Ричард Львиное Сердце: Поющий король - Александр Сегень

— Львы и тигры не скрещиваются! — фыркнул Гюи.

— Это было бы прекрасно, — отвечал Аладиль на вопросы Ричарда, не обращая внимания на развязный тон Лузиньяна. — Но у меня уже есть две жены.

— Но ведь никто не воспретит вам иметь третью?

— Мне — никто, а вот захочет ли ваша сестра? Да и к тому же как на это посмотрят крестоносцы?

— Крестоносцы нисколько не возмутились, когда Конрад Монферратский объявил, что сотрет в порошок меня и короля Гюи. — Говоря это, Ричард многозначительно посмотрел на Лузиньяна, и тот мгновенно обиженно надулся:

— Да уж, да уж… Кстати говоря, кстати говоря…

— Так вот, — продолжал Ричард. — Конечно, Конрад и его присные поднимут шум. Но мне наплевать на это. А что касается моей сестры, то, конечно, не исключено, что она воспротивится идти за вас в качестве третьей жены, но вы такой красавец и столь благородны, столь изысканны… Чутье подсказывает мне: вдоволь поломавшись, она согласится. А? Гюи! Согласится Жанна быть женою такого молодца?

— Согласится, эн Ришар, — прищурившись, хрюкнул Гюи. — Если ее еще и как следует подпоить.

— Ваше величество, вы несносны! — захохотал Ричард.

Потом, провожая Аладиля, Ричард улучил мгновенье, когда их никто не слышал, и сделал принцу еще одно, совсем уж головокружительное предложение:

— Слушайте меня, дорогой Аладиль. Вы не представляете, как я люблю вас. Мне и впрямь хотелось бы породниться с вами и вашим братом через мою сестру, но не только породниться семьями, а породниться и в государственном смысле.

— Как? Не понимаю!

— Не перебивайте меня, я не хочу, чтобы кто-то услыхал нас, и спешу объясниться. И вы и я прекрасно отдаем себе отчет в том, что Иерусалим-аль-Кодс является постоянным предметом раздоров. В лагере крестоносцев назрела страшная вражда между Гюи и Конрадом, которая вот-вот выльется в вооруженное столкновение. В лагере султана Саладина тоже идут споры о том, кому обладать Аль-Кодсом. Мы предложим дерзкое, но благоразумное разрешение всех споров. Вы женитесь на моей сестре, и я объявляю вас королем и королевою Иерусалима.

— Аллах кирим!

— А Саладин объявляет вас иерусалимским эмиром. И после этого мы все вместе затыкаем рты недовольным. Кто бы ни возмутился — мы сотрем их в порошок. Это будет неслыханное объединение двух миров. Востока и Запада. Мира, стоящего за спиной у Ричарда, с миром, подвластным султану Салах-ад-Дину. Что вы думаете об этом?

— Я потрясен подобным предложением! Скажите, Мелек-Риджард, могу ли я пересказать наш разговор Салах-ад-Дину?

— Да, конечно, ради этого я и заговорил с вами.

— Что, опять рассыпаетесь в любезностях? — спросил подкравшийся Гюи. — Опять делаете друг другу предложения?

— Я предложил султану Саладину поохотиться вместе, — поспешил соврать Ричард.

— О, это было бы великолепно! — захохотал Лузиньян. — Конрад захлебнется в собственной желчи. Что, Аладиль, захочет ли Саладин войти в наше охотничье сообщество?

— Полагаю, захочет, — улыбнулся принц, но по лицу его было видно, насколько он удивлен, озадачен, растерян и не знает, дурачат его или все это не шутки.

В такой полурастерянности-полурастроганности он и простился с Ричардом Львиное Сердце.

Кончился ноябрь, прошла первая неделя декабря, наступила вторая, а от Саладина и Аладиля не было никаких вестей. Видно, они крепко задумались над предложениями Ричарда и не с одним своим мудрецом обсуждали их. Тем временем переговоры с мусульманами становились все более и более подозрительными, и крестоносцы от Яффы до Триполи начинали сильно роптать против Ричарда. Предложение выдать замуж за Аладиля вдовствующую королеву Сицилии вызывало особенное негодование. Про Ричарда складывались небылицы, будто он готовится принять мусульманство, завести себе гарем, будто он совсем перестал говорить по-французски и изъясняется исключительно на арабском наречии. Сестра Жанна прислала Ричарду гневное письмо, в котором яростно отвергала какую-либо возможность вести с ней переговоры о столь небывалом замужестве. «Спасибо, братец, что не записал меня в полк маркитанток!» — писала она. Ричард очень смеялся, читая ее обиженное послание. Ведь он вовсе и не собирался выдавать бедную вдову замуж за сарацина, и вскоре это всем должно будет стать понятным. Тогда все поймут, что Ричард и впрямь великий властитель, и будут еще каяться, что возводили на него напраслину.

Что касается Беренгарии, то Ричард, как мог, постарался намеками дать ей понять истинные цели своих переговоров с Аладилем, и она, будучи умной женщиной, смекнула. Увы, вторая беременность окончилась такой же неудачей, как и первая. На сей раз Ричард уже не переживал так сильно, весь охваченный своим замыслом совершить львиный прыжок. Он сказал только с грустью:

— У Саладина семнадцать…

В середине декабря в Яффу прибыло небывалое посольство, возглавляемое Аладилем и уже знакомым Ричарду Мафаиддином. Целый караван из двенадцати верблюдов, причем самых лучших — красных аравийских верблюдов! — был нагружен дарами, вся стоимость которых, пожалуй, составляла добрую треть долга Саладина по договору о сдаче Акры. Крестоносцы, недоумевая и негодуя, взирали на это явное проявление дружбы Саладина и Ричарда. Пизанцы (почему-то особенно они) возбудились сверх меры и призывали к расправе и над послами Саладина, и над королем Англии.

Ричард встретил послов короткой речью на арабском языке, на коем говорил уже довольно бегло. Аладиль сказал, что Саладин с восторгом выслушал все предложения Ричарда, но твердого решения, женить Аладиля на Жанне или не женить, еще не принял. Зато он склоняется к мысли о двойном владении Иерусалимом и, возможно, в скором времени готов будет встретиться лично с Ричардом и королем Гюи для бесед на эту тему. Святой Град можно было поделить надвое — на Иерусалим и Аль-Кодс.

— Вот вид Святого Града с высоты птичьего полета, — сказал Мафаиддин, расстилая пред Ричардом холст, искусно расшитый шелковыми нитями. — Вот эта улица четко делит город пополам. Здесь — Храм Гроба Господня, Цитадель, дворец Ирода, гора Сион. Все это будет Иерусалим. А здесь — так называемый Нижний город, поприще Соломонова Храма, тамплиерские крепости, священные для нас мечети Аль-Акса и Аль-Омар. Все это — Аль-Кодс, который сохранится за нами.

— И владения тамплиеров? Я против! — возмутился великий магистр де Сабле. — Это оскорбительно для нашего ордена!

— В отношении владений ордена тамплиеров мы можем поговорить особо, — заверил Аладиль.

— Посмотрим, посмотрим, — зло пробурчал де Сабле.

— Что ж, — стараясь не обращать на него внимания, сказал Ричард, — мне все понятно. Я в восторге от нового предложения великого султана и готов лично встретиться с ним, чтобы все обсудить. Теперь же прощу разделить с нами трапезу.