Приемная дочь Бабы Яги - Meleth

Отступление.

Коридор, выложенный крупными из цельного камня плитами, был узок, холоден и сыр, человек, что шел по нему уверенным шагом, брезгливо морщил красивые губы, то и дело хмурился, словно размышляя над чем-то неприятным. Над ладонью его вытянутой перед собой руки висел светящийся тусклым зеленоватым светом колдовской огонек, он освещал коридор всего-то шагов на пять вперед, но это ничуть не смущало мужчину и уж тем более не заставило его, сбавит шаг. Колдун стремительно двигался вперед, и было сразу понятно, что путь ему знаком и никаких опасений не вызывает. Оставив за спиной несколько поворотов и одну лестницу, мужчина, наконец-то, достиг цели.

Довольно просторный подземный зал с высоким куполообразным потолком был освещен развешенными по стенам факелами. Часть зала была занята большим каменным столом, напоминавшим алтарь, на котором в невероятном нагромождении, казалось бы, беспорядочно располагались склянки, пузырьки и бутыли с неизвестным содержимым, небольшие деревянные коробы, металлический шкатулки, ступки, мерный весы, разнообразные ножи и глиняная утварь всевозможных форм. Рядом со столом располагались громадные шкафы со столь омерзительным содержимым, что вызвало бы оторопь у любого человека. На полках шкафов находились банки с плавающими в мутноватой жидкости глазами животных, человеческими конечностями и органами, в корзинках и на блюдах лежали сушенные крысиные головы, целые тушки ящериц и змей, крупные неизвестного вида насекомые, а так же груды разнообразных костей, в том числе и

явно человеческих.

У противоположной от стоящих у стены шкафов находилась клетка, в одном из углов которой лежал пук слежавшейся отсыревшей соломы и пустая миска. В клетке никого не было и было довольно трудно определить, кого же там когда-то удерживали. Чуть поодаль клети на полу были начертаны колдовские знаки, образующие правильный круг с вписанным в него символом Смерти. Рисунок слабо светился таким же зеленоватым светом, что и огонек над ладонью колдуна, выдавая их сходное происхождение. В центре круга возвышалась закутанная в плащ с ног до головы фигура, совсем никак не реагирующая на появление в зале колдуна.

— Как успехи? — разорвал тишину звонкий молодой голос колдуна.

Фигура в плаще чуть качнулась, но поворачиваться к говорившему, видимо не посчитала необходимым.

— Пять печатей снято, оставшиеся четыре мне не по силе, — отозвался хриплый, словно после затяжной болезни, голос. — Лиходольские и Белояжские колдуны охраняют оставшиеся печати, так что теперь к ним очень сложно подобраться.

— А что твой братец? — почти участливо поинтересовался колдун.

— Как я и рассчитывал, он пошел по ложному следу, — последовал слишком сухой ответ. — Зареслав, как впрочем и другие, свято верят в то, что ведутся поиски оставшихся ключей. Не думаю, что они подозревают истинную причину появившегося интереса к печатям.

— Славно! — в голосе говорившего были слышны нотки удовлетворения. — А как с поиском Златы дела обстоят?

— Не нашел пока, — спокойно ответил человек в плаще и не меняя интонации продолжил, — но до меня дошел слух, что юная княжна Лиходольская с мужем и дочерью, собирается навестить родителей в первый день весны в царском тереме Белояжска.

— Значит и впрямь замуж выскочила, паскуда! — тон колдуна в миг из благостного сделался злым и ядовитым. — Ну, ничего, овдовеет скоро с нашей-то помощью.

Избушка-на-Курьих-Ножках. За три часа до полудня.

Златослава как раз доплетала косу, когда услышала странный шум, доносившийся снаружи. Сперва она никак не могла понять, что это, но по мере приближения источника звука, Ёжка наконец поняла, что ей это напоминало. Создавалось ощущение, что на сильном ветру хлопает вывешенное для просушки мокрое белье. Яга невольно нахмурилась, пытаясь сообразить, что же может так странно шуметь. Звук все нарастал и нарастал, теперь он был отчетливо слышен всем. Малютка Василиса даже прекратила попытки поймать кончик кошачьего хвоста, мелькавший поблизости от ее ручек, и, чуть приоткрыв ротик, вслушивалась в странный звук.

— А вот и братишки летят! — радостно сообщил Бабе Яге Руслан только для этого выглянувший из кухни. — Я пошел их встречать.

Не успела Злата даже слова молвить, а княжич натянул сапоги, накинул на плечи плащ и вбежал вон из Избушки. Девушка тоже поспешила. Быстро закрепила косу шнурком и к окошку подбежала, глянуть, что снаружи творится. Любопытно же ведь!

— Ратибор, прекрати! — внезапно услышала Яга громоподобный мужской голос. — Прекрати, кому говорю! Радим, да выплюнь ты его хвост ради Богов! Шеи же свернете, полудурошные!

— Фыфы хах фыфел! — был на это ему странный ответ.

— Важен, да ну их! Хотят крылья переломать — пусть ломают! Мы няньками этим балбесам не нанимались, — посоветовал столь же громкий, но все же несколько отличающийся от первого, голос.

Вот тут Златка до окна-то и добралась и удостоилась поистине потрясающего зрелища. На полянку перед Избушкой-на-Курьих-Ножках мерно махая громадными перепончатыми, как у нетопыря, крыльями медленно садился Змей. Хотя на Змея громадный ящер с медной чешуей был меньше всего похож. Бабке Ёжке он напоминал шипастых ящериц, что водятся на Ковыльных холмах, что близь Белояжска располагаются. У этого Змея Лиходольского была разве что похожая на змеиную голова, да гибкий чересчур длинный хвост. Туловище Змея было худощавое, даже какое-то поджарое, четыре мощные лапы с крупными загнутыми как у хищной птицы когтями и ряды острых шипов, широкой полосой идущие от самого носа до кончика хвоста, давали понять каждому, что перед ним предстал смертельно опасный соперник, с таким даже самый сильный колдун-воитель не справится. Но больше всего восторга у Ягуси вызвали крылья, громадные и на первый взгляд какие-то хрупкие, тонкие с переливающимися медными отблесками перепонками, поверить было сложно, что им под силу поднять тело Змея в воздух.

К сожалению, долго полюбоваться на себя Змей не дал, подернулся, словно маревом полуденным, и вот уже на снегу вытоптанном стоит рослый парень с тугими кудрями каштановых волос, чью худощавую фигуру не скрыл даже длинный теплый плащ. Парень глянул на небо, чуть прикрыв глаза ладонью от яркого зимнего солнца, что-то пробубнил себе под нос и поспешил к стоявшему у самой Избушки Руслану, чья светлая макушка маячила прямо под окном, у которого стояла Злата.

Стоило только княжичу отойти, как на то же самое место широко раскинув крылья, приземлился уже другой Змей, чешуя которого была подобна черненому золоту. Только успели коснуться когтистые лапы снега, как тут же превратился Змей в смуглого черноволосого юношу, сразу же поспешившего в сторону Избушки. На его место уже садился третий Змей. Этот представитель Рода Лиходольского был на много крупнее двух предыдущих и полянка как-то сразу стала казаться совсем крошечной, когда он там оказался. Шкура его отливала то золотом, то багрянцем, а шипы на спине больше напоминали частокол из мечей богатырских. И обернулся Змей крупным мужчиной, высоким, вот уж где точно косая сажень, широкоплечим, да справным, волос его золотился точь-в-точь как у Руслана, с чего Ягуся решила, что видимо этот родной брат приставленного к ней княжича.