Странник - Питер Ньюман

С лица у человека сходит цвет, его ноги дрожат. Его подхватывает стена, и он вжимается в нее, закрыв глаза.

Спустя какое-то время он, невзирая на ошеломление, улавливает звук плача. Тот уже сорвался в хрип.

Человек садится на корточки и заглядывает под кровать, откуда в ответ ему смотрит чье-то утомленное фиолетовое лицо.

Здесь и думать не о чем. Он вытаскивает младенца из-под кровати, берет его на руки и быстрыми шагами покидает дом. Он не оглядывается, жуткое зрелище и без того навсегда запечатлелось в его снах.

Оказавшись снаружи, он пытается убаюкать кричащего младенца, но с губ не слетает ни звука, лишь боль обжигает горло. Он медленно опускается на колени, крепко прижимая к себе ребенка.

Оба плачут.

Спустя какое-то время малышка засыпает. Он встает на ноги. Близится вечер, и при последнем свете солнц человек пересчитывает тела Псиных Отродий.

Их много. Недостаточно много. Уцелевшие псы из стаи рыщут где-то по окрестным лесам.

Человек подбирает меч, стаскивает плащ с одного из покойников, надевает его и укрывает девочку под полой. Ее тревожно горячий лоб ложится ему на шею. Мужчина хмурится и направляется к Новому Горизонту. Сломленный человек, лишившийся голоса, друзей и дома. Всего лишь бродяга. Странник.

Солнца закатываются за горизонт, и, словно по команде, поднимается вой.

Бродяга даже не пытается замести следы.

– Видал я раны и похуже, – говорит Деке, уперев руки в бедра и наклоняясь вперед. – Но я видел гораздо больше ран получше.

– Он будет жить? – тихонько спрашивает Вред.

– В этом я уверен. Может, какое-то время побудет не таким подвижным.

Странник лежит навзничь, укрытый одеялом. Вершина скалы открыта жестоким ветрам. Все присутствующие дрожат от холода.

– Разумеется, самый насущный вопрос – как мы собираемся его отсюда стащить.

– Тише! – говорит Вред. – Похоже, он просыпается.

Они выжидающе смотрят на него, Деке дует в сложенные ковшиком руки, Вред прикусывает губу.

Странник просыпается с гримасой боли.

– С возвращением, – приветствует его Вред.

Бродяга отвечает на его улыбку, и его лицо снова сводит гримасой. Рука вопрошающе тянется к правому виску.

– Осторожнее, Ищейка, – предупреждает его Деке. – У нас еще не было возможности привести тебя в порядок.

Странник очень аккуратно ощупывает голову с правой стороны. Обнаруживает полоски шрамов, рассекающие ему волосы, обожженная кожа под пальцами белая и гладкая. Пальцы опускаются ниже и обнаруживают металлический осколок, который насквозь прошил ему щеку и местами к ней приплавился.

– Ищейка, он что, выстрелил в тебя из шрапнельного пистолета?

Странник качает головой.

– Гранату бросил?

– Нет, – отвечает Вред. – Дженнер сказал, что видел, как у другого рыцаря взорвался меч.

– Проклятье. Стало быть, ты ему основательно вломил, да?

Странник садится, глазеет на лежащие рядом друг с другом отрубленные руки и неуверенно кивает.

– Насколько тебе сейчас больно? – интересуется Вред. В ответ бродяга показывает кулак и поднимает большой палец на пол сантиметра. – Стало быть, выносимо. Мы собираемся стащить тебя со скалы. Выдержишь?

– А куда ж ты денешься! – вмешивается Деке. – Мы тебя неслабо накачали забористой химией, так что легче, чем сейчас, тебе не будет.

Бродяга откидывает одеяло и показывает на серебристую повязку на ноге, удивленно поднимая бровь.

– Твое лицо таким симпатичным уже не будет, но на нем раны по большей части поверхностные. А вот с ногой проблемы уже возникнут. Впрочем, особо не переживай. Так уж сложилось, что у меня на черный день припрятаны мощнейшие лекарства от ожогов, – пожилой моряк подмигивает. – И лучше не спрашивайте, как они попали ко мне в руки.

Странника на веревке спускают со скалы, и внизу дожидается скопление рук, что относит его на лодку Деке. Невзирая на неудобства, Странник расслабляется, позволяя другим на какое-то время принять его вес. Он засыпает прежде, чем его размещают на борту.

С первыми лучами солнц корабль и два плота отчаливают, и Деке дерзает вести их вдоль острых краев скал Бегущего хребта – слишком уж большое преимущество даст быстрое течение и мелкая вода.

Странник расположился на своем привычном месте на крыле, вытянув одну ногу и прижав к груди другую. Вред сидит рядом с ним.

– У-фол! – кричит им из рубки Веспер.

– Что ты говоришь? – интересуется Вред.

– У-фол.

– Ушел?

– Ушел!

– Ушел? Кто ушел?

– Папа.

– Нет же, – улыбается девочке Вред, – он прямо здесь.

Бродяга оборачивается к малышке и тоже дарит ей улыбку.

Веспер принимает их обе и отвечает с удвоенной силой.

– Ушел!

– Ох, – на Вреда нисходит озарение. – Она говорит про твои зубы. Должно быть, ты потерял один в бою.

Бродяга прощупывает языком ряды зубов, находя промежутки. Он вздыхает и поднимает два пальца.

– Не переживай. Уверен, в Сияющем Граде тебе смогут поставить новые зубы. Когда доберешься дотуда, то станешь героем. Может быть, тебя повысят в звании, а то и поставят в твою честь статую. – Вред прекращает смеяться в тот же миг, как видит лицо Странника. – Послушай, я пытаюсь сказать, что скоро все изменится, и к лучшему. Уж для тебя-то в Сияющем Граде местечко найдется. Я просто не уверен, что оно найдется и для меня.

Его голос затихает, расслышать его слова становится все сложнее.

– В глубине души я знал, что все это не продлится вечно. Но путешествовать с вами было так хорошо, что я не хотел расставаться. – Он подмечает озадаченный взгляд Странника. – Ты же не понимаешь, о чем я говорю?

Бродяга покачивает головой.

– Я не уверен, что там, куда мы направляемся, мне будут рады. Ты же сам видел, что они сделали с теми бедолагами с Третьего Круга. Как думаешь, они и со мной так же поступят? – Следующие слова он произносит вымученно, одно за другим. – Я осквернен. Не настолько сильно, как была Булава, но достаточно. Я подцепил скверну в Дивенбурге, задолго до того, как встретил тебя.

Взгляды зеленых и янтарных глаз встречаются, и Вред даже не пытается скрыть шока.

– Ты знал? Откуда? Как давно ты знал?

Странник свешивается с крыла и зачерпывает соленую воду в правую ладонь. Осторожно кладет ее на навершие меча, а левой рукой касается Вреда.

От дрожащего клинка вода приходит в движение, крошечные возмущения на ее поверхности образуют орнаменты, закручиваются вихрями.