Наша служба... - Евгений Товстонос

– А вот на это я бы не надеялся, – снова встрял террорист. – Вы видели эмблему на груди Гинапана? Он принадлежит к воинственной касте «Крестоносцы хлорофилла». Они верят, что после смерти их душа перемещается в растение и даёт толчок к его эволюции в разумную форму жизни. Так что, если эти фанатики хотя бы заподозрят вас во вредительстве природе – вам не избежать казни через спасение микрофлоры.

– А это ещё что такое устрашающе звучащее? – спросил старшина.

– После этого процесса от человека остаётся только микрофлора кишечника. – Клипс полюбовался на недоверчивые лица гаишников и пояснил: – А чего вы ждали? Они по уставу не могут истреблять флору. А остальное – без проблем.

– Думаю, вы преувеличиваете, – недоверчиво заметил Антон.

– Это вы ещё не слышали, что они делают с курильщиками.

Прокофьев не стал уточнять, какое именно наказание имелось в виду. Если их отправляют на суд только за намерение уничтожить растение, что же будет с теми, кто курит сухие перемолотые листья?

– Если этот придурок не одумается, то никакой микрофлоры уже не останется, – пробормотал Семёныч и повернулся к заключённому: – Рассказывай, как ты хотел выбраться.

– Выбраться? – переспросил Клипс.

– Не корчь из себя дурачка! Третий день полёта – и на корабле появляется растение, пожирающее металл! Идея, стоит признать, хорошая. Ситуация аварийная, корабль обязан выйти из гиперпространства, где наверняка нас поджидали бы твои дружки. Вот только неувязочка получилась! Этот идиот, – Семёныч ткнул пальцем куда-то в стену, – не собирается менять курс! И если растение будет разрастаться такими темпами, то из гиперпространства выйдет только изъеденный ржавчиной остов!

Террорист недоуменно переводил взгляд с одного гаишника на другого.

– Что оно делает? – снова переспросил Клипс.

– Говорю же, жрёт металл! Превращает в ржавчину и поглощает её!

Семёныч заскрипел зубами, видя ошеломлённый взгляд заключённого.

– Ты что, правда не имеешь к этому никакого отношения?

Террорист некоторое время молчал, задумчиво постукивая пальцами по металлической раме койки.

– Думаю, косвенное отношение к этому я всё-таки имею, – сдавленно сказал он. – Как я понимаю, на этом же корабле перевозятся улики по моему делу?

– Само собой.

Террорист провёл ладонью по лицу.

– Идиоты, – тихо сказал он. – Какие же они идиоты!

Прокофьева это тихое замечание испугало намного больше, чем арест и предстоящий суд. Несмотря на замечания Семёныча, только сейчас сержант понял, что они действительно могут и не дожить до выхода из гиперпространства.

– Рассказывай, – скомандовал старшина.

– Откуда, по-вашему, взялось это растение на стерильном корабле? Я выводил его для Вариаты. Это планета-свалка. Его задача – освободить площади для посевов, поэтому оно питается продуктами разложения всяческого мусора – металла, пластика, химикатов и прочего хлама.

– Вы наконец-то решили завязать с терроризмом и совершить доброе дело? – ехидно спросил Антон, не слишком-то верящий в перевоспитание преступников.

– Завязать? Ха! Мои действия, как обычно, нарушат экосистему! – ухмыляясь, воскликнул Клипс. – Поставят под угрозу уникальную флору планеты! Могут быть уничтожены такие уникальные виды, как слизевые грибы, кислотная плесень, аллергический мох, гнилевые кочерыжки и даже, представьте себе, зловонные папоротники!

– А что с другими планетами? Теми, на которых вы устраивали экологические катастрофы? – подозрительно спросил Антон. – Там вы тоже помогали людям?

– Давай подумаем: на Мерлине уничтожил болота, чтобы оттуда на ближайшие деревни не нападали радужнокрылые комары-кровопийцы. На Зимулане аннигилировал посевы двадцатисемилистника смердящего и филамении вязкокукожистой, растений с обратным фотосинтезом, то есть поглощающих кислород и выделяющих сероводород. На Фазе выжег морские плантации мазутного мокреца, покрывавшего водоёмы плёнкой, не пропускающей в воду кислород и солнечный свет, от чего моря там были похожи на болота. Мне продолжать? – Террорист посмотрел на молчащих гаишников, потом добавил: – И, кстати, да. Все эти виды были занесены в Красную книгу. Так как раньше их уничтожали безжалостно, пока Экоконтроль не наложил запрет.

– Что-то я не пойму. – Антон нахмурился. – Крупные межгалактические организации занимаются тем же! Уничтожение неблагоприятных условий, терраформирование, изменение климата. Если вы делаете то же, что и они, почему считаетесь опасным террористом?

– Вот именно. КРУПНЫЕ корпорации, получающие за это от местного населения КРУПНЫЕ деньги. К ним никакой Экоконтроль не прикопается. А платить такие суммы не все могут. Вот тогда эти люди и идут ко мне.

– Это всё, конечно, интересно, но что там с растением? – напомнил Семёныч. – Что делать с этим сорняком?

Клипс пожал плечами.

– Не знаю.

– Как не знаете? Это же ваше растение!

– Уже не моё. Как и говорил, я вырастил его для того, чтобы оно очистило свалку на Вариате. Там тройная сила тяжести, разреженная атмосфера, перепады температуры в день колеблются от семидесяти до минус пятидесяти, день длится пять часов, ночь – тридцать два часа…

– И в таких условиях могут выжить растения?

– Это – может. Оно адаптируется к внешней среде.

Прокофьев, как и любой житель вселенной, слышал об адаптоидах. На заре заселения космоса, чтобы избежать проблем с доставкой пищи на далёкие колонии, были созданы растения, способные приспосабливаться к самым разным климатическим условиям, не меняя своих питательных свойств. Например, именно благодаря адаптоидам сейчас было возможно наслаждаться такими продуктами, как кукуруза для высокотемпературных планет, дающая плоды сразу в виде попкорна; чипсошка – картошка, выращенная при пятикратной силе тяжести, из-за чего она была плоской и тонкой; собрал с грядки, бросил на сковородку – получил чипсы; помидоры и огурцы, которые сами заквашивались на некоторых планетах.

Размышления Антона прервал тяжёлый вздох террориста.

– На корабле стараниями нашего тюремщика созданы идеальные условия для развития растений. Свет, влажность, атмосфера, сила тяжести… – продолжил объяснять Клипс. – Внешнее воздействие кардинально отличается от заданных параметров. Так что степень изменений, произошедших с адаптоидом за время полёта, я даже приблизительно оценить не могу.

Семёныч почесал макушку.

– Остаётся надеяться, что наш тюремщик окажется достаточно умным, чтобы не допускать растение до внешней обшивки, пока мы не прибудем в пункт назначения, – отметил старшина, уселся на кровать и достал колоду карт. – В дурачка?

Утром их разбудила доносящаяся из-за стены музыка. Гаишники подошли к стеклу и обомлели. Пока они спали, растение перебралось из коридора в караулку и уже оплело полстены. Перед растением инспектор установил проигрыватель, из которого и доносилась какая-то симфония. Отдалённо мелодия напоминала классическую музыку древних композиторов, но исполнялась на инструментах, явно не предназначенных для человеческого уха. Да, можно было разлить нечто похожее на орган, тромбон, виолончель, но помимо этого присутствовали звуки, похожие на скрип пенопласта по стеклу, визг тормозов и кваканье лягушек. Гинапан стоял посреди комнаты, закрыв глаза, и блаженно покачивался в такт музыке.