Мера ее вины - Хелен Чандлер

— Ты знаешь, сейчас не лучшее время для того, чтобы все это выяснять, — примирительно сказала Лотти. — Думаю, тебе надо выспаться. Не знаю, что с тобой происходит, но ты на себя не похож и…

— Я на себя не похож?! Ах, вот как! — Он фыркнул. — А какого черта ты предложила пересматривать гребаный клип про ежа?! Ты стараешься все испортить или какие у тебя там планы? — Вскочил с кровати, открыл мини-бар и вынул две маленькие бутылки виски.

— Все, хватит! — произнесла Лотти. — За этот виски тебе придется заплатить самому. Я хочу, чтобы ты ушел. Ты слишком взвинчен, чтобы рассуждать рационально. Может быть, так даже и проще. Я больше не хочу с тобой спорить.

— Нет, Лотти, наш с тобой разговор еще не закончен! Ты должна понять, что произойдет завтра. — Кэмерон сорвал пробки с мини-бутылочек, залпом выпил содержимое одной из них, сел на пол, прислонившись спиной к стене, и уставился на вторую бутылочку.

— Черт побери, ты вообще о чем? — воскликнула она. Кэмерон не собирался убираться из номера, и она не очень понимала, как заставить его уйти добро- вольно.

— Мы договорились, что будем голосовать за то, что она невиновна. А ты вдруг предлагаешь пересмотреть улики и свидетельства, чтобы принять решение? — заплетающимся языком произнес он.

— Мы ни о чем не договаривались, и я не понимаю, какое отношение ты можешь иметь к тому, как я проголосую по поводу судьбы Марии Блоксхэм. Знаешь что, Кэм, я очень волновалась по поводу нашего с тобой разговора, потому что не хотела тебя обидеть и хорошо к тебе относилась, но ты своим поведением сам ставишь точку в наших отношениях. Между нами все кончено! У тебя есть какие-то проблемы, до которых мне нет никакого дела и о которых я ничего не хочу знать! — Она подошла к двери и потянулась к ручке.

— Я бы на твоем месте не делал этого, — сказал Кэмерон, покачивая головой.

— Чего именно не делал? Не выбрасывал тебя из моей комнаты? Это очень легко сделать — потому, что на этаже есть пара полицейских, которые с удовольствием мне помогут.

Она, конечно, блефовала. Остановилась у двери, надеясь лишь на то, что ее слова прозвучали достаточно убедительно. Кэмерон демонстративно скинул с себя ботинки, давая ей понять, что никуда не собирается идти.

— Перестань, Лотти. — Он поднял руки над головой и потянулся, поигрывая мускулами. — Я пришел, чтобы предложить тебе морковку. Зачем же ты заставляешь меня демонстрировать, какая у меня есть палка? Эта палка может тебе очень не понравиться. — С этими словами Кэмерон вынул из кармана телефон и положил рядом с собой.

— Я хочу, чтобы ты ушел без скандала. Нам еще завтра предстоит с тобой видеться, поэтому я предпочла бы обойтись без лишних напрягов, — сказала она, думая, почему это ей вдруг очень захотелось убраться отсюда как можно дальше.

— Вот это уже лучше. Но все равно ты могла бы быть со мной и помягче. Учитывая то, что ты решила меня бросить, я могу раскрыть карты. Завтра ты будешь голосовать так, как буду голосовать я. Тебе ничего не надо говорить или делать, просто помалкивать, не мешать и, когда придет время, проголосовать за то, что Мария Блоксхэм невиновна.

Она с удивлением уставилась на него. Кэмерон заложил руки за голову и смотрел ей прямо в глаза. Лотти показалось, что весь хмель слетел с него, как не бывало. Она поняла, что совершенно его не знает.

— Почему? — тихо спросила она.

— До сегодняшнего вечера я надеялся на то, что только потому, что я тебя об этом попрошу, — он улыбнулся.

— Значит, это морковка. А палка? — Лотти почувствовала, что ей становится не по себе. Казалось, что от красного вина в желудке разливается желчь, подступая к горлу.

— Подойди сюда, — он встал и протянул к ней руку.

— Нет, хватит игр, — ответила Лотти, чувствуя, что на глазах появляются слезы. — Я хочу знать.

— Ты сама не догадываешься? А я считал, что у тебя хватит на это ума, — он ухмыльнулся.

— Не думаю, что ты так считал. Ты думал, что соблазнишь меня и я буду настолько от тебя без ума, что стану делать все, что ты скажешь. Но я расстаюсь с тобой до голосования.

— Вот видишь, какая ты умница. — Кэмерон вплотную подошел к ней и посмотрел на нее с высоты своего роста. — Если ты не сделаешь то, о чем я тебя прошу, твой муженек получит информацию, которая произведет на него большое впечатление. Если правильно рассчитать время, то он будет в аэропорту с твоим сыном до того, как ты управишься с покупкой продуктов. У твоего сынишки какой паспорт? Кажется, пакистанский? Точно не припомню; мне было смертельно скучно, когда ты мне все это рассказывала.

— Пошел ты на… из моей комнаты! — вскричала Лотти, бросилась к столу и схватила пустую бутылку. Затем взялась за горлышко и отбила нижнюю часть бутылки о подоконник, превратив ее в «розочку», которую направила в сторону Кэмерона. — Какая же ты тварь! Как ты смеешь угрожать мне этим! Мой муж тебе не поверит. Я скажу, что ты меня добивался, но я отказала. Мой муж поверит мне, а не тебе!

— Ну, ты даешь, Лотти! — проговорил он. — Ну, ты осмелела! Но немножко поздно. — Показал на свой лежащий на полу мобильник. — Возьми его. На экране уже открыт файл. Кликни на стрелочку.

— Нет, — ответила она, — не буду. Между нами все кончено, дерьмо ты поганое. Я сама виновата и теперь знать тебя не хочу!

— Посмотрим, что ты сейчас скажешь, — произнес Кэмерон. Наклонился, игнорируя «розочку» в ее руках, поднял телефон. Держа мобильник перед ее лицом и повернув экраном, нажал на стрелочку.

— «Люби меня», — услышала Лотти свой собственный голос.

— «Ты уверена?» — послышался слегка приглушенный голос Кэмерона. Она вспомнила, что в этот момент он целовал ее грудь.

— «Я хочу тебя — и не хочу больше ждать», — последовал требовательный ответ.

Потом послышались стоны и звук падающих и разбивающихся о пол тарелок.

— Выключи, — прошипела Лотти.

— Да ладно! Мы еще не дошли до самого интересного. Тебе стоит послушать саму себя, когда ты по-настоящему заведена. Это впечатляет. Зэйну очень повезло.

— Не произноси его имя, — пробормотала она.

Кэмерон громко рассмеялся, выключил телефон и положил на тумбочку у кровати.

— А ты, оказывается, умеешь лицемерить… Отправляла мне сообщения, находясь с мужем на корпоративном ужине, надевала одежду, которую я просил тебя надеть. Ты помнишь, как я лапал тебя в комнате присяжных, или уже забыла об этом?

— Это было большой ошибкой. У меня был сложный период в жизни.

— Не думаю, что твоего мужа удовлетворят эти оправдания, когда он услышит о том, как ты просила трахнуть тебя на кухонном столе, за которым кормишь всю свою семью.

Лотти замерла. Казалось, что по краям периферийного зрения все стало серым, как в тумане, а в голове словно гудел рой рассерженных пчел.

— Ты этого не сделаешь, — сказала она. — У меня есть ребенок…