Эпоха зомби - Александр Шакилов

Гурбан взглянул на своих бойцов. Ксю, Фаза, Доктор, Бек и Мясник. Чистильщиков изрядно потрепало в пути. И надо бы переодеться и пополнить припасы — с водой и жратвой совсем туго… Но вряд ли в Остроге-на-колесах есть магазин модной в этом сезоне одежды — вот уж много лет популярного армейского камуфляжа. И даже если лабаз существует, чистильщикам нечего предложить взамен. То есть вообще!

Многие годы Гурбан только тем и занимался, что очищал планету от червеподобной погани, плодившейся так, что куда там кроликам. Богатств он не нажил, потому как мародерствовать в развалинах не любил, делал это лишь по необходимости. Сначала бродил по Территориям сам, потом рядом появились люди, которые хотели заниматься тем же, что и он, — с оружием в руках делать мир безопаснее. Одни гибли, другие попадали под контроль слизней и умирали от пуль Гурбана и его соратников, которых стали называть чистильщиками. Это было непросто — стрелять в того, с кем вчера делил кров и последний кусок хлеба, кто выручал тебя из передряг, тащил тебя, раненого, на себе. Непросто — для новичков, для тех, кто только вступил на тропу войны. Со временем, если везло, новички превращались в ветеранов, выполнявших свою нелегкую работу вопреки всему. Толстый слой пороховой копоти — вот щит, который спасал их от безумия. Дави на спуск, не жалей ни о чем, уничтожай слизней — в этом предназначение чистильщика.

Но паразитов не становилось меньше!

Наоборот — чем больше их уничтожали, тем активнее они плодились. Война, затеянная Гурбаном, изначально была обречена на провал. У человечества не было шансов ни на суше, ни в глубинах под защитой прочных корпусов субмарин. Быть может, лишь в космосе сапиенсы могли оставаться еще независимыми от воли слизней, да и то вряд ли.

И вот, когда шанс на спасение таки появился, на пути у Гурбана встала запертая дверь! Ну надо же!..

Он понял, что медлит, оттягивает возвращение в вагон для бедных, освобожденный от ига проводников-беспредельщиков.

— Можно я, командир? — Фаза, как всегда, был незаменим в подобных ситуациях.

Гурбан кивнул и посторонился. Раздвинув двери, Фаза первым вошел в склеп для заживо погребенных.

* * *

— А что там с Гурбаном? Проблема решена? Проводник помог?

Дан едва не ляпнул «старший проводник», но вовремя прикусил язык, поэтому последний вопрос прозвучал невнятно, но Равиль понял, о ком речь.

— Помог. Но не совсем. И потому нам нельзя здесь оставаться.

— Ну вот, попили, называется, чайку… — буркнул Ашот, пряча чайник и спиртовку в кладовую под диваном. — С вещами на выход. И куда мы теперь? Из купе в спальный вагон? С биде, джакузи и золотым унитазом?

— Типа того, — согласился с домыслами Равиль. — Тебе понравится.

Ашот задумался. Что тут, в Остроге-на-колесах, могло его заинтересовать? Стук колес, соседство головорезов Гурбана, фуражка проводника в кожанке? Пожалуй, ничего из этого не могло доставить ему удовольствия.

У Дана тоже не было идей насчет того, куда они собираются рвать когти и где залягут на дно. На рельсах в заброшенный гипермаркет не свернешь — поезд он и есть поезд, как его ни назови, хоть острогом, хоть чем с ручкой на колесах.

— Я покажу куда идти. — В коридоре путников поджидал старший проводник Семен Маркович. — Но сначала надо бы кое-куда заглянуть. Опасно разгуливать налегке. Мало ли…

У Дана аж зудело, так хотелось назвать проводника по имени-отчеству и посмотреть, как лицо его при этом изменится. Наверное, у Семена Марковича челюсть отвиснет. Но нельзя. Что за мальчишество? Зачем показывать, что ты умнее, чем кажешься, и знаешь больше, чем доверено? Лишний козырь в рукаве никогда не бывает лишним. Даже если играешь со своими. Точнее — с Равилем.

Вот только свой ли он?

Слишком странно вольник вел себя и тут, в Остроге-на-колесах, и в радиоактивном Орле, да и в самом начале, в Училище… Обо всем этом доставщик думал, топая к купе проводника с соответствующей табличкой из картона и корявой надписью на ней «ПРАВАДНИК».

— Стойте здесь. — Семен Маркович приоткрыл дверцу ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь.

Минуту спустя он боком выбрался в коридор.

И навел на Дана пистолет.

Большой, блестящий от масла «стечкин».

* * *

— И чтоб тихо тут сидели! А не то!.. — услышал Гурбан, вернувшись в вагон для бедных.

Сидя прямо на полу, пятеро оборванцев — новая власть! — усмиряли пассажиров пока только угрозами. Надо ж кому-то следить за порядком, вот лучшие люди вагона и взяли на себя тяжкое бремя руководства.

Псидемия испортила людей. Когда рухнула экономика, и деньги превратились в мусор, настал голод, за банку консервированных ананасов воевали, не считаясь с жертвами. А потом население сократилось, наладились новые связи, и продовольственный вопрос решился сам собой. Теперь, чтобы выжить, не нужно убивать друг друга. Выращивай скот и овощи, или выменивай еду, или же охоться на зомбозверье. Выбирай, что по душе.

Некоторые выбирали власть. А что? Не самый пыльный способ набить брюхо.

— Эй, уроды, понравилось командовать?! — Гурбан встал над мужиками, которые настолько оборзели, что не потрудились принять вертикальное положение.

Его рык мгновенно привел их в чувство. Оборванцы съежились, будто ждали, что он примется охаживать их ногами по ребрам и куда попадет.

— Извини, начальник, извини… — заскулил один из них, одетый в гнилье, кое-как скрепленное скотчем и проволочными скобами. Длинные грязные пряди волос спадали ему на лицо, пряча глаза от яростного взора Гурбана. Слишком уж сильно он старался казаться слабым и беззащитным, чтобы командир поверил ему.

Кунсткамера, а не вагон. Захотелось побыстрее выбраться отсюда. Это не просто пассажиры — это само человечество после Псидемии: жалкое стадо, слабое и подлое, готовое ударить в спину, но не способное дать отпор зомбакам. И чем дальше, тем хуже. Человечество деградирует, ему нужны пастухи.

Сплюнув на пол, Гурбан шагнул в тамбур. Новая власть посторонилась, пропуская чистильщиков.

С запором двери вагона Фаза справился в два счета. Открыть не смог, поэтому попросту сломал его. Дверца с лязгом отворилась. В тамбур дохнуло морозной свежестью.

— Я ж аккуратно вроде закрыл, как мусор выкидывал, а оно заклинило что-то, — оправдывался великан.

— Посторонись, — велел ему Гурбан, достав из рюкзака фонарь. — И подержи меня на всякий случай, чтоб не выпал.

Фаза тотчас схватил командира за ремень на поясе. В самого же великана вцепились Бек, Доктор и Ксю. Мясник присел на корточки в сторонке. Напрасно он отдалился от коллектива, ну да ладно.

— Лом дай, — обратился Гурбан к Беку.

Тот непонимающе нахмурился.

— Не бойся, не сломаю.

С помощью лома командир зафиксировал дверь — теперь, внезапно закрывшись, она не размозжит ему череп, стоит только высунуться из вагона.