Осколок в голове - Сергей Бакшеев

– Нет. Ничего не ощущаю, – спокойно отозвался Стас.

– Значит, с Владом все в порядке.

– Наверное.

– Только ты не засыпай! – в очередной раз предупредил Карасько.

– Тогда вы говорите со мной о чем-нибудь.

– Говорить нельзя. Ты отвлекаешься. А ты должен быть сосредоточен, отстранен от всего и погружен в нечто такое, где возможна связь с братом.

– Я знаю. Я должен почувствовать, если Влад окажется в опасности.

– Надеюсь. На этом и построен наш план. Ты сейчас лежишь в замкнутом помещении, и у брата ситуация сходная.

– А если притаиться и проследить?

– Нельзя. В ровной степи негде спрятаться. Это только кажется, что тьма все скроет. Ночное небо всегда светлее земной поверхности. Если лечь на землю, то на фоне неба легко обнаружить любой силуэт.

– Наверное, вы правы, – согласился Стас.

– Все. Сосредоточься. Войди в транс. Раствори сознание и плавай в эфире. Что-то почувствуешь – говори.

Карасько зевнул и развел руки. Кончик пальца задел валяющийся рукомойник, тот брякнул и покатился, позвякивая разболтанным язычком.

– Черт! Мы не должны шуметь, – прошептал Карасько. – Хотя нас вряд ли кто услышит, но на всякий случай.

– В округе уже знают, что студенты съехали. Никто проверять не будет.

– Тихо! – зашипел Карасько.

Из коридора раздался скрип открывшейся двери. После сегодняшнего удара по ней, когда Владимир Георгиевич с прутом выбегал навстречу водовозке, дверь болталась на одной верхней петле, и сейчас он четко расслышал, как качающаяся створка стукнулась о стенку.

Кто-то вошел. Дощатый пол заскрипел под осторожными шагами. Человек шел медленно, останавливался напротив каждого отсека, видимо, осматривался. И двигался дальше. Шаги неумолимо приближались. Вскоре за дверью в кладовку послышалось дыхание незнакомца.

Карасько стыдливо решал, что он скажет, когда дверь распахнется и обнаружится их странная засада. Если план не сработает, он будет выглядеть полным идиотом или, того хуже, извращенцем.

Незнакомец толкнул дверь. Ржавые петли позволили открыться створке лишь на четверть. В темное помещение просочился тусклый свет. Карасько заметил беспалую кисть, ухватившуюся за ручку двери. Рука словно застыла в раздумье: толкнуть дверь дальше или прикрыть ее.

– Ну что там? – Ахан сверху смотрел на приближающегося Ильяса.

– Студенты так спешили, что даже пищу не убрали. Наверное, волк заходил, кастрюлю на кухне перевернул.

– А что ты думал? Я специально панику поднял. Эпидемия, кричу, срочно всех эвакуировать! Городские и испугались.

Шакенов, довольный собой, тронул верблюда. Тихон был вынужден бежать рядом, чтобы петля на шее излишне не затягивалась. Ильяс ухмылялся. Ему явно нравилась такая картина.

– Так! Пришли! – Шакенов заставил верблюда встать на колени и не спеша покинул уютную ложбинку меж двух мягких горбов. Его глаза снисходительно уперлись в Заколова.

Тихон огляделся. Располневшая луна освещала обычную ровную степь, под ногами шуршал песок, возможно, не такой слежавшийся, как в округе, невдалеке виднелись бараки. И тут Тихона осенило – они же стоят прямо на месте найденного им захоронения! Он осторожно переступил, стараясь сдвинуться в сторону. Топтаться над останками людей было неприятно.

– Да-да. Мы там, где ты подумал, – уловив смятение студента, улыбнулся Ахан. – Ты здесь останешься надолго.

– Навсегда! – заржал стоящий за спиной Ильяс.

– Подождите, что вы задумали? – возмутился Тихон, но сам уже понял ответ на свой вопрос. – Так нельзя! Я буду кричать!

Ильяс ловко обхватил Заколова, темная рука грубо впихнула в рот прежнюю тряпку.

– Кричи, не кричи – никто не услышит. – Шакенов демонстративно развел руки, показывая на бескрайние пустынные просторы.

Заколов с надеждой посмотрел на бараки. Ильяс усмехнулся:

– Там никого нет. Я позаботился.

– Не брыкайся, – предупредил Шакенов. – Я не люблю лишнего шума. И Ильяс от него нервничает. Понял?

Тихон затряс головой, прося вынуть тряпку.

– А шуметь не будешь? – спросил Ахан. Тихон отрицательно мотнул головой. – Ну ладно.

По жесту председателя Ильяс вынул тряпку.

– Я хочу знать, зачем вы это делали? – торопливо спросил Заколов. Он уже понял, что убийца отнюдь не колдун, а вот этот интеллигентный председатель колхоза.

– Что «это»? – уточнил Ахан.

– Вы убили моряка, вашего земляка, который на флоте служил. Как его…?

– Бахитжана?

– Да! Потом мужа продавщицы – Габита. И еще преподавателя из нашего института.

– Ишь, ты! Ильяс, слышишь? Про все твои подвиги разузнал.

Сузившиеся щелки глаз водителя буравили Тихону висок. Руки легонько дернули за веревку.

– Подождите! – Тихон повертел шеей, пытаясь мышцами разжать узел. – В могиле четыре трупа. Кто четвертый?

Заколов действительно хотел разобраться в загадке кошмарного тайника. Его сжигало любопытство, он пока и не думал о спасении.

– Вот к этим костям мы отношения не имеем. Кости старые. Они здесь были и двадцать лет назад.

– Но все-таки, где тут логика? Чем вам мог помешать институтский преподаватель?

– Двадцать лет назад я нашел здесь клад. – Ахан ткнул пальцем в землю.

– После того как встретились с Шихой? Ахан удивленно вскинул брови:

– Ты и это знаешь?

– Мне рассказал Мурат.

– Мурат? – Шакенов горько задумался. – Мурат – это моя проблема.

– Вы просили Шиху о кладе?

– Нет. Зачем мне клад? Я хотел стать самым главным в нашем колхозе – председателем. Шиху я нашел здесь. Я выпил ее молоко, а когда она ушла, то заметил под ногами уголок старого ковра. Я потянул за него и нашел это захоронение. В каменной яме лежал скелет, а рядом с ним кувшин с золотыми монетами. Я забрал кувшин, а могилу прикрыл, как раньше. Потом рассказал, что нашел кувшин на берегу реки, не хотел, чтобы ученые-копальщики понаехали и в могиле ковырялись. Пока я шел с золотом в аул, встретил Ильяса. Он предлагал разделить деньги и никому не говорить о находке. Но мне не нужно было золото – мне нужна была власть! Я обещал Ильясу что стану председателем, и он при мне заживет много лучше, чем с желтыми монетами. Я сдал это золото, а на причитающееся вознаграждение заказал новую технику для нашего колхоза. У нас тогда умер старый председатель, и все стали говорить, что надо выбрать молодого, такого, как я. Но был еще Бахит-жан. Он всем нравился еще с детства. А тут он вернулся в аул в морской форме, сильный, уверенный в себе. Я испугался, что выберут его. Тогда бы я все потерял: и деньги, и власть.