Любовь и дым - Дженнифер Блейк

— Вы собираетесь уходить? — спросил Ноэль Эдисона.

Слова были сказаны вежливо, но в них звучал вызов предыдущих поколений джентльменов-южан, привыкших защищать свою собственность и всех, кто находится в границах этой собственности. Эдисон понял эту интонацию, потому что ответил Ноэлю взглядом, полным ненависти. Он повернулся лицом к нему, широко расставив ноги и уперев кулаки в бедра:

— Я уйду, когда сочту нужным.

Ноэль ринулся на Эдисона с силой отпущенной стальной пружины, схватил его за запястье и повернул вокруг своей оси, заломив руку за спину и крепко ее зажав. Одновременно он схватил Эдисона за шею. Кандидата в губернаторы буквально вышвырнули из комнаты, а он, задыхаясь от ярости, извергал ругательства.

Абрахам уже поджидал их в холле и предусмотрительно открыл парадную дверь. Ноэль с силой швырнул Эдисона, так что тот пролетел через галерею и очутился на ступеньках, едва не потеряв равновесия. Дворецкий захлопнул дверь и отряхнул руки. Насвистывая какой-то мотивчик, он удовлетворенно кивнул Ноэлю и подмигнул Риве, а затем двинулся в глубь холла.

Было слышно, как Эдисон завел мотор машины и с ревом укатил вниз по дорожке. Ноэль повернулся к Риве и двинулся было к ней, но, встревоженная неожиданно серьезным выражением его лица, она отступила в кабинет и отошла к самой дальней стене.

— Абрахам привел тебя, да? — спросила она через плечо.

— Он решил, что меня может заинтересовать происходящее.

— Да? — Что именно слышал Ноэль? Как много он понял? Понять что-либо из его слов было невозможно.

Ноэль ничего больше не ответил — он просто смотрел на нее.

Последние розовые отсветы вечера падали, через окна, и вокруг головы Ривы образовался как будто розовый нимб. В своем кремовом одеянии, с волосами, рассыпанными по плечам, она была каким-то неземным существом, а не из плоти и крови.

Ноэль слышал угрозы Эдисона, и это был достаточный предлог, чтобы наброситься на него. Надо бы как-то загладить свою вину. Он жаждал задать Риве вопросы, взять ее за руки.

Чтобы не совершить ничего импульсивного, Ноэль опустил глаза и сделал вид, что поправляет рукава рубашки. Наконец он произнес:

— Если я смутил тебя своим чисто мужским поступком, извини. Но мне не понравилась интонация Галланта, и к тому же — это мой дом.

— Да, верно. Я забыла.

— Я имею в виду, что отвечаю за все происходящее под крышей этого дома. Как бы мало меня ни касалось, что именно происходит между вами с Галлантом, но я не позволю ему оскорблять тебя здесь и уходить как ни в чем не бывало.

— Мне нужно тебя за это поблагодарить.

— Не стоит, я сделал это не только ради тебя одной. Я сделал это и ради самого себя, и каким-то образом ради своего отца.

Ярости не было больше в его голосе. Она медленно повернулась к нему и ответила:

— В любом случае я выиграла от этого, и я ценю это.

— Спасибо на добром слове.

Это был тупик. Рива внимательно разглядывала угловатое лицо Ноэля и думала: случайно или специально все это он сделал? Нужно ли продолжать бессмысленный обмен любезностями или стоит прекратить это общение? Они долю стояли друг против друга в молчании, пока не появился Абрахам и не пригласил их на обед.

Анна лежала, отвернув голову в сторону и плотно закрыв глаза. Эдисон пыхтел и рычал, делая судорожные движения. Наконец он кончил и скатился с нее. Он пошел в ванную комнату, но Анна все еще не двигалась, она даже не сдвинула ноги и не натянула ночную рубашку. Она лежала в предрассветный час в постели, и все ее мышцы были сведены от ярости и неудовлетворенного желания. Она думала об измене.

Что это такое — заниматься любовью, а не быть просто использованной мужчиной, который

хочет сбросить накопившееся напряжение или перед отправлением в очередную предвыборную поездку про запас трахнуться? Как бы это было, если бы мужчина касался ее с нежностью, думая о ее тревогах, о ее потребностях? На несколько секунд она представила себе, что занимается любовью с Дантом Ромоли. Ей стало легче, но удовлетворения все равно не было.

Она могла бы и отказать. Она уже думала о таком варианте, о том, что она отпихнет мужа и потребует, чтобы он оставил ее в покое. Но, пожалуй, у нее после этого лишь станет больше синяков. Вероятно, вечером в Бон Ви что-то произошло, потому что он вернулся кипя от ярости и ругаясь на чем свет стоит. В этот момент ему нужно было над кем-либо властвовать. Ну а так как эта не могла быть Рива Столет, досталось ей. В конце концов, она может ему и отплатить. Метод стар, как жизнь, и он более подходящ в данной ситуации.

Мысль была не нова. В течение многих лет время от времени идея эта являлась к ней. Но она казалась ей отвратительной, унизительной, противоречила ее взглядам на любовь, на священную сущность брака, ее клятвам перед алтарем. Пока она не встретила Данта. Теперь же для осуществления идеи требовалось лишь немного смелости. Есть ли у нее смелость?

Анна приготовила накануне чемодан Эдисона. Это был совсем маленький чемоданчик, потому что уезжал он лишь на три дня. Может быть, на четыре, Несмотря на это, Эдисон вызвал носильщика. Невозможно, чтобы такой важный человек, как кандидат в губернаторы, занимался чем-то столь незначительным, как перенос собственного багажа, и чтобы его видели за эгим занятием. Пусть и в пять утра. Конечно, в аэропорту ему придется преодолеть несколько метров от здания до частного самолета, которым он пользовался для непродолжительных поездок. Но там его никто не увидит.

Эдисон нетерпеливо расхаживал по гостиной в ожидании носильщика, а Анна притворилась спящей. Когда носильщик явился, ее муж угнел, не сказав ни слова. Она вздохнула с облегчением, так как не чувствовала потребности в прощании.

Через несколько минут она села в постели, включила лампу и продолжила чтение начатой накануне книги. Она попыталась читать, но вскоре устала, потушила свет, вытянулась, наслаждаясь тем, что никого, кроме нее, нет в постели. Проснулась она около десяти утра, протянула руку за телефонной книжкой и нашла номер Данта. Глубоко вздохнув, она набрала его номер.

Рабочий день был в разгаре, и Рива обсуждала с одним из вице-президентов корпорации вопрос о выплате страховки за неотгруженные в одном африканском порту несколько тысяч тонн бананов. Зазвонил телефон. Она ощутила раздражение, но винить было некого: забыла предупредить секретаршу, чтобы та сама отвечала на звонки.

Звонил Дат.

— Я не отрываю тебя от чего-нибудь важного? Я могу перезвонить позже.

— Нет, нет, — ответила Рива, переходя на более непринужденный тон, хотя и с трудом. — Я хочу тебе сказать о вчерашнем…

— Поэтому я и решил тебе позвонить. Я — самая настоящая задница. Извини меня, пожалуйста.

— Ничего, — ответила она, искоса глядя на вице-президента, ожидавшего продолжения разговора. — Наверное, мне на самом деле надо было тебе сказать, что происходит.