Просто Рим. Образы Италии XXI - Аркадий Ипполитов

* * *

Агостино Киджи, заказавший Рафаэлю декор капеллы, был столь же экстравагантен, как и богат. В юности он женился на приличной буржуазной девушке Маргерите Сарачини, но, не имея от неё детей, всё время её этим попрекал и, как водится, гулял направо и налево. Маргерита с досады скончалась, а Агостино после её смерти около 1510 года посватался к другой Маргерите, незаконной дочери Франческо II Гонзага, маркиза Мантуанского (герцогами Гонзага стали только в 1530 году). Родил маркиз её до того, как женился на Изабелле д'Эсте. Маргериту он признал как дочь и дал ей фамилию Гонзага, так что она, хоть и бастард, была всё равно как невеста ценима и считалась рангом намного выше не имеющего никакого титула нувориша Киджи. Дочь воспитывалась в стороне от родной Мантуи, в Урбино, при дворе Элизабетты, сестры Франческо II и супруги герцога Гвидобальдо да Монтефельтро. Тётка и руководила переговорами с женихами. До того Маргерита была просватана за Альберто Пио, синьора Карпи, милого и образованного, но не слишком значительного жениха: его владения были лишь не намного больше, чем у принца в андерсеновском «Свинопасе». Зато для герцогини Элизабетты он был, что называется, «нашего круга». Агостино Киджи обещал семейству Гонзага гигантское приданое, герцогиня Урбинская задумалась, но как-то слишком долго торговалась. Агостино тёткино крохоборство надоело, он плюнул и сказал, что Маргерита ему не нужна, тем более что он уже тогда открыто жил с красавицей Франческой Ордеаски, куртизанкой и, конечно, венецианкой. Лучшие куртизанки тогда все были из Венеции. После срыва сватовства Киджи первый жених тоже плюнул и ушёл к себе в Карпи, крепко захлопнув за собой дверь. А Маргерите оставалось стоять да петь:

потому что герцогине с маркизом, как они ни старались, так никуда её и не удалось пристроить, никто не брал. Изабелле незаконная мужнина дочь была как бельмо на глазу и обратно в Мантую она её не пустила. Маргерита осталась в девках и зачахла в Урбино. Августин же, то есть Агостино, в 1519 году женился на красавице Франческе, от которой уже имел четырёх детей. Свадьба, с помпой отпразднованная на Вилла Фарнезина, среди ещё не успевших высохнуть фресок Рафаэля, наделала много шуму в Риме, как своей роскошью, так и своей скандальностью. Папа Лев X на ней присутствовал. Агостино Киджи наслаждался счастьем в объятиях самой красивой женщины Рима, но недолго: пятый ребёнок родился уже после смерти банкира, скончавшегося менее чем через год после свадьбы в возрасте пятидесяти пяти лет.

Начавшееся строительство затянулось, потому что Агостино был слишком занят матримониальными делами, про memento mori позабыл и несколько запустил строительство последнего приюта для своего тела. Он капеллу Рафаэлю заказал; Рафаэль, заваленный делами более важными, отделался рисунками, спихнув всё на Лоренцетто; Лоренцетто, высекая статуи, заказ на мозаики передал Луиджи да Паче; Паче ковырялся со своими камушками: Рафаэля выкладывать – чай, не крестиком щеночков вышивать. При множестве посредников дело двигалось медленно. В результате, когда Киджи отдал богу душу неожиданно для самого себя, сразу после медовых месяцев, был готов только купол и статуи. Центральная купольная мозаика «Бог Отец творящий» выполнена с размахом и энергией, так что воспринимается как вызов Микеланджело. Барабан купола украшен изображениями восьми на то время известных планет: Солнца, Луны, Меркурия, Венеры, Земли, Марса, Юпитера, Сатурна. Плутон и Нептун тогда ещё не были открыты. Планеты представлены в виде античных богов и богинь, причём у каждого и каждой на голове сидит ангел Божий: прекрасный пример единства христианства и язычества, что было столь дорого сердцу пап Высокого Возрождения, Юлия II и Льва X. Мощный жест Бога Отца вверху подразумевает, что он сотворил и античные божества, и ангелов на их головах. Какой именно день творения изображён, не ясно.

