Жасминовые сестры - Корина Боманн

Мелани с ужасом посмотрела на нее. Ей никогда бы даже в голову не пришло разорвать помолвку с Робертом.

— Я не хочу ничего отменять! — возразила она и рассердилась на себя за то, что ее голос прозвучал так растерянно.

Но еще больше девушка разозлилась на Катю. Слезы навернулись ей на глаза, а слова тугим комком застряли в горле.

— С чего вы взяли? Как вы можете так думать?

— Катя, наверное, тебе лучше уйти, — холодно вставила Елена. — Никто ничего не собирается отменять, и Мелани снова будет навещать Роберта, но в настоящий момент это невозможно, мы ведь с тобой уже об этом говорили.

Но и после этих слов Катя не успокоилась. В ее глазах появился гневный блеск.

— Подумай, — продолжала она, как будто не слыша слов Елены. — Ты ведь, конечно, снова хочешь путешествовать по всему свету, а не сидеть у кровати калеки, разве я не права? Оставь его в покое, и тогда тебе не придется наступать себе на горло, ты сможешь жить так, как раньше. Может быть, Роберт никогда больше не очнется.

— Придержите-ка язык! — вмешалась в разговор Ханна.

В этот момент ни по ее голосу, ни по ее виду нельзя было сказать, что ей девяносто шесть лет. Злость заставила ее тело напрячься, и вдруг она показалась выше ростом.

— Моя правнучка не забыла, что ее жених лежит в больнице, и она, конечно, снова будет выполнять свои обязанности и посещать его. Но она впервые за несколько месяцев сделала перерыв! Может быть, вам следовало бы взять с нее пример?

— Это мой сын лежит там и…

Ханна жестом заставила ее замолчать, а затем указала на Мелани:

— Вы когда-нибудь видели, как она по ночам плачет из-за несчастья, случившегося с вашим сыном? Вы заметили, как сильно она изменилась? Силы Мелани на пределе, и если вы сейчас скажете, что вы сами прекрасно выдерживаете эту нагрузку, то вы не можете ожидать, что Мелани перенесет ее точно так же.

— Но ведь я старше, чем она, — возразила на это Катя.

— Пусть даже и так, к делу это не относится! Неужели вы действительно хотите, чтобы моя правнучка сломалась из-за этого происшествия?

— Происшествия?

— Да, а чего же еще? — сердито и громко сказала Ханна. Ее лицо стало белым как мел. — Обстоятельство, несчастье, несчастный случай, как это ни назови — все равно получается одно и то же! Если с Мелани что-нибудь случится, она уже ничем не сможет помочь вашему сыну! И я не могу себе даже представить, чтобы Роберт хотел видеть ее больной!

Катя открыла рот, но не могла вымолвить ни слова. Мелани еще никогда не видела ее такой растерянной.

— Кроме того, это неслыханная наглость с вашей стороны — говорить о разрыве! Неужели судьба вашего сына сделала вас такой жестокой, такой бесчувственной, что вы собираетесь давить на Мелани, чтобы добить ее? Она, видит Бог, никоим образом не виновата в том, что он находится в таком состоянии. И ничего из того, что делаете вы или Мелани, не вернет сознание вашему сыну. Из комы может выбраться только он сам. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю.

Ханна сердито смотрела на Катю, дрожа всем телом. У матери Роберта отхлынула кровь от лица. Слезы блестели у нее на глазах.

— Бабушка, пожалуйста… — взволнованно начала Елена, однако Ханна еще не закончила.

— И, чтобы вы меня правильно поняли, добавлю: никто не говорит о том, что вы плохая мать, — продолжила она все еще строгим голосом, но затем произнесла примирительным тоном: — Вы делаете очень много, и я сама как мать знаю, что вы чувствуете! Но тем не менее не сомневайтесь в Мелани. Она любит вашего сына и сделала этот перерыв, чтобы побыть у меня, не для того чтобы развлечься. Ей просто нужно немного успокоиться, чтобы у нее снова были силы продолжать приходить к Роберту. Так что в следующий раз думайте о том, что хотите сказать, прежде чем незаслуженно обижать людей!

Несколько минут женщины смотрели друг на друга. Ханна тяжело дышала. Она все еще дрожала и была очень бледной.

В глазах Кати блестели слезы. Она ничего не сказала. Вместо этого она резко повернулась и выскочила из магазина под звон дверного колокольчика.

— Grand-mère, с тобой все в порядке?

Вопрос Мелани прервал неловкую тишину, которая последовала за уходом Кати. Ханна продолжала тяжело дышать. Ее взгляд был направлен на дверь. Он был каким-то странно отрешенным. Рука, лежавшая на палке, дрожала.

Беспокойство, словно огненный шар, взорвалось у Мелани под ложечкой.

— Grand-mère? — испуганно позвала она и схватила прабабушку за руку.

— Все хорошо, дитя мое, — отозвалась наконец Ханна и погладила свободной рукой пальцы Мелани. — Я не привыкла к такому волнению. Последний раз я так громко разговаривала лет тридцать назад. Тогда я читала мораль вьетнамскому партийному функционеру, когда он хотел запретить поставку тканей для моего магазина.

Она повернулась к Елене:

— Я рада, что моя дочь так хорошо воспитала тебя и ты не такая, как эта женщина.

— Катя очень волнуется за Роберта. Когда я с ней познакомилась, она была другим человеком.

— Да, в трудные времена люди показывают свое настоящее лицо, не так ли? Ты знала, что она придет?

Елена покачала головой:

— Нет. Если бы я знала об этом, то посоветовала бы вам сделать еще один круг вокруг квартала. Я слишком хорошо знаю, какого мнения Катя о тайм-ауте, который взяла Мелани.

Мелани смущенно дергала себя за рукав, что-то поправляя. Этот бой она должна была выдержать самостоятельно. Одна. Но от слов Кати ее словно парализовало. И снова в душе девушки проснулись сомнения. Действительно ли она делала достаточно для Роберта?

— Идем, дитя мое, — сказала Елена и обняла дочь за плечи. — Сейчас мы поедим. Тут неподалеку есть вьетнамский ресторанчик, в котором готовят прекрасные рулеты.

Берлин, 1927–1928

После того как моя фотография была напечатана в журнале «Моденшау», для меня все изменилось. Мне казалось, будто я сижу на карусели, которая вертится все быстрее и быстрее. Конечно, некоторое время я еще продолжала работать в балхаусе и жить там, однако приглашения на фотосессии от Хэннинга Вильниуса стали чаще. Дизайнеры мод буквально вырывали меня друг у друга. Они хотели, чтобы я фотографировалась в их платьях, чего я не могла понять, поскольку считала, что немецкие женщины со светлыми волосами и голубыми глазами выглядели гораздо красивее, чем я.

— Ах, что ты говоришь! — воскликнул Хэннинг, когда на очередных съемках я спросила его, почему эти люди хотят заполучить именно мои снимки. — Светлые волосы и голубые глаза здесь можно встретить повсюду, и можешь быть уверена, что законодатели мод больше не могут их видеть. А ты — девушка с экзотической внешностью, и это им нравится. И читателям тоже. Недаром они буквально вырывают «Моденшау» из рук продавцов. Клянусь тебе, недавно я видел пару молодых женщин, глаза которых были подведены на азиатский манер. Ты всем здесь вскружила головы. Ты сокровище, Ханна!