Секс и эволюция человеческой природы - Мэтт Ридли

Беглое изучение объявлений знакомств подтверждает то, что мы и так знаем: мужчины ищут молодых женщин, а женщины — мужчин старше себя (несмотря на то, что почти обязательно переживут их, минимум, на десятилетие). В своем исследовании Басс обнаружил: мужчины ищут 25-летних женщин, слегка переваливших за черту своего максимального репродуктивного потенциала, но близких к моменту своей максимальной фертильности. Однако, по словам двух критиков, эти результаты могут оказаться обманчивыми. Во-первых, Дон Саймонс обращает внимание на то, что организм современной 25-летней женщины из западной культуры примерно настолько же изношен, как организм 20-летней девушки в «диких» условиях. Когда мужчин яномамо спросили, какие им нравятся женщины, они, не колеблясь, ответили, что предпочитают женщин в возрасте между половым созреванием и рождением первого ребенка. У западного мужчины, при прочих равных, идеал — точно такой же{416}.

В этой главе мы тщательно пережевывали различия менталитетов мужчин и женщин, но ни разу не заговорили о расовых. Однако в демонологии современных предрассудков различия между полами и расами часто ставятся на одну доску. Удивительным образом, настаивающего на первом автоматически полагают настаивающим и на втором, а сексизм считается братом расизма. Меня это, откровенно говоря, ставит в тупик. Учитывая факты, мне представляется разумным считать, что различия между природой людей разных рас несущественны — в то время как различия между природой мужчин и женщин (даже одной и той же расы) значительны. Само по себе это еще не говорит, что между культурами и расами не может быть ментальной разницы. Если у европейца и африканца кожа разного цвета, то почему бы и их головам не работать по-разному? Но, учитывая наши знания об эволюции, это крайне маловероятно. Эволюционное давление, сформировавшее человеческий разум (то, как мы строим отношения с родственниками, союзниками в племени и половыми партнерами), является и всегда являлось одинаковым для людей разных рас и основное свое действие оказывало еще до того, как предки белых европейцев покинули Африку (50–80 тысяч лет назад). Если цвет кожи зависит от факторов, которые, подобно климату, по-разному действуют в Африке и в северной Европе, то влияние на работу мозга «внесоциальных» вопросов (например, на какую дичь охотиться, как согреться или сбить температуру) ничтожно. Неизмеримо важнее умение разрешать проблемы с другими людьми — умение, востребованное в одном и том же виде по всему миру. Эволюционные требования одинаковы для всех мужчин и для всех женщин. Но к мужчинам и женщинам они различны.

В этом — основное отличие социального антрополога от эволюциониста. Первый считает, что своими привычками и образом мысли западный городской человек отличается от бушмена гораздо сильнее, чем каждый из них — от своей жены. Различия народов — это предмет социальной антропологии. Но в итоге она пристально рассматривает песчинки расовых различий и игнорирует горы сходств. Мужчины во всем мире дерутся, конкурируют, любят, рисуются перед женщинами и охотятся одинаково. Бушмен пытается победить с помощью копья или дубинки, американец — с помощью пистолета или судебного иска. Бушмен пытается стать вождем, американец — ведущим финансовым партнером. Предмет социальной антропологии (традиции, мифы, искусства, язык, ритуалы), с моей точки зрения — не более, чем верхушка айсберга. Ниже лежит фундаментальная основа человеческой природы — она универсальна и бывает либо мужской, либо женской. С точки зрения марсианина, исследующий различия между расами антрополог выглядит как фермер, исследующий разницу между отдельными колосками пшеницы. Марсианину гораздо любопытнее, как выглядит типичная пшеница. По-настоящему интересны человеческие универсалии, а не различия{417}.

Одна из самых устойчивых универсалий — гендерные роли. Эдвард Уилсон говорит:

«В разных культурах мужчины добиваются и получают, а женщины являются предметом защиты и обмена. Сыновьям позволяются сексуальные безумства, а дочерям, рискующим потерять невинность — нет. Когда секс продается, то покупатели обычно — мужчины{418}».

Джон Туби и Леда Космидес бросили более резкий вызов культурным интерпретациям этих универсалий:

«К представлению о „культурных“ причинах различий в поведении людей можно будет относиться всерьез только тогда, когда мы услышим о женских бандах, терроризирующих деревни и захватывающих мужчин в качестве „наложников“, о родителях, отдающих в монастырь сыновей, а не дочерей, чтобы защитить их целомудрие, или когда мы обнаружим, что привлекательность красоты, власти и возраста в партнере меняется от культуры к культуре. Причем, культур, где в женщине ценится красота и молодость, а в мужчине власть — столько же, сколько тех, где все наоборот{419}».

Глупо отрицать различия между полами перед лицом свидетельств, которые я здесь привожу. Но так же глупо их и преувеличивать. В плане интеллекта, к примеру, нет причины считать, что мужчины глупее или умнее женщин: эволюционный подход ничего подобного не предполагает, и никакие данные это не подтверждают. Как было сказано выше, они говорят лишь о том, что мужчины, похоже, лучше справляются с абстрактными и связанными с пространственным мышлением задачами, а женщины — с вербальными и социальными. Это значительно усложняет работу тому, кто пытается создать интеллектуальный тест, нечувствительный к межполовым различиям. Представление об общей для двух полов унифицированной ментальности смехотворно.

Кроме того, идея о ментальных различиях полов не может служить оправданием для тех или иных типов (анти-) социального поведения. Анна Муар и Дэвид Джессел пишут:

«Мы не можем превозносить то, что в нас естественно, только из-за его естественности; мужчины, к примеру, имеют естественную предрасположенность к убийству и внебрачным связям — а это не является рецептом счастливого выживания в нашем обществе{420}».

Люди легко забывают, что слова «является» и «должно» — это не одно и то же. Если мы пытаемся исправить различия в мозгах мужчины и женщины через общественные механизмы, то действуем против природы — но не более, чем когда ставим вне закона убийство. При этом очень важно осознавать, что мы не ищем потерянную идентичность, а боремся с реально существующим различием. Принимая желаемое за действительное и считая, что два пола в ментальном отношении не различаются, мы занимаемся чистой пропагандой и не делаем лучше ни мужчинам, ни женщинам.

К чему вздыхать, красотки, вам?

Мужчины — род неверный:

Он телом — здесь, душою — там,

Все ветрены безмерно.

Уильям Шекспир, «Много шума из ничего». Акт II, сцена 3 (пер. Т. Щепкиной-Куперник)

Сегодня сразу три команды американцев ищут «голубой ген», превращающий мужчин в гомосексуалистов. Исследователи считают, что геи и гетеросексуалы могут различаться по гену (или генам) чувствительности к андрогенным гормонам (таким, как тестостерон). Причем, ожидают найти этот ген на X-хромосоме. Если они окажутся правы, это станет великим открытием.