь. Она увидела терракотовый горшок размером с холодильник, который, решила она, можно использовать в качестве баррикады. И только она пошла к нему, чтобы его подвинуть, что потребовало бы от нее всех ее сил до капли, как дверь со стуком распахнулась и в оранжерею с ревом влетела Диана.

Она была в двадцати футах от нее — и вот она уже рядом с Кэкстон. Ее бледная рука сверкнула, словно фотовспышка. Лицо Кэкстон обожгла боль, а в ушах зазвенело, словно ее голова была колоколом, в который ударили. Она почувствовала, что падает. Нос заболел практически сразу, и она подумала, что он, наверное, сломан. Она попыталась удержаться на ногах, но, когда поняла, что это безнадежно, выставила вперед руки, чтобы упасть на них.

Диана потянулась вниз. Еще не успев упасть на землю, Кэкстон взлетела наверх. Диана ударила ее в живот, и Лора задохнулась от боли. Спазм тошноты заставил ее согнуться, и Лора поняла, что ее сейчас вырвет. Рука Дианы опустилась ей на плечо. Она почувствовала, как треснули кости и стали тереться друг о друга. Она перестала владеть рукой, и ее жалкий прут полетел с грохотом на грубый кирпичный пол.

Если бы Диана не держала Кэкстон, она бы, наверное, разбилась. Она упала на колени, больно ударившись ими, и обхватила себя за живот, чувствуя, будто ее выпотрошили. Впрочем, Диана вовсе не порезала ее. На ней не было ни капли крови, даже из носа, который был горячим и онемевшим и как минимум вывихнутым, кровь не шла. Ей было ужасно больно, она чувствовала, что, наверное, никогда больше не поднимется. Но кровотечения у нее не было.

Диана продумала свое нападение. Она позаботилась о том, чтобы не ранить Кэкстон.

— Ну что ты хочешь от меня? — пробормотала Лора.

— Ты знаешь, чего мы хотим. Ты знаешь, чего хочет она. — Диана опустилась на корточки перед Кэкстон и скрестила руки на острых коленках. — Мы хотим, чтобы ты убила себя и покончила со всем этим.

— Это то, чего хочет она, — ответила Кэкстон. — Но чего хочешь ты, Ди?

Диана положила голову на руки и отвела взгляд.

— Это просто небольшая ссора между нами. Мы можем справиться с ней и помириться. Я все еще люблю тебя. Я все еще хочу быть с тобой. Но этого не может быть, пока ты человек. Поэтому я тоже хочу, чтобы ты убила себя.

Учитывая то, как она чувствовала себя сейчас, это прозвучало не так страшно. Это будет концом боли и страха.

— Я буду в обиде на тебя вечно, — сказала Лора. — Я буду ненавидеть тебя за то, во что ты меня превратила.

Диана печально улыбнулась.

— Нет, это неправда. Может, сначала ты и будешь расстроена. Но потом ты проголодаешься. Ты захочешь крови больше, чем будешь ненавидеть меня. И тогда ты попробуешь ее… Когда я ее попробовала, я поняла, что никакое это не проклятие. Плевать мне, Тыквочка, если я состарюсь и высохну. Мне плевать на то, как противна кровь на вкус. Когда я почувствовала силу, которую она дала мне, мне стало плевать на все. И с тобой будет то же самое, я обещаю.