Странник - Питер Ньюман

И с ним командир возвращается на побережье и проделывает путь до Дивенбурга. В городе есть здание со множеством этажей, часть из них выстроена над землей и часть – под. В сложных коридорах рыцарь ориентируется по памяти. Он не уверен, исходит ли это знание от него или от Нелюди, но не тратит время на размышления. Все это сейчас не имеет значения.

Пока они извилистыми путями пробираются к центру Дивенбурга, Самаэль открывает ему двери. Командир мог бы выйти на контакт из любого места в городе, но его вновь направляет какое-то ощущение неправильности. Нет, он отправится в самое сердце города – географическое, физическое и сущностное.

Фигуры в мантиях почтительно расступаются, позволяя ему проделать путь от окраины Дивенбурга до потаенного святилища Нелюди. Им невдомек, чем теперь стал командир.

Наконец они прибывают на место. Десятиметровый в диаметре чертог едва вмещает внутреннюю оболочку Нелюди. Ее плащ массивен и пошит из мертвецов. Ни одного из первоначальных тел в нем уже не осталось, их выжгло мировой ненавистью, но легионы последователей Нелюди всегда предоставляют ей достаточно тел на замену. Внешней же оболочкой ей служит сам город, пронизанный ее венами, усыпанный ее ушами. И она все растет, ее слуги прокладывают инфраструктуру, что позволит ей протянуться до самого побережья.

Ее необходимо остановить любой ценой.

Когда командир, хромая, приближается к ней, начинает звучать песня – и становится все громче. Нелюдь ее чувствует. Рыцарь видит, как сфера из мертвой плоти мечется из стороны в сторону в смятении, не способная ни броситься на него в атаку, ни сбежать. Он приказывает Самаэлю ждать в стороне и проходит последние шаги самостоятельно.

Поверхность плаща Нелюди гладка, отдельные части тела переломаны и подогнаны друг к другу, будто кусочки ужасающей мозаики. Оболочка почти безупречна. Почти. Даже при самом искусном соединении между телами остаются промежутки. Крохотные, даже ноготь не просунуть. Но сущность командира с легкостью просачивается сквозь них. Мгновение спустя закованное в латы опустевшее тело с грохотом рушится на пол.

Хотя в чертоге и остается тихо, внутри оболочки Нелюди свирепствует шторм и сущность закручивается вихрем, словно огромное море пытается сбежать от едва заметного островка. Командир раскрывает свою душу, позволяя протечь сквозь себя посланию Гаммы, единственной ноте беспощадной ненависти, подобной отравленному кинжалу меж ребер. Словно пылающий вирус, послание лучами расходится из центра, обращая связанность фрагментов оболочки Нелюди против нее самой.

Пока песня злости распространяется по организму Нелюди, выгорают, обугливаясь изнутри, некротические трубы. Операции в хирургических кабинетах по всему городу заканчиваются слишком рано, обрекая пациентов на чудовищную смерть. А песня разносится все дальше, искореняя все следы существования Нелюди. В подземных залах под городом от безжизненных пальцев исходит дым. Костокрылы замертво валятся с насестов.

На рынках жизнь течет своим чередом. Некроторговцы никак не могут сойтись в цене, люди едят и пьют, и никто не подозревает о том, что город мертв.

В подземном чертоге плащ из мертвецов медленно оседает на пол, и сквозь плоть просачивается наружу зеленый пар. Остаток сущности командира ищет свою изувеченную оболочку.

Самаэль моргает, в его опустевшем сознании формируется приказ. Пошатываясь, он заходит в зал, хватает командира под руки и поднимает. Тяжелые сапоги скользят и бессильно скребут по холодному полу, прежде чем удается найти твердую опору.

Настроившись на новую цель, командир оставляет чертог, и Самаэль тенью следует за ним.

Ктому моменту, как сир Фиа осознает, что за ними следует коза, у нее не остается желания возражать. Никто не знает, что побуждает козу оставаться со Странником. Нет ни единого намека на любовь или преданность. Держаться поблизости в отсутствие поводка ее заставляют то ли привычка, то ли мазохизм.

Веспер бьет ее по боку всякий раз, как у козы хватает глупости приблизиться.

– Коза!

Когда животное уходит блуждать по полям, девочку занимают другие предметы.

– Де-ре-во!

– Лис-ток!

Иногда она показывает на сир Фиа. Странник всякий раз прикладывает Веспер палец к губам, прежде чем она успевает подобрать подходящее имя. Они молча обмениваются улыбками.

Словно отодвинутая занавесь, леса остаются в стороне, открывая взору холмистую местность, заросшую сочной зеленью. Каждые насыпь или холм служат кому-то жилищем, из травы, точно глаза, выглядывают окна. То тут, то там тянутся к небу сверкающие серебряные башни. Их вершины тоже украшены садами или одинокими высокими деревьями. Благодаря регулярному уходу границы между насаждениями и металлом остаются аккуратными. Рабочие висят на тросах, словно пауки, мельтешат маленькими черными точками посреди величественного зрелища.

Большинству людей тяжело разглядеть, где заканчиваются окрестные земли и начинается Сияющий Град, хотя у него есть стены. Невидимые энергетические поля, что отталкивают недостойных пройти. Странник чувствует их, когда вступает в город, а у Веспер от заряда пушистым темным облаком поднимаются волосы.

У границы их встречает группа рыцарей. Титул кажется абсурдным для столь юных лиц, и хотя разница в возрасте у них с бродягой составляет всего несколько лет, рядом с ним они кажутся детьми.

В вышине разместились на массивных колоннах бдительные небесные корабли. Многие из них тем не менее остаются пусты, их стыковочные капсулы раскрыты. Между колоннами пролетают грузовые плиты размером с гроб, их приводят в движение мощные магниты, собственная тайная армия магов Сияющего Града.

Из скрытых в земле люков выскакивает кучка детей, они восторженными криками приветствуют рыцарей и машут им руками. Смиренные родители выбегают за ними следом.

Лицо Веспер на миг становится непроницаемым, а потом она начинает прыгать, указывая пальцем себе на грудь.

– Эспер! Эспер!

Дети все вместе отвечают ей звонкими гармоничными голосами.

– Веспер.

Когда мимо проходит сир Фиа, дети преклоняют колени, как и взрослые. Одна только Веспер не горит желанием унижаться. Она показывает пальцем на каждого ребенка и называет их всех одного за другим, их личности передаются ей прямо в мозг.

Странник все продолжает идти; он выглядит кляксой на пейзаже, темным пятном посреди сияющей толпы.

Перед ним возвышается святилище Семерых.

Он склоняет голову и прижимает Веспер ближе к себе.

Катить бочку по улицам Вердигриса Самаэлю помогают какой-то мальчишка и человек с фиолетовой кожей. Все трое обливаются потом. Впереди них шагает мужчина в бесформенных несуразных одеждах. И вот он не потел от тяжелой работы уже очень давно.

В одиночку Самаэль не в силах управиться с ношей. Пока его сущность продолжает изменяться, связь между разумом и телом страдает, и его движения становятся гротескными. Конечности Самаэля постоянно сводит судорогой, что обрекает его постоянно исполнять некий сюрреалистичный, чужеродный танец.