Чернее чёрного. Весы Фемиды - Найо Марш

наверху. У нас нет деревенского дурачка, но зато есть сварливый старый джентльмен. Так даже шикарнее, — язвительно заметил сэр Джеймс.

— Данберри-Финн, — повторил Аллейн. — А он никак не связан с Лакландерами?

— Разве что местом жительства, — коротко ответил сэр Джеймс. Он углубился в заросли камыша и говорил уже не так уверенно, как раньше.

Где-то совсем рядом послышался жалобный вой собаки, и чей-то низкий голос произнес:

— Ну перестань! Сколько можно!

Впереди мелькнул луч фонаря.

— Пришли! — сообщил сэр Джеймс. — Гриппер, это ты?

— Да, сэр, — ответил низкий голос, и лучи фонарей выхватили из темноты полицейского в плаще с капюшоном.

— Собака все никак не уймется, — заметил сержант.

— Так точно, мистер Олифант. Я ее тут привязал. — Луч фонаря переместился в сторону и осветил Скипа, привязанного носовым платком к ветке ивы.

— Привет, старина, — поздоровался Аллейн.

Все подождали, пока он пройдет через заросли. Констебль придержал мокрую ветку.

— Лучше немного нагнуться, сэр, — посоветовал он.

Наконец Аллейн выбрался из зарослей, и луч его фонаря, скользнув в сторону, сразу уткнулся в блестевший от потоков воды холмик.

— Мы достали брезент и прикрыли его, когда стал собираться дождь, — пояснил сержант.

— Хорошо.

— И постарались накрыть землю вокруг тела. Использовали кирпичи и доски из старого эллинга. Но вода все равно просочилась.

— Ничего, — успокоил Аллейн, — вы все сделали правильно. Думаю, прежде чем мы приступим, нужно все сфотографировать. Идите сюда, Бейли. Постарайтесь выжать максимум. Сначала снимите все как есть, потом тело без брезента, и как можно больше деталей, а то дождь до утра все смоет. Господи, неужели он все-таки заканчивается?

Все прислушались. С мокрых деревьев еще продолжали падать капли, но мерного стука дождя больше не было, а к тому времени как Бейли настроил камеру, выглянула бледная луна.

Закончив съемку общего вида и закрытого тела, Бейли убрал брезент и сфотографировал труп под разными ракурсами: сначала со шляпой, прикрывавшей лицо, потом без нее. Затем он сделал несколько кадров лица крупным планом, и вспышки озарили поднятые брови и поджатые губы полковника Картаретта. Только после всех этих процедур Аллейн осторожно приблизился к телу и, наклонившись, направил луч фонаря на рану.

— Острым предметом? — спросил Фокс.

— Да, — подтвердил Аллейн. — Голова пробита, и рана глубокая. Но что это может быть за острый предмет? Гадать бессмысленно, надо знать точно. — Он посветил вокруг тела, и возле руки полковника у самой кромки воды блеснула длинная полоска. — Так это и есть Старушка?

Главный констебль и сержант Олифант энергично восторженно закивали. Луч фонаря осветил руки трупа, и в одной из них был зажат пучок зеленой травы.

— Трава срезана, — констатировал Аллейн. — Он собирался завернуть в нее рыбу. Вот здесь его нож и корзина.

— Мы тоже так подумали, сэр, — одобрительно произнес сержант.

— Да уж, рыба что надо! — заметил главный констебль, и в его голосе невольно прозвучали нотки зависти.

— А как это место выглядело перед дождем? — поинтересовался Аллейн.

— Ну, сэр, — вызвался ответить сержант, — здесь, как сами видите, местами галька. В ивняке земля была совсем сухая. На берегу мы видели следы, судя по всему, покойного, когда он ловил рыбу, а потом там, где он упал. Больше мы ничего не смогли разглядеть, потому что боялись все затоптать.

— Вы все сделали правильно. До утра дождь не пойдет снова?

Трое местных полицейских вернулись на открытое пространство и посмотрели на небо.

— Думаю, что нет, сэр, — сказал сержант.

— Вроде прояснилось, — подтвердил констебль низким голосом.

— Проясняется, — вторил ему сэр Джеймс Панстон.

— Закройте все снова брезентом, сержант, и выставите до утра охрану. Нам что-нибудь известно про время? Кто-то проходил этой дорогой?

— Сестра Кеттл, сэр, что нашла полковника. Потом с ней сюда пришел молодой доктор Лакландер и осмотрел тело. Он говорит, что возвращался по тропинке в долине и переходил мост в начале вечера. Больше мы ни с кем не разговаривали, сэр.

— А какой глубины здесь река? — поинтересовался Аллейн.

— Около пяти футов, — ответил сержант Олифант.

— В самом деле? Полковник лежит на правом боку лицом к реке буквально в двух футах от кромки воды, ноги вытянуты в сторону моста. Рыба валяется рядом, и тут же трава, которую он срезал, чтобы завернуть ее. А рана нанесена в левый висок. Похоже, он сидел на корточках в двух футах от воды и уже собирался завернуть улов в траву. Если судить по отпечаткам ног, то сидел он в той самой позе, в которой нашли тело. Получается, что имеется всего два варианта развития событий, так ведь, Фокс?

— Либо удар нанес левша, стоявший прямо за спиной, — невозмутимо произнес Фокс, — либо правша, находившийся спереди на расстоянии не меньше трех футов.

— Тогда убийца должен был стоять в двенадцати дюймах от кромки воды, — сделал вывод Аллейн. — Что выглядит не таким уж неправдоподобным, как может показаться. Хорошо, с этим закончили. Что дальше?

Главный констебль, который до этого молча слушал, произнес:

— Полагаю, в Хаммер-Фарм собрались свидетели, которых нужно допросить. Это особняк Картареттов на холме. С вашего позволения, Аллейн, я вас покину. Делать мне там все равно нечего. Если вдруг понадоблюсь, вы всегда можете найти меня в Туретсе, что в пяти милях отсюда. Буду рад оказаться полезным, но вы наверняка не хотите, чтобы вам мешали. Сужу по себе. Кстати, я предупредил в гостинице «Мальчишка и осел», что вам могут понадобиться места, чтобы провести остаток ночи. Ваш номер — первый у лестницы. Если потребуется ранний завтрак, оставьте записку. Спокойной ночи.

И он исчез, прежде чем Аллейн успел поблагодарить его.

Сержант показывал дорогу в Хаммер-Фарм. Аллейну удалось подружиться с собакой, и после пары фальстартов не перестававший поскуливать Скип побежал за ними. Чтобы не сбиться с пути и не заплутать в роще, они освещали себе путь фонарями. Шедший первым Олифант неожиданно громко вскрикнул.

— Что случилось? — вздрогнув, спросил Аллейн.

— Господи Боже! — воскликнул сержант. — Я решил, что на меня кто-то смотрит! Поглядите сами — видите?

Он дрожащей рукой направил луч фонаря на мокрые ветки зарослей. На уровне глаз невысокого человека там блестели два светящихся кружка.

— Вот и черты сюрреализма в деревенской глуши, — пробормотал Аллейн. Он посветил своим фонарем, и они увидели зацепившиеся за сломанную ветку очки. — Столь необычный плод мы с благодарностью заберем с собой, — сказал он и осторожно завернул очки в носовой платок.

Над Нижним лугом теперь светила луна, отчего мост и темная тень, которую он отбрасывал на полуразвалившийся эллинг и ялик, напоминали резьбу по дереву. Высокие камыши смотрелись очень романтично, а тихие воды реки придавали пейзажу необыкновенное очарование.

Полицейские пробирались