Русские во Второй мировой войне - Анатолий Уткин

Гот и Гудериан сомкнулись в Минске 28 июня, оставляя за собой грандиозную массу оказавшихся в окружении частей и соединений. А потерявший связь с реальностью Павлов именно 28 июня приказал уже невозможное: «Нарком и Военный совет Западного фронта подтверждают 13-й армии, что Минский укрепленный район должен удерживаться даже под угрозой окружения». В жизни же было иное. Гордость Павлова — 6-й механизированный корпус — был разбит, лишь одна дивизия (Яшин) вырвалась на восток от Минска. Генерал Болдин объединил ряд частей и, не зная, где линия фронта, прорывался по компасу на восток.

Павлов приказал держать оборону по Березине «так долго, насколько это возможно». Очевидцы описывают потрясенного событиями Павлова (глаза впали, тело исхудало), отчитывающего подчиненных за слишком легко сданные города. Рано утром 29 июня в Могилев прибыл А.И. Еременко. Ему сказали, что Павлов завтракает в лесной столовой. Еременко положил перед Павловым приказ о его снятии, на что тот спросил: «Куда мне идти?» Последовал ответ — в Москву. Последовала горькая беседа с упреками и горестными вопросами. Тут же собрались штабные офицеры. Ворошилов высказал главную мысль: «Павлов плохо руководил войсками». Шапошников давал советы, где разместить резервы, Ворошилов готовил партизанскую войну. Тимошенко прислал приказ: «Остановите германское наступление». Еременко пришел к заключению, что информация о противнике абсолютно недостаточна. Главная задача — удержать рубеж по Березине.

Характер боевых действий

Немецкому солдату предписывалось быть «носителем безжалостной расовой концепции» («Trager einer unerbittlichen volkischen Idee»). Германское руководство ожидало, по словам американского историка Вайнберга, что «низшая раса славян, управляемая некомпетентными еврейскими большевиками, не сможет ни организовать, ни повести за собой эффективно действующие вооруженные силы». Реальность оказалась несколько иной. Уже 22 июня бросившиеся вперед немцы ощутили отличие их нового противника от всех прежних.

Начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Блюментрит: «Первые сражения в июне 1941 года показали нам, что такое Красная Армия. Наши потери достигли 50 процентов. Пограничники защищали старую крепость в Брест-Литовске свыше недели, сражаясь до последнего человека, несмотря на обстрел наших самых тяжелых орудий и бомбежку с воздуха. Наши войска очень скоро узнали, что значит сражаться против русских».

Англичанин А. Кларк пишет о «скорости и глубине танкового удара; безостановочной вездесущести люфтваффе; блестящая координация всех родов войск придавала немцам ощущение непобедимости, неведомое нигде со времен Наполеона. Но русские, казалось, не знали этого, как не знали они правил германских военных учебников… Словно гигантские кедры стояли они прямо, хотя корни их уже были подорваны, они стояли будучи обреченными, чтобы вскоре погибнуть». И они предпочитали погибнуть, они не гнулись.

24 июня генерал Гальдер отметил появление на фронте нового танка— Т-34. («Новый тяжелый танк у противника!») Немцы уже захватили большую территорию, но в воздухе витало нечто новое для немецких мастеров блицкрига. Русские были согласны отдавать десять своих жизней за жизнь одного немца. Именно тогда полковник Берндт фон Клейст написал примечательные слова:

«Германская армия сражается в России, как слон, атакующий гнездо муравьев. Слон убивает их тысячами, возможно, миллионами, но в конечном счете их масса одолеет слона, они его обглодают до костей».

Уже 23 июня Гальдер жалуется, что нет пленных. На следующий день он пишет об «упорном сопротивлении отдельных русских частей». По виду все напоминало кампанию во Франции — ликующее движение вперед, солнце над головой и потрясенные лица в окнах и за заборами. Различие прежде всего показали дороги — бесконечная смена шин на конфискованных французских грузовиках. Но было и нечто бесконечно более важное, о чем записал капитан 18-й танковой дивизии: «Несмотря на огромные пройденные расстояния, не было чувства, которое у нас было во Франции, не было чувства, что мы входим в побежденную страну. Напротив — здесь было сопротивление, всегда сопротивление, каким бы безнадежным оно ни было. Стоящее одиноко орудие, группа людей с винтовками… однажды из дома выбежал на дорогу парень с гранатой в руке».

29 июня Гальдер записывает: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека… Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. Теперь наши войска должны сражаться в соответствии с учебниками ближнего боя. В Польше и на Западе они могли пренебречь правилами, но здесь снова пришлось вспомнить о них».

Танковый гений Германии — генерал Гудериан, напомнил, что «еще Фридрих Великий сказал о русском солдате, что его нужно два раза застрелить и потом еще толкнуть, чтобы он, наконец, упал. Он правильно оценил стойкость этого солдата. В 1941 году мы должны были прийти к такому же выводу. С несгибаемой стойкостью удерживали эти солдаты свои позиции». Озадаченная упорством обреченных русских, дивизия СС «Мертвая голова» издала приказ особо жестоко обращаться с теми, кто предпочитает сражаться, но не сдаваться. 140 партизанских отрядов уже начали действовать между Львовом и Ровно.

Английский историк М. Гилберт приводит описание того, как 27 июня в деревне Несвиж немецкий солдат избивал «невысокого русского военнопленного с монгольскими чертами лица. Пленный не знал, за что его подвергают избиению и чего желает от него немец. Он стоял молча, не защищаясь от ударов. Внезапно пленный поднял свою руку и нанес страшный удар в скулу избивающему его немцу. Кровь выступила на лице немца. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, один — кипя негодованием, другой спокойно. Несколько немцев оттащили пленного за забор. В воздухе эхом отозвались выстрелы».

28 июня, когда немцы были в Минске, финны и немцы обрушились на Карелию. Изучая итоги боев «Мертвой головы», Гальдер заметил: «Информация с фронтов подтверждает, что русские обычно сражаются до последнего солдата». Он отметил повсеместное истребление мостов и переправ. Нацистский официоз «Фолькишер беобахтер» сообщал своим читателям 29 июня, что русский солдат «превосходит наших противников на Западе в своем презрении к смерти. Терпение и фатализм заставляют его держаться в окопах, пока его не подорвет граната, либо его поразит смерть в рукопашном бою».

29 июня Москва приказала уничтожать скот и все движущееся, «не оставляя врагу ни единого паровоза, ни одной автомашины, ни единого куска хлеба, ни литра горючего». Россия приступала к практике «выжженной земли». В то же время началась эвакуация детей из Ленинграда. Пал Львов.

30 июня Гальдер праздновал в ОКХ свой день рождения. Спустившись в столовую, начальник штаба армии получил от коллег букет полевых цветов. Браухич преподнес розы. Сам фюрер благосклонно пожаловал на чай и подарил ведерко со сливками. Но более всего радовали новости из России. Накануне русские потеряли двести самолетов — в основном старые бомбардировщики ТБ-3. Значит, противник собирает из центральных областей остатки авиационных средств. Их войска отступают. Лучшая минута праздника наступила, когда Гальдер произнес: «Русские потерпели поражение в этой войне в течение первых же восьми дней».