История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней - Мунго Мелвин

План русских в отношении Инкерманского сражения был оптимистичным, если не сказать больше. В то время, когда отсутствовали эффективные средства связи на поле боя, такие как полевой телеграф, телефон или рация, успех наступления такого масштаба по нескольким направлениям в значительной степени зависел от удачи. В отличие от Балаклавского сражения, где войсками командовал Липранди, под Инкерманом было очень мало времени для передачи приказов, не говоря уже о рекогносцировке и подготовке. Например, инструкции Меншикова для Соймонова были переданы через полковника Попова только в ночь перед сражением. Более того, в неудачной попытке прояснить эти «схематичные» приказы, Данненберг изменил несколько очень важных аспектов, касавшихся времени и места. В частности, он приказал Соймонову начать атаку в 5:00, а не в 6:00, и наступать на британские позиции по кряжу Виктория — другими словами, справа от Килен-балки, а не слева, как хотел Меншиков. Эта корректировка была не лишена смысла: Снарядная горка слишком мала для наступления двенадцати пехотных полков, а решительная атака с кряжа Виктория могла рассечь позиции британской армии. Однако Соймонов решил проигнорировать последние указания Данненберга и придерживаться первоначального плана Меншикова. Возможного скопления войск на Снарядной горке удалось избежать из-за опоздания группы Павлова. По этой, а также другим причинам, в том числе из-за неэффективного управления, атаки русских оказались последовательными, сменяли одна другую. Сделанные в последний момент изменения в тактическом планировании русских привели к серьезной путанице в командной цепи, и эта путаница усугублялась плохой координацией между командующими.

Оборонительные укрепления непосредственно в зоне атаки русских были слабыми: небольшое число защитников, количество которых еще больше сократилось вследствие болезней, исключало серьезную оборону Инкерманских высот. Основное внимание британская армия уделяла линии траншей и батареям напротив Редана и Малахова кургана. Поэтому лишь небольшие силы патрулировали высоты, чтобы предупредить об атаке русских. За исключением нескольких изолированных позиций, у британцев не было должным образом защищенных объектов — если не считать батареи, укрепленной мешками с песком, ожесточенный бой за которую стал важной частью всего сражения. Британский план обороны основывался на том, что войска будут как можно быстрее подтянуты из лагерей в то место, где возникнет угроза. Несмотря на недавнее сражение под Балаклавой и вылазку Малого Инкермана (разумеется, это название появилось после главного сражения), между британскими и французскими командирами, по всей видимости, не было предварительной договоренности на тот случай, если мощная атака русских потребует объединить усилия. К счастью для союзников, личная инициатива генерала Боске позволила выстоять британцам, которых теснили русские, — французы стали для них долгожданным подкреплением.

Само сражение описать не легче, чем местность под Инкерманом. Бои на Инкерманских высотах то усиливались, то затихали на протяжении семи часов; в ошеломляющей череде атак и контратак участвовали русские, британские и французские полки, батальоны и роты. Приведенный ниже рассказ касается только основных событий и предназначен скорее для указания характера сражения, а не описания всех подробностей. Начало этого судьбоносного дня хорошо описывает Тотлебен:

Колокольный звон был сигналом сбора группы генерал-лейтенанта Соймонова у Второго бастиона. В 5:00 утра выступил первый атакующий эшелон из трех полков. Несмотря на дождь и плохую видимость, к 6:00 они достигли вершины Снарядной горки, захватив противника врасплох. Но британцы действовали решительно. В первых лучах зари, несмотря на туман, они успешно вступили в бой с русскими, надеясь в основном на преимущество своих ружей. На этом этапе артиллерия обеих противоборствующих сторон еще не играла существенной роли. В самом начале сражения были убиты Соймонов и его заместитель, что не только оставило его подчиненных без управления и контроля, необходимых в разгар битвы, но и привело к решающей задержке — Жабокритский не сразу получил приказ принять командование над группой.

Тем временем прибытие группы Павлова задерживалось необходимостью восстановить Инкерманский мост (что было сделано около 7:00), плохой погодой и подъемом по крутым тропам на высоты над Инкерманом. В результате до подхода Павлова группа Соймонова вела бой уже больше двух часов и понесла тяжелые потери. Более того, британцы начали теснить их. Однако с прибытием групп Павлова и Жабокритского перевес оказался на стороне русских. Следует отдать должное Данненбергу — он ввел в бой большую часть артиллерии Павлова. Большая русская батарея на Снарядном холме, состоявшая из двадцати четырех тяжелых и шестнадцати легких орудий, три другие батареи, стрелявшие с позиций над Килен-балкой, а также огневая поддержка фрегатов «Херсонес» и «Владимир» из Севастопольской бухты произвели «ужасную канонаду», что привело к серьезным потерям среди британской пехоты.

Все утро русские подтягивали дополнительную артиллерию: по оценке Эдварда Хэмли, на Снарядной горке были установлены не менее шестидесяти русских пушек, включая тяжелые «позиционные орудия», подавить которые у шести британских батарей, состоявших из шести 9-футовых пушек каждая, не было никаких шансов[566]. В неравной артиллерийской дуэли, которая велась на дистанции менее 1000 метров через Седловину, превосходство русских было более чем очевидным. Эффективный ответ стал возможен только после того, как по приказу Раглана были подтянуты две длинноствольные 18-фунтовые корабельные пушки, которые вступили в бой около 9:00; одновременно с ними открыла огонь французская полевая артиллерия. Примечательно, что, как и решение использовать полевую артиллерию в сражении на Альме, это развертывание корабельных орудий стало главным вкладом британского главнокомандующего в исход битвы. Несмотря на тяжелые потери, объединенный контрбатарейный огонь союзников позволил нейтрализовать большую часть русской артиллерии, сосредоточенной на Снарядной горке[567]. Однако заслуга в этом принадлежит не только артиллеристам союзников. По свидетельству Тотлебена, «густая стрелковая цепь, укрываясь в частом кустарнике, открыла по нашей прислуге, с расстояния около 800 шагов, самый частый и меткий огонь». Более того, хотя «английские батареи действовали по нашим орудиям и войскам картечными гранатами, но большая часть наших раненых и убитых артиллеристов пострадали не от артиллерийского огня неприятеля, а от штуцерных пуль»[568]. Какова бы ни была главная причина, факт остается фактом: русские не смогли продолжать обстрел со Снарядной горки. Это обстоятельство вместе с действиями вовремя прибывших французских подкреплений и их эффективной полевой артиллерии заставили русских потерять темп, и их решимость ослабла.