Две гробницы в капелле в 1610-х годах только строились. Они были необыкновенные, в форме пирамид, что для XVI века являлось экстравагантным новшеством. Их проект приписывается Рафаэлю, исполнение – Лоренцетто. К 1520 году одна гробница была практически готова. В ней прах Агостино и упокоился. Что касается второй, то она, судя по всему, ещё доделывалась. Предназначалась она, по всей видимости, для Франчески, но похоронен в ней оказался брат Агостино, Сигизмондо Киджи, умерший в 1526 году. Где похоронена Франческа, неизвестно, и тут начинается детективная история, выстраивающаяся на основании скорее умолчаний, чем фактов.

Рафаэль умер на пять дней раньше Агостино. Похоронив мужа, Франческа старается доделать капеллу и подписывает контракт с Себастьяно дель Пьомбо, назначенным продолжать работы. Франческа умирает семь месяцев спустя; по Риму бродят слухи, что от яда. Дети – несовершеннолетние крошки, опекуном назначается дядя Сигизмондо. Это всё, что известно, причём фигура Сигизмондо, младшего брата, внезапно появляется только в документах, связанных со смертью Агостино и строительством Капелла Киджи. До того он оставался в тени и, надо полагать, был не слишком доволен браком своего брата, узаконившего ублюдков, – до того наследником был он. Неожиданная смерть Франчески помешала ей назначить кого-нибудь опекуном своим пятерым детям, поэтому по закону им стал единственный брат. Сигизмондо первому была выгодна смерть Франчески, слухи указывали на него как на виновника отравления. У него самого детей не было, но никто из его племянников и племянниц в детстве богу душу не отдал, все дядю пережили. В Риме никто не сплетничал об угнетении бедных Агостинычей, они остались полноправными наследниками всего состояния Киджи и к памяти дяди ненависти не испытывали. В 1526 году, когда умер Сигизмондо, они положили его во вторую, уже достроенную, пирамиду. Куда же делся труп бедной мамы? Дядя, переживая мезальянс Киджи, вытеснил из сердца детей мать, изобразив её непутёвой и недостойной памяти отца и позорящей честь семьи Киджи? Чёрт его знает.

* * *

Работы в капелле в 1520-е годы снова останавливаются, даже вторая гробница не до конца доделана, что известно из документов, датированных 1530-ми годами, когда наследники Киджи выплачивают Лоренцетто долги далёкого прошлого за то, что было уже сделано. В 1527 году Рим был разграблен, и среди обрушившихся на город, а также и на семейство Киджи несчастий наследникам было не до фамильной капеллы. Войны разорили Италию, и банковское дело глохло. Работы снова начались лишь после 1530 года, когда всё более-менее успокоилось. Себастьяно дель Пьомбо вернулся к своим обязанностям, но исполнял их ни шатко ни валко. Один из немногих живописцев, приятельствовавших с Микеланджело, он, наряду с Джулио Романо, был самым знаменитым художником из оставшихся в Риме после смерти Рафаэля. Когда Романо уехал в Мантую, из Рима исчез последний соперник. Себастьяно дель Пьомбо славился своим прекрасным характером – с Рафаэлем он тоже был в хороших отношениях, – а также своей медлительностью и ленью. Написав замечательный алтарный образ «Рождество Богоматери», Себастьяно набросал какие-то рисунки, но так и не выполнил заказанные ему росписи под барабаном купола. В 1530-е годы картина была водружена в алтаре капеллы, но верхняя часть оставалась недоделанной. Агостино хотел алтарный образ от Рафаэля, но не добился от него даже и рисунка; то, что заказали его наследники, хоть и не Рафаэль, но одно из прекраснейших произведений 1530-х годов.