Пламенеющий воздух - Борис Евсеев

Это было очень забавно, тем более что я совершенно бросил не только блевать, но даже и втихую насасывать вискарь бросил.

Все шло превосходно, но тут в нашу жизнь снова вмешалась наука и околонаучная деятельность. В Романов неожиданно пожаловал Савва Лукич.

Встретившись со мной и с Ниточкой, наговорив всяких любезностей и оставив гору подарков, он сразу засобирался к Трифону.

Перед поездкой к Трифону Савва вытащил меня в коридор и, взъерошив свой серо-соломенный бобрик, спросил:

— Жучок твой пашет?

Я отрицательно покачал головой.

— Включи. Ты должен знать. Важное дело Тришке предлагать стану! Только вот церковных шпионов боюсь…

Трифона Савва Лукич застал в ромэфировском саду.

— И симпатичненько, и гулять выходить никуда не надо. Подискутируем, девять-семь, или просто перетрем?

— Да про что дискутировать, Савва Лукич?

— Есть про что!.. Хочу эфир у тебя купить.

— Так вот прямо взять и купить?

— Так прямо взять и купить. А не хочешь прямо и сразу — давай по частям.

— Эфир купить нельзя. Он, как Царство Божие! Того ведь тоже не купишь. Да и покупать, в научном смысле, нечего. «Ромэфир» на ладан дышит. Исследовать эфирный ветер некому. Часть приборов неисправна. Бухгалтер деньги выдавливает, как пасту из прошлогоднего тюбика… Не знаю, как дальше быть.

— «Ромэфир» твой сраный мне и даром не нужен. Свои фирмы и фирмочки девать некуда. Меня другое интересует: технология перехода. Допустим, твой эфирный мир, твое эфирное царство — как Тима мне его описал — и впрямь существует. И если членкор не врет, — а я с ним тоже переговорил, — тогда кто…

Савва почему-то замолчал.

— Что — кто?

— Кто, кто! Конь в пальто! Кто-то ведь должен владеть технологией перехода? Проще говоря: если есть царство эфира и есть желающие в это царство перейти, то должна найтись научная туда дорожка и способы на этой дорожке удержаться. Кто этими способами владеет: ты, Косован, Столбов?

— Техника перехода вообще-то мной разрабатывалась. Не намного сложней горнолыжной…

— Уже хорошо. Доступность всегда важна. Ну а вероятность успеха этого дела? Она высокая? И сразу другое: кто-нибудь такой переход осуществлять уже пробовал? Я имею в виду: научно пробовал?

— В новое время никто по собственному почину, кажется, не пробовал. Мне, во всяком случае, неизвестно.

— А в старое?

— В старое — были смельчаки… Никола Тесла, конечно. Профессор Морли пытался. Еще двое-трое… Соблазн перехода — он манит! Хоть и опасен. Но еще больший соблазн — сидеть тут сиднем, не осуществить эфирный прорыв!

— А тогда еще одно: можно здесь обычную технику медитации применить? Ну, как у этих самых йогинов. Помедитировал часок другой — и в астрале. То есть, я хотел сказать, в эфире!

— Астрал — виртуальный мир. Это только йоги думают, что они там по-настоящему находятся. Ну мыслью они там шарятся, а телом-то на земле! Совсем другое дело переход в эфир. Эфирный мир — он реален! И тела в нем реально, а не мнимо существуют. Не души, отделенные от тела, а души вместе с «тонкими» телами там путешествуют. Вот исчезающие люди, к примеру. Не всех их вурдалаки загрызли, не всех в рабство продали… В некоторых, правда очень редких, случаях можно без натяжек говорить о переходе пропавших в эфирное состояние. Тогда тело на земле не остается. Отсюда — пустые гробы, отсюда странные, но постоянно повторяющиеся исчезновения…

— Допустим. Я, в общем, примерно так и думал. Но если это не мыслительный переход, а реальный, — то ты ведь не мог не продумать… Ну, в общем, как перейти границу у реки? Каким способом человеку, которому здесь набрыдло, в эфире поскорей оказаться?

— Ну, кое-что я придумал. Разработан мной для такого случая прибор. «Апейрон-400» называется. Пока в единственном числе существует. Он должен помочь преобразовать энергию наших с вами клеток в новую — я еще никак ее не назвал — энергию. А уже ту — трансформируем в эфирное состояние. Тело наше исчезает — контур его дымный или, скорей, туманный в эфирном мире остается. И контур этот будет наполнен бульбочками радости и взрывами света, а не калом, гноем и прочей дрянью… Но это одна часть проблемы. А есть и другая! Существуют люди — их единицы — которым прибор мой не нужен. Замечены умышленные оставления косного тела на земле. И переходы в небесное состояние из этих, из оставленных — тел других! Тел эфирных! Эфирное тело вырабатывается некоторыми людьми за время достойной, святой или еще не знаю какой жизни… Это дело Порошков — есть тут такой задрыга — хорошо изучил. Но об этом — молчок! Порошок, он неподкупный, он…

— Порошков — это который на чертовой мельнице ошивается?

— Откуда знаете?

— «Делегатура жонду» и «Сюрте женераль»… Ну шуткую, шуткую… Агентура моя работает. Только мы ведь у Порошкова ничего покупать не будем. Мы без него консорциум организуем. Я председатель, ты главный научный разработчик. Акции выпустим, девять-семь…

— Разыгрываете?

— Да господь с тобой.

— Так ведь эфир, он еще придирчивей, чем Порошков! Он кого попало к себе на пушечный выстрел не подпустит. И вообще… Трудность перехода в эфирное состояние не только научная, но и нравственная. Говорю же: эфир примет не всех! И еще одно: переход в эфир — это, по сути, переход к художественному, а не к начетническому или алгебраическому постижению мира. Эфирный мир есть новая творческая среда! А эфирный ветер — предвестник эры чистого и непрестанного творчества. И не на кончике губ творчества! А творчества посредством самого хода жизни… Понимаете? Бог познается не в религиозном чванстве — в со-творчестве. Да вы подумайте сами, Савва Лукич: зачем было Богу создавать послушных овец в людском обличии? Ему, Господу, нужен от человека духовный и творческий ответ, а не беканье-меканье! И раболепие наше Богу не нужно! А нужен, повторяю вам в сотый раз, дух нераболепия! А нужно — со-творчество… А то, что же получается? Бог творит, а человек — Богу подобный — раболепствует?! Нестыковочка!

— Про нераболепие — это ты хорошо… Оно и правда: даровит и нераболепен, вопреки наветам, народ наш! Я об этом всегда говорил.

— А раз говорили, так теперь других послушайте! Монахи истязали плоть, чтобы ее избыть, чтоб не мешала переходу в эфир… Тоже — способ. Но это — долгие десятилетия. А наш аппарат — это быстрота, это краса скорости… Великий переход — это, по сути, художественный акт!

— Перформанс?

— Дались вам эти перформансы! Дня без них прожить не в состоянии. Еще раз, для тупиков: кроме «Апейрона», кроме научно-медицинского воздействия — важнейшее значение будут иметь нравственные качества и техника индивидуального перехода! А она, эта техника, сродни технике перевоплощения: актерской или писательской… И у каждого техника будет своя. Мы только общие моменты обозначим…