Код Вавилона - Уве Шомбург

Они прошмыгнули внутрь церкви, нашли подъем к колокольне и поспешили по каменным ступеням наверх, под самый колокол.

Сантерье достал из рюкзака рацию и передал сообщение Камбре. Виктор Фэйвр в это время стоял с прибором ночного видения у стены колокольни и глядел наружу сквозь узкую амбразуру.

В зеленоватом свете оптики показался массивный источник тепла.

Источник был четвероног и внезапно остановился. Огромное тело замерло, и тяжелая опущенная голова, казалось, слилась с землей. Потом голова оторвалась от почвы, и зверь, вытянув шею, принюхался к ветру.

Бока у животного задрожали, и по спине у Фэйвра пробежал холодок. То была боевая машина весом в семьдесят килограммов, и ее могучие челюсти могли перемолоть любую кость.

Зверь учуял след и теперь уже не потеряет его. Уткнувшись головой в землю, собака побежала в точности по их следам.

Фонтенбло

Утро вторника

Они явились вскоре после пяти и прижали Криса лицом к полу. Давление мозолистых рук на его затылок разбудило его.

Губы его коснулись растресканного каменного пола, и он почувствовал на языке пыль. Холодный металл наручников лег на его запястья ледяными браслетами. Мозолистые руки рванули его за волосы вверх. Крис пошатнулся и получил толчок в спину. Нетвердыми шагами он двинулся к выходу из клетки. На том месте, где был казнен Понти, осталось темное засохшее пятно.

Впереди него шел рыжий, а бородавчатый и Барри замыкали шествие. Они вывели его в основной коридор и там двинулись по ведущему вниз туннелю в скале. Через сотню шагов остановились перед стальной дверью. На потолке Крис заметил маленький глазок камеры.

Они вошли в тамбур, который через несколько шагов перешел в просторный подземный зал.

Высотой он был метра четыре; дальний конец зала терялся в непроницаемой тьме. Чернота начиналась в нескольких шагах, за напольными подсвечниками, стоящими в ряд, с зажженными свечами. Мрачные тени плясали по голым скальным стенам. Справа Крис увидел ниши, которые в игре теней казались входами в пещеры. «Саркофаги», — подумал он, присмотревшись и заметив в нишах смутные очертания.

Пламя свечей на другой стороне зала заметалось, когда откуда-то из тьмы донеслось дуновение воздуха.

Тяжелые звуки органа раскатились по залу, как звуки далекой грозы, и яркие снопы света внезапно пролились из потолочных желобов и озарили прямоугольник в полу.

«Мы где-то под церковью», — подумал Крис, в недоумении уставившись на ярко освещенную площадку.

Толчок в спину погнал его вперед. Вокруг освещенной площадки равномерно стояли стулья. Между ними были насыпаны горки камней высотой по колено. Камни были величиной с теннисный мяч.

Прямоугольник располагался немного ниже остального пола и резко отличался от этого скального основания зала совершенно ровной и белоснежной поверхностью.

Навскидку Крис оценил площадь этого прямоугольника как пять на десять метров. Поперечная щель делила эту площадку пополам. На дальней от него половине в поверхность был вделан длинный и узкий крест.

Крису невольно представилось, что это могила гигантских размеров. И еще он успел задаться вопросом, из чего сделана плита: из шлифованного камня или из искусственного материала. Но тут из темноты вдруг выступила фигура, пройдя между рядами подсвечников.

Звуки органа оборвались.

На кремово-белом стихаре Генри Марвина плясали пятна света. Золотые нити, пронизывающие ткань, поблескивали в пламени свечей, а отдельные светящиеся точки медленно угасали в полутьме, словно падучие звезды.

Крис вспомнил ангельские одежды, виденные в детстве на картинках. Но сходство нарушала кроваво-красная вышивка на одеянии Марвина.

— Молились ли вы сегодня? — спросил Генри Марвин, не сводя глаз со своего пленника. — Матутьна — первая утренняя молитва. Вы ее уже прочли? — снова спросил Марвин, поскольку Крис не отозвался.

Крис отрицательно покачал головой.

— Даю вам пять минут помолиться Богу и начать ваш тяжелый день в смирении и благоговении перед Господом.

— Это так важно? — Крис ни разу не молился со времен своей юности.

— Для меня — да! — громовым голосом произнес Генри Марвин. — Надо делать различие между теми, кто верит, и теми, кто не верит. Неверующие не вправе ждать милости, они не могут иметь долю в милосердии Господнем.

— То есть вы считаете, что неверующие заслуживают худшего обращения, чем верующие.

— Вы это постигли. А предатели веры и Бога — хуже всех. Они подлежат наказанию гневом Божьим.

— Я не стану молиться гневливому Богу!

Марвин кивнул Джастину Барри. Внезапно зажужжал мотор. Половинки светлого прямоугольника стали раздвигаться, исчезая под скальным полом в торцовых сторонах.

Постепенно раскрывалась яма глубиной метра два с половиной, и расставленные стулья возвышались над ее краями, как над ареной.

Крис спонтанно подумал о бассейне с песчаным дном. Песок был желтоватый, гладкий и ровный, как нетронутый пляж южного моря.

Марвин поднял правую руку. Мотор снова загудел, и в левой торцовой стене ямы поднялась решетка.

* * *

Щебет птиц вырвал Жана Сантерье из полудремы. Он открыл глаза и посмотрел на Виктора Фэйвра — тот сидел у узкой бойницы колокольни и смотрел вниз.

Сантерье протер глаза и вспомнил по порядку события последних часов. Вначале они отправили сообщение, что нашли убежище. Там они пролежали до полуночи, ведя слежку и контролируя приборами ночного видения все перемещения вокруг главного здания. По территории ходили патрули — по два человека, — но они не сохраняли равномерную дистанцию. И время от времени из леса появлялись собаки, крадясь по полянам, словно тигры на охоте.

Около часу ночи в главном здании погасли последние огни, и, выждав еще полчаса, оба «чернопантеровца» приступили к осмотру церкви.

Они сбежали вниз, в центральный неф, и обыскали помещение инфракрасными приборами, а затем спустились по каменной лестнице в просторный подземный зал. Там бросалась в глаза прямоугольная светлая площадка с вделанным крестом, окруженная рядом стульев.

Цифровая камера, закрепленная на голове Виктора Фэйвра, передавала изображение на командный пункт. Оттуда потребовали разузнать побольше об этой светлой площадке, но через несколько минут они прекратили попытки, так и не добившись результата. Нигде не было видно ни углубления, ни ручки, чтобы заглянуть под поверхность, а им в любую минуту могли помешать.

В конце концов они установили — как в церкви, так и в подземном зале — миниатюрные камеры, которые, благодаря поворотной оптике, охватывали помещения целиком. Радиоуправляемые приборы наблюдения были крохотные и имели запас энергии, рассчитанный на тридцать шесть часов работы.