Король-предатель. Скандальное изгнание герцога и герцогини Виндзорских - Эндрю Лоуни

удовольствие, когда Уоллис избивала его, наносила удары своим собственным маленьким хлыстом… Я думаю, ему нужен был стимул, чтобы вести себя нормально – то, с чем у него были большие трудности в предыдущих отношениях… Это было на вечеринке в загородном доме, где тогдашний принц Уэльский и миссис Симпсон были гостями, и однажды утром частный детектив принца приехал в Улик с некоторыми тревожными открытиями. Он достал пару трусов принца, испачканных запекшейся кровью, и маленький хлыст, который он нашел в ящике с нижним бельем миссис Симпсон… Нет никаких сомнений в том, что Эдуард любил Уоллис, но он боялся ее – этим она быстро воспользовалась»[858].

В 2012 году Скотти Бауэрс, голливудский бармен, опубликовал свои мемуары «Полный сервис: мои приключения в Голливуде и тайная сексуальная жизнь звезд», в которых он утверждал, что с 1946 года он сексуально привлекал мужчин и женщин для многочисленных голливудских звезд. Среди его клиентов были сэр Сесил Битон, который писал о Бауэрсе в своих опубликованных дневниках, Ноэль Кауард и герцог и герцогиня Виндзорские.

Четырнадцатая глава книги «Королевская интрижка» посвящена этой паре, в которой утверждается, что «в конце сороковых – начале пятидесятых годов» Сесил Битон познакомил их с Бауэрсом, сказав, что герцог был «классическим примером бисексуального мужчины», а «Уоллис Симпсон разделяла подобные бисексуальные побуждения… но, по сути, он был геем, а она лесбиянкой». По словам Бауэрса, «мы с ним проскользнули в гостевой дом в нижнем конце большого сада, разделись и начали целоваться. Эдди был хорош. Действительно хорош. Он отсосал мне, как профессионал»[859].

В течение следующих нескольких дней Бауэрс пишет, что он предоставил «симпатичного молодого парня для Эдди и симпатичную темноволосую девушку для Уолли. Каждый раз я посылал кого-то другого. Королевская чета наслаждалась разнообразием…» Бауэрс писал, что Уоллис «никоим образом не была скована. Ей очень нравились темноволосые женщины, обычно с цветом волос, похожим на ее собственный… Уолли действительно знала, что делала. Она делала это стильно и с большой страстью»[860].

Среди тех, кто подтвердил правдивость рассказов Бауэрса, были Гор Видал, выступивший на презентации книги, кинорежиссер Джон Шлезингер и писатель Доминик Данн. Режиссер фильма Лайонел Фридберг провел со Скотти 150 часов в течение нескольких месяцев, постоянно проверяя его на точность. «Он ни разу не отступил от того, что говорил раньше. У него была фотографическая память вплоть до запоминания номерных знаков прошлых лет… Я не думаю, что он мог солгать… Я не сомневаюсь, что все, что он сказал о Виндзорах, было правдой»[861].

В 2017 году вышел документальный фильм «Скотти и тайная история Голливуда» режиссера Мэтта Тирнауэра. Тирнауэр подтверждает мнение Фридберга о правдивости Бауэрса:

«Все, что я вкладываю в фильм, подтверждается – будь то в печатных документах, книгах, рукописях, дневниках, газетных вырезках и т. д. Все совпадает. Подробности, касающиеся домов, домашних адресов и архитектурных особенностей домов, в которых он находился. Также источники, которые были с ним в то время, подтвердили события. Очевидно, я не мог доказать все, что он мне сказал, но это выходило бы за рамки моего проекта. Однако всякий раз, когда я шел что-то проверить, это оказывалось правдой»[862].

* * *

«Мой муж отказался от всего ради меня; если все смотрят на меня, когда я вхожу в комнату, мой муж может гордиться мной, – сказала Уоллис Эльзе Максвелл. – Это моя главная обязанность»[863]. В результате Уоллис потратила целое состояние на свою внешность и одежду.

Герцогиня не была традиционно хороша собой, она обладала выдающейся челюстью и огромными руками, но она тщательно питалась – под руководством диетолога Гейлорда Хаузера – в результате при росте 5 футов 4 дюйма она редко весила более 100 фунтов, с размерами 34-дюймового бюста, 22-дюймовой талии и 34-дюймовых бедер[864]. Алина Романонес вспоминала, что ее туфли всегда были начищены на подошве, подъеме и внутри, в области пятки, так как их было видно, когда ноги были скрещены, и что она всегда носила в сумке дополнительную пару белых перчаток: «Одна пара, чтобы уйти, одна пара, чтобы вернуться»[865].

В 1930-е годы ее любимыми дизайнерами были Мейнбохер и Скиапарелли, к 1950-м она переключилась на «Диор», «Баленсиага» и «Шанель», и даже экспериментировала с брючными костюмами в 1950-х и мини-юбками в 1960-х годах. Она сделала короткое вечернее платье таким же модным из-за своей плоской груди, как и вечерние платья с высоким воротом.

Все это обошлось очень дорого. «Герцогиня покупала одежду у нескольких кутюрье и сбивала цены под предлогом того, что будет рекламировать одежду, которую носила, – вспоминала Мона Элдридж. – И она, и герцог были печально известны своей скупостью, прибегая к всевозможным бесстыдным уловкам, чтобы избежать оплаты счетов. В случае с герцогом это было патологией»[866].

В 1950-х годах сотрудники привыкли ко все более гневным письмам и звонкам от неоплачиваемых поставщиков, не в последнюю очередь от ювелирных домов «Картье» и «Ван Клиф». В результате была заключена сделка о том, что Уоллис будет одалживать драгоценности для публичных мероприятий при условии, что имя дизайнера просочится в прессу, а украшения будут незамедлительно возвращены.

Виндзоры выполнили только первую часть сделки – они взяли взаймы, но не вернули. К сожалению, больше невозможно определить, какие предметы в коллекции были оплачены, а какие нет. Полная очистка всей корреспонденции во время смерти герцогини в 1986 году гарантировала, что мы никогда не узнаем всей степени этой нечестности. Однако один бывший слуга мрачно сказал мне: «Редко что-либо возвращалось обратно»[867].

Кортни де Эспиль, которая была замужем за бывшим любовником Уоллис Фелипе де Эспилем, прозорливо написала во время отречения Эдуарда:

«Сегодня, по моему скромному мнению, Англии, должно быть, повезло, что она избавилась от такого слабого человека, этого короля Джекилла и Хайда, у которого так мало внутренней стабильности и все же такое внешнее очарование… У них впереди годы, чтобы решить, где жить. У них не будет страны, а у него «не будет работы». Может ли существовать какая-либо любовь, может ли питаться