Посольский город - Чайна Мьевилль

Мы говорили об этом с Бреном. Сурль/Теш-Эчер часто играл словами, размывая уточняющее придаточное до тех пор, пока оно не превращалось в неожиданную ложь. Однако этот метод, хотя и блестяще применённый, оставался всего лишь трюком. Теоретический фокус Сурль/Теш-Эчера был во мне.

В нас — терранцах, превращённых в сравнения, а не просто в сравнениях, — он видел ключ к каким-то фундаментальным и освобождающим неправдам. Его коронная ложь, которую он всегда произносил с блеском истинного денди, пусть и была всего лишь игрой слов, всё-таки намекала на сдвиг, рождённый контактом с нами. До появления людей мы не так часто говорили о некоторых вещах. До появления людей мы не так часто говорили. До появления людей мы не говорили.

В этой лжи, рождённой постепенным отбрасыванием частей предложения, заключался его манифест. До появления людей мы не говорили: так значит, мы будем, можем, должны говорить через них. Фальшивость этого утверждения он превратил в благородную цель. Сурль/ Теш-Эчер, настаивая на некоем «может быть», изменял то, что было на самом деле. Он научился лгать, чтобы показать истину.

— Так, — сказала я Испанской Танцовщице и его компании. — Давайте повторять за Сурль/Теш-Эчером. — ИллСиб перевели. Ариекаи задвигались. — Он указал направление. Вы меня знаете. Я девочка, которой сделали больно в темноте и которая съела то, что ей дали. Расскажите мне, какая я, и мы узнаем, что я такое.

Я дала им всем прозвища. Испанская Танцовщица, Полотенце, Креститель, Утка. Я произносила их имена, показывала пальцем и даже улыбалась — никогда ведь не знаешь, что они смекнут, а что нет. Пока мы работали, их звери-батареи скакали вокруг нас. Все собравшиеся ариекаи умели лгать, чуть-чуть. Ведь они были последователями величайшего лжеца в их истории. Я помогала им научиться отбрасывать частички правды, вышёптывать предложения, намеренно искажая подробности.

До прихода людей. Я заставила ИллСиб повторить утверждение Сурль/Теш-Эчера. Ариекаи не сумели: от вранья у них заклинивало мозги.

— Какой цвет? — спрашивала я, поднимая кусок тряпки или пластика. Они только открывали и закрывали бутоны глаз.

Несколько часов спустя их внимание ослабело. Утку трясло, Полотенце издавал жужжание и какой-то писк. Я поняла. У нас не было чипов. Ариекаям надо было выйти на улицу и дождаться, когда заговорят установленные по городу приёмники. Внутри мы не слышали передачи, но чувствовали, как сотрясается дом. Илл, Сиб и я переглянулись, представляя, наверное, одно и то же: как наши ученики топают к ближайшей радиоточке, отбиваясь по дороге от безумцев, а может, и поколачивают друг друга, пока говорит ЭзКел.

— Как случилось, что вы взялись за это? — спросила я ИллСиб. — Я хочу сказать, если всё получится, то для вас всё станет иначе…

— А что мы теряем?

— Профессию?

— И что приобретают другие? Всё?

— Что нам дала наша профессия? — Они снова опустили глаза. Брен рассказывал мне, что он тихо ненавидел своего двойника. Видимая усталость ИллСиб, то как они избегали смотреть друг на друга, навели меня на мысль, не так ли обстоит дело со всеми послами.

Ариекаи вернулись, успокоенные. Продолжим, сказал один. Я усиленно потрясла головой и сказала: «Да». Повторила это слово, медленно. Я старательно нащупывала разрыв, брешь, переход от прошлого к будущему. Точку поворота, в которой, как во всяком открытии, должна быть тайна.

— На что похожа я? Что похоже на меня? — ИллСиб переводили вопросы и ответы.

— Ты девочка, которой сделали больно в темноте и которая съела то, что ей дали. Падальщики, которые приходят кормиться к отхожим местам наших домов, похожи на девочку, которая ест то, что ей дают.

— Отлично. — Я велела им подыскивать поэтические сравнения. Закрыла глаза. Они искали сходства. Я не давала им передышки. Немного погодя их идеи стали более интересными. Они превзошли себя: их дискурс переполняли мертворождённые сравнения.

— Камни похожи на девочку, которой сделали больно в темноте, потому что…

— Мёртвые похожи на девочку, которой…

— Молодёжь похожа на девочку, которой сделали больно в темноте и которая съела…

Наконец, совершенно неожиданно, заговорил Испанская Танцовщица.

— Мы пытаемся всё изменить, и уже давно, и наше терпение, происходящее оттого, что мы знаем, что этому будет конец, делает нас похожими на девочку, которой сделали больно в темноте и которая съела то, что ей дали, — перевели ИллСиб. — Те, кто не пытается ничего изменить, тоже похожи на девочку, которая съела то, что ей дали.

Я открыла рот. Высокий ариекай склонился надо мной, его многочисленные глаза застыли, не мигая.

— О, Господи, он понял, — сказала я. — Чего я пытаюсь добиться. Вы слышали?

— Да.

— Да.

— Он превратил меня в две разные, взаимоисключающие вещи. Сравнил их со мной.

— Да. — Они были более сдержанны, но я улыбалась им так, что они просто не могли не улыбнуться мне в ответ.

Мы сделали перерыв, только когда ариекаям уже так надо было услышать голос бога-наркотика, что их затрясло и они не могли сосредоточиться. Я легла на слегка пружинящий пол и заснула без одеяла, потом Илл или Сиб разбудила меня и покормила скудным завтраком. По тому, как просвечивала кожа нашего дома-башни, я поняла, что уже день. Мои ученики были на месте, им полегчало: ЭзКел провели утреннюю передачу.

ИллСиб рассказали мне, что ЭзКел узнали о моём исчезновении. И объявили розыск. По городу ходили вооружённые патрули.

— Теперь ты не просто в одиночку вышла из города, — сказали они. — Ты в бегах.

— Скрываешься. — Они не стали добавлять «как одна из нас».

Целый день мы трудились над кривыми сравнениями ариекаев. Работа выматывала меня и лишала терпения. Когда стемнело, я услышала, как, открываясь, влажно чмокнула дверь, и вошёл Брен. Я кинулась ему на шею, и он поцеловал меня, но тут же отстранился. Я и сама отскочила, увидев, кого он привёл. За ним шёл абсурд.

— Дьявольское было путешествие, — коротко хохотнул Брен.

Существо ослабло. На нём были самодвижущиеся кандалы, зарядный прут от которых держал в руках Брен. Иначе существо одолело бы его. Кандалы натёрли безъЯзыкому раны. Его грудное крыло висело, ноги подкашивались. Я, конечно, знала, что в этом и состоял наш план, но всё равно не могла поверить, что Брен справился.

— Господи, — сказала я. — Как ты это сделал? О Господи, ты только погляди на него. Какой ужас. Ты похож на вивисектора.

— Да, в самом деле, — сказал он.

Испанская Танцовщица и другие ариекаи обступили безъЯзыкого. Он потянулся к ним, но не достал. Они отпрянули, потом на неверных ногах приблизились опять, точно умирая от любопытства.

— Как в Послограде? — спросила я.

— Все боятся, — сказал он. — Наверное, думают, что мы с тобой работаем на врага. По крайней мере, говорят, что так думают.