Конго Реквием - Жан-Кристоф Гранже

– Фаустина Муниазеру?

– Именно. Он застал меня с ножом в руке, когда я уже обрил череп Кати и вырезал ей свастику на лбу. Он сумел справиться со мной и вызвал де Пернека.

Эрван уловил еще одну неожиданную деталь этого дела: Тьерри Фарабо, настоящий Человек-гвоздь, никогда не брил черепа своих жертв, но легенда сохранила этот штрих благодаря убийству Кати. И другая истина вытекала из первой: Крипо, второй Человек-гвоздь, был осведомлен об этой подробности – по вполне понятной причине: ребенком он ассистировал убийце во время жертвоприношений – он знал, что Фарабо не прибегал к такому ритуалу; однако он сам в сентябре этого года брил своих жертв – способ показать Морвану, что он знает все.

Отец погрузился в молчаливые грезы, по-прежнему помешивая ложкой в кастрюле, словно варил ядовитое снадобье.

Потом вздрогнул и снова заговорил:

– Де Пернек явился в «Лучезарный Город» вместе с Мэгги.

– Почему с Мэгги?

– Один он ни за что не справился бы с ситуацией. А Мэгги – единственная, кто был в курсе.

– Было бы проще сдать тебя.

– У тебя действительно мозги заплесневели. Де Пернек хотел переспать с Мэгги, которая хотела заполучить меня обратно. Поэтому следовало напялить шляпу убийцы на единственно возможного подозреваемого: Человека-гвоздя.

– Как вы увезли тело?

Грегуар поднялся. Со своей курчавой шевелюрой и пончо, защищающим от дождя, он походил на мифического искателя приключений. Человека, сотворившего свою легенду ударами мачете и добытыми самородками.

– Завтра поговорим. А пока жри обезьяну и спи. Фардовцы наверняка уже вернулись. Они решат, что сегодняшняя бойня – дело рук тутси. Через несколько часов тут рванет со всех концов. Мы должны тронуться на заре.

Эрван принял свою пайку: куски мяса, плавающие в соусе, от которого щипало глаза. Казалось, на поверхность вновь выныривала гримасничающая морда макаки. Нет проблем: он бы проглотил и покрышку. Он ел, как в пещерные времена, руками, а потом заснул, даже не успев обдумать признания отца.

73

Три часа ночи. Отделение реанимации больницы «Отель-Дьё».

После катастрофы в Бобуре Гаэль и Одри поехали вслед за «скорой» в отделение неотложной помощи на острове Сите, на противоположном берегу Сены. За ними поспешали другие полицейские машины, набитые копами, которые размышляли, что же случилось на самом деле и какого еще дерьма ждать на свои головы.

Гаэль пребывала в ярости и потрясении, перекладывая всю ответственность за фиаско на Одри. Почему ей не дали самой справиться в этот вечер? На что Венявски возражала, что она собрала команду Эрвана – гиганта по имени Тонфа и напомаженного типчика по имени Фавини – из предосторожности. Остальное – копы из соседнего участка, подвернувшийся не ко времени полицейский фургон – просто невезуха.

Они цапались всю дорогу и относительно смирились с фактом только во внутреннем дворе больницы. Позже их выставили прочь медики – никаких посторонних в отделении, – и они устроились снаружи, на креслах-каталках, куря сигарету за сигаретой.

Гаэль молча молилась – не Богу, а судьбе: Эрик Кац должен выжить. Чтобы ответить на вопросы, разумеется, но еще и потому, что существование психиатра не могло закончиться так глупо. Несмотря на все подозрения, объектом которых он был, она испытывала некую нежность к этому странному субъекту. Она не желала признаваться себе, но сеансы с ним – если отвлечься от собственных чувственных закидонов – пошли ей на пользу. Сейчас она вспоминала о них как о регулярных приливах, приносящих облегчение и покой.

Врачи не стали их обнадеживать. Психиатр попал под радиатор внедорожника, ехавшего на полной скорости. Удар вызвал кровотечение в грудной и брюшной полостях. Шейные позвонки также повреждены, так что прогноз весьма пессимистичен.

За всю ночь Гаэль и Одри не поговорили ни с одним врачом и вообще не получили никакой дополнительной информации. Им оставалось только курить в своих инвалидных насестах, разглядывая подъезжающие «скорые» – рутина субботнего вечера – и обвиняемых, которых препровождали в судебно-медицинское отделение больницы.

Когда минуло два ночи, Гаэль решилась раскрыть секрет, мучивший ее, как ком в желудке, – ту фразу, что прошептал ей на ухо Кац: «Человек-гвоздь не умер…» У Одри – ноль реакции. Наверняка это было лишним подтверждением того, что она и так заподозрила: прямой связи с сентябрьским расследованием, а значит, с делом семидесятых. Кстати, на кого мог намекать Кац? На Филиппа Криеслера, он же Крипо, признанного виновным в осенних убийствах? Или на призрака из Лонтано, Тьерри Фарабо, свирепствовавшего в Верхней Катанге начиная с 1969-го? Обе гипотезы не имели смысла. Фарабо умер от нарушения мозгового кровообращения в психиатрическом институте в 2009 году. Что до Крипо, то Гаэль сама перерезала ему горло 20 сентября этого года.

Наконец к ним вышел тощий доктор, так и не снявший зеленого бумажного халата. Он стянул хирургическую маску, явив вытянутое лицо с печальными глазами. Несмотря на осунувшиеся после многочасовой операции черты, от него исходила некая темная энергия, словно ее источником и были усталость и лихорадочная возбужденность.

– Мне очень жаль, – сказал он, доставая пачку сигарет, – все кончено.

– Он умер? – глупо спросила Гаэль.

Врач моргнул и принялся прикуривать сигарету.

– Сердце не выдержало. Кровотечение затронуло все органы. Мы попытались сделать невозможное, но все было заранее понятно.

– Он ничего не сказал перед смертью? – спросила Одри.

Хирург снова бросил косой взгляд – в его усталом лице была чарующая прелесть.

– Операция шла под наркозом.

Обе отступили, пропуская полицейские фургоны и кареты «скорой». Они уже собирались отправиться восвояси, когда медик окликнул их:

– Вы заполнили бумаги на поступление?

– Мы ничего о нем не знаем.

– Номер страховки? Семья?

– Говорим же, мы ничего не знаем! – вспылила Гаэль. – У меня просто была назначена встреча с ним сегодня вечером. Он запаниковал, по причинам, которые слишком долго объяснять, пустился бежать и попал под колеса внедорожника.

Врач шагнул к ней. На его приятном лице отражались все треволнения этой ночи.

– Вы что, издеваетесь надо мной?

– Как? – повторила Гаэль еще более взвинченным тоном. – С чего вы взяли?

Он пораженно уставился на них.

– Почему вы все время говорите «он»? – не отступал медик, прикуривая новую «Мальборо» от предыдущей.

Гаэль бросила взгляд на Одри, и ее словно озарило: они обе ничего не поняли в этой истории.

– Что вы хотите сказать?

Врач выдохнул дым вместе со скрытой горечью.

– Жертва, которую вы нам доставили, была женщиной.