Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть первая - Денис Махалов

А про себя подумала: «главное, чтобы справилась я». И поправила на себе американский бронежилет – подарок союзников.

Как только подхватили эскорт из 24-х Яков, две восьмёрки штурмовиков сбросили газ, и стали снижаться, потихоньку отставая от ведущей шестёрки, которая наоборот, добавив газу, полезла вверх, на полторы тысячи метров. Вся свора истребителей полезла туда же, но грамотно распределившись на три группы: одна летела на тех же 1500 метров, и плотно пасла ударную шестёрку, а две другие, оттянувшись немного назад, старались не терять из виду идущих на бреющем две восьмёрки.

Андрей, идя в правом пеленге за своим ведущим, всё внимание уделял полёту на малой высоте: изрядно болтало, восьмёрка шла, колыхаясь, но сохраняя строй. В бомболюках у каждого самолёта из этих двух восьмёрок лежало по тридцать десятикилограммовых осколочно-фугасных подарков (АО-10), а в добавок, под крыльями у каждого самолёта напряглись, как гончие перед броском, по четыре ЭРЭСа.

Задача была не из лёгких – атака аэродрома. По данным разведки, в данный момент на нём было сконцентрировано несколько десятков немецких самолётов, но ситуацию осложняло то, что аэродром был очень хорошо прикрыт зенитной артиллерией: аэродром прикрывало, как минимум, 5 батарей среднего калибра и десяток батарей 20-мм эрликонов.

Эту атаку планировали уже несколько дней, прорабатывая и репетируя действия всех трёх эскадрилий. Добиваясь максимальной слаженности действий ударных групп, даже выделили полдня для тренировки «вживую» над своим собственным аэродромом. И вот теперь, три эскадрильи, жадно пожирая километры, шли к цели…

Впереди на два корпуса, и левее на два размаха крыла, шёл самолёт командира эскадрильи, мелькали под крылом верхушки деревьев, рядом, крыло в крыло, чуть сзади и правее, выстроившись в правый пеленг, шли ещё шесть самолётов. Стрелка указателя скорости мелко подрагивали у отметки «320 км/ч». Впереди, на фоне стремительно светлеющего неба, на расстоянии 6…7 километров, чётко выделялась шестёрка, шедшая на полутора тысячах метров: ей-то как раз и предстояло выйдя первой на аэродром противника, вызвать огонь зениток на себя. Задача для этой шестёрки была обозначена так: вывести на аэродром две ударные восьмёрки, идущие на бреющем, и совершая отвлекающий маневр, перепахать крупнокалиберными бомбами всю взлётку. Для этого в каждый из четырёх крыльевых бомбоотсеков им были уложены четыре «сотки» (ФАБ-100), и ещё до кучи, по паре таких же «соток» висело под бомбодержателями. Восьмёрки, идя, на бреющем, и не имея возможности хорошо ориентироваться, должны были выйти на аэродром с минутным интервалом после шестёрки, и пройдясь вдоль самолётных стоянок, сначала засеять их мелкими осколочными бомбами, затем, после разворота на 180 градусов, пройтись ещё раз, но уже эРСами, затем, развернувшись ещё раз, пройтись по второму ряду стоянок, причесав их пушечно-пулемётным огнём.

Где-то впереди, перед ведущей шестёркой, идущей на полутора тысячах, стали вспухать чёрные кляксы зенитных разрывов, маленькие точки истребителей, как вспугнутые стрижи, стремительно шарахнулись в сторону, уходя от зенитного огня, но оставаясь в районе цели, готовые по первому же сигналу ринуться вниз на истребители противника, если те попытаются взлететь. Или же отразить атаку с воздуха, если кто-то из них уже находится в воздухе. Ударная шестёрка, собрав на себя весь зенитный огонь, отбомбилась по полосе, и снизившись, взялась за штурмовку аэродромных построек.

– Внимание, цель перед нами! Увеличиваем дистанцию до 150 метров! – услышали все в наушниках голос командира эскадрильи, и Андрей, покрутив штурвальчик регулировки шага винта71, стал заметно отставать, увеличивая дистанцию. Через 15 секунд ведущий сделал горку, и довернув немного вправо, сорвался в пологое пике. Андрей последовал за ним. Перед глазами открылось широкое поле немецкого аэродрома: перед ним рядами стояли Юнкерсы-88, вокруг них с немецкой педантичностью, ровными рядами, стояла масса всяких штабелей, около некоторых стояли бочки бензовозов – было видно, что шла активная подготовка к вылету. Масса народа, как муравьи, толпой ломилась к ближайшим щелям и окопам: тридцать шесть «соток» уже разорвались по центру аэродрома, перепахав взлётку, а теперь, с воем и рёвом из-за кромки леса выхлестнулась вторая волна атакующих и принялась за самолётные стоянки…

Немецкие зенитчики, узрев, наконец, главную угрозу, быстро перебросили огонь на две другие группы штурмовиком, атакующих с бреющего полёта, но было уже поздно: две восьмёрки, растянувшиеся в две вереницы, уже разок прошлись вдоль самолётных стоянок, и засеяв их несколькими сотнями мелких осколочных бомб, и развернувшись на 180 градусов, пошли обратным курсом, и теперь нещадно догрызали реактивными снарядами оставшиеся цели.

Держась, как привязанный за хвостом ведущего, Андрей выпустил залпом все четыре эРСа, и прострочив из пушек и пулемётов по ряду Юнкерсов, начал строить пологий правый разворот, и в этот момент боковым зрением зафиксировал очередь 37-мм эрликона: шесть бледных огненных мячиков метнулись в его сторону от ближайшей зенитки…

Удар! Как железной плетью хряснуло по борту, высекая искры: снаряд эрликона влетел в капот мотора сбоку, под прямым углом, с лёгкостью проткнув 6 мм гомогенной стали, и разорвавшись в подкапотном пространстве, разнёс в куски всё, до чего смог дотянуться своими осколками и взрывной волной. Движок сразу встал, из-под капота выбилась струя дыма вместе с горячими потоками масла. Лобовое стекло буквально за секунды почернело до полной непроглядности. Самолёт клюнул носом, скорость стала катастрофически быстро падать.

Щелчок СПУ в наушниках, и тревожный голос Агнии:

– Андрюша, что случилось?

Ослеплённый вспышкой взрыва, и не видя ничего под потоками масла, заливавшими передние стёкла фонаря, Андрей лихорадочно соображал, что же делать дальше. Счёт шёл на секунды – надо было что-то решать.

Опять щелчок:

– Что-то с мотором? Нас подбили?

– Да.

– Будем садиться?

– Да.

Дать более развёрнутый ответ у него уже не было времени: снаряд в мотор им прилетел во время выхода из атаки, на высоте не более 50 метров, а сейчас её оставалось уже совсем ничего – метров 25…30, и Андрей отчаянно работал ручкой и педалями, пытаясь хоть как-то притереть самолёт на оставшемся кусочке поля, который через три сотни метров уже упирался в лес. Чтобы погасить скорость, ударил рукой по рычагу выпуска посадочных щитков – щитки с шипением медленно полезли вниз. Пролетев по инерции ещё пару сотен метров, самолёт коснулся земли гондолами шасси. За пару секунд до этого Андрей, вытягивая ручку до самых яиц, нажал на ней кнопку СПУ и успел крикнуть бортстрелку:

– Прижмись к броне! – и упёрся ногами в приборную доску.

Удар! Самолёт подняв фонтаны из грязи и мокрого снега, проехался ещё метров 30, зацепившись левым крылом за какой-то холмик, развернулся влево на 90 градусов,