Загадки истории. Франкская империя Карла Великого - Андрей Домановский

Что же расстроило новоиспеченного императора, что именно вызвало его недовольство? Сложно поверить, что коронация была для него полной неожиданностью, как можно предположить из краткого сообщения Эйнгарда. Столь значимый шаг Папа не мог бы совершить лишь по своей инициативе, не согласовав его предварительно с франкским королем. И действительно, как общий контекст, так и прямые свидетельства источников убедительно доказывают, что Карл Великий знал о предстоящей коронации и дал на нее свое согласие, готовился к ней и прибыл в Рим, прежде всего, с этой целью. Для того чтобы наглядно продемонстрировать это, следует вернуться к событиям предшествующего года и их более широкому контексту.

Претендовавший на власть над всеми христианскими странами Запада Папа Римский не был способен реально властвовать даже в собственном городе Риме. Обычным делом было давление на Папу со стороны представителей местной римской знати, частые конфликты и свары, в которых первосвященник мог добиться реального перевеса в силе лишь благодаря помощи со стороны франкских монархов. В ином случае силу могли применить и против него самого, как и произошло 25 апреля 799 г., когда бывший и до того открытым конфликт наместника престола святого Петра с римской аристократией вылился в прямое вооруженное столкновение. На Папу Льва III напали на улице Рима. Он был избит и искалечен, ему то ли выкололи, то ли существенно повредили глаза и отрезали язык, после чего униженный первосвященник был брошен в заточение в монастырь св. Стефана и Сильвестра. Сумев бежать оттуда, Папа нашел поддержку и укрытие у двух королевских посланцев Карла Великого, находившихся неподалеку в инспекционной поездке. Не желая долее оставаться во все более враждебной ему Италии, римский первосвященник поспешил под надежное покровительство Карла, прибыв к его двору в конце лета или начале осени 799 г.

Двор Карла Великого пребывал на тот момент в Падерборне, где 14 лет назад королю франков удалось вырвать у саксонской знати повторное изъявление покорности и новую присягу верности. Это было место торжества франкского правителя, огнем и мечом насаждавшего среди саксов истинную веру Христову, и принимать здесь Папу было особенно символично. Вслед за Папой к Карлу последовали многочисленные письма врагов Льва III, в которых римского епископа обвиняли в различных прегрешениях и многочисленных преступлениях: лжесвидетельстве, симонии (продаже церковных должностей) и неподобающем сексуальном поведении. Очевидно, что во время пребывания Папы в Падерборне король франков не удерживался от общения с первосвященником, и скорее всего именно здесь осенью ‒ зимой 799–800 гг. окончательно вызрела и была согласована идея императорской коронации Карла. Об этом свидетельствует не только общий контекст событий, но также письменные обращения к королю франков со стороны его ближайшего сподвижника Карла Алкуина, составленные в 799 и 800 г. В частности, Алкуин утверждал, что великая власть короля франков поставлена ныне Богом выше не только сана Папы Римского, но также и выше власти константинопольского императора греков, поскольку там она пала столь низко, что ее захватила некая местная женщина (имелась в виду императрица Ирина (780–790 / 797–802 гг.)).

Все это делало возможным обращение Алкуина к Карлу Великому как к некоронованному императору и утверждением, что его нынешнее положение сделало его «единственным вождем христианского народа, превосходящим два названых сана (Папы Римского и византийского императора – прим. автора) своей мощью, более известным своей мудростью, более высоко стоящим по значению своего королевства. «Вот почему, – обращается к Карлу Великому, которого именует Давидом, Алкуин, – на тебя полностью ложиться задача спасения христианских церквей, на тебя, мстителя для преступников, пастыря для заблудших, утешителя для страждущих, вдохновителя для добрых…». Прозвучало в посланиях Алкуина к Карлу и слово «империя», и показательно, что в сочетании с прилагательным «христианская», а не «римская»: «чтобы через ваше процветание охранялась христианская империя, защищалась католическая вера, всем стал ведом закон правосудия».

Пребывая в Падерборне, Лев III чудесным образом «исцелился» от нанесенных ему увечий (что заставляет предполагать их не слишком существенный характер) и был вполне в состоянии вести переговоры. Об общении Папы Римского и франкского короля во время пребывания в Падерборне рассказано в так называемом «Падерборнском эпосе» – панегирическом стихотворном сочинении «Карл Великий и Папа Лев» (Karolus Magnuset Leopapa), созданном около 799 г. или сразу после этого. В этом памятнике, в равной мере прославляющем Папу и короля, они оба представлены как равнозначные главы всего христианского мира. В сочинении недвузначно говорится о создании империи, хотя автор и не употребляет еще титула «император» по отношению к Карлу, однако заменяет его синонимичным и равным по значению титулом «август» (augustus). Зато во всем остальном текст предельно откровенен, заявляя о творении второго, «грядущего Рима», под которым имелся в виду Аахен, что было прямым вызовом по отношению к столице византийских императоров на Босфоре, ведь ранее на название «второго Рима» отваживался претендовать лишь Константинополь.

Одновременно эпос был скрыто направлен и против Папы, поскольку заявлял о собственной «аахенской» или «франкской» имперской идее. Как Рим должен был уступить место Аахену, так и римляне во главе с Папой должны были уступить место франкам во главе с королем (а после императорской коронации – императором) франков. При этом коронация, была, по всей видимости, согласована лишь в самых общих чертах, и каждая из высоких договаривавшихся сторон по-своему видела ее детали и собиралась использовать и истолковать их в благоприятном для себя свете и выгодным образом. Карл, скорее всего, проявил в тот момент некоторую недальновидность, полностью чувствуя себя хозяином положения. Ведь Папа прибег к его помощи и находился в полной от него зависимости. Однако имея возможность физически контролировать Льва III, франкский король был неспособен проникнуть в его мысли и замыслы. А они, как показали дальнейшие события, были весьма хитроумными и далекоидущими. Главное свое достижение Папа намеревался воплотить в отдельных деталях будущей церемонии коронации и помазания Карла Великого на царство, и оказался в своих расчетах тоньше и дальновиднее простодушного правителя франков.

В деталях, как известно, скрывается дьявол, и он притаился там и на этот раз. Внешняя канва событий развивалась следующим образом. Уверенный в своих переговорных позициях Карл отослал Папу Льва III назад в Рим в сопровождении многочисленного и пышного эскорта из духовных лиц, и, главное, с немалым отрядом прикрытия, воинов которого было более чем достаточно для того, чтобы обеспечить защиту первосвященника от каких-либо посягательств на его здоровье и жизнь со стороны своевольной знати Вечного города. В Риме понтифик должен был смиренно дожидаться, когда Карл соизволит лично явиться и вынести справедливое решение по сложившейся в городе конфликтной ситуации. Франкский монарх при этом не особо спешил с вояжем и «прибыл в Рим для восстановления порядка дел в Церкви, который пребывал в большом расстройстве (Idcirco Romam veniens propter reparandumm qui nimis conturbatur erat, ecclesiae statum)» лишь в ноябре 800 г. Здесь его встречали совершенно особым, выдающимся образом. Звание римского патриция давало Карлу право на торжественную встречу схолами – гвардейскими подразделениями гарнизона Рима – за милю от черты города. Однако в знак особого почета ему навстречу выехал сам Папа с пышной свитой клириков, военных и представителей знати. И встретил короля не в миле, а в двенадцати (!) милях от города в городке Ментана. Это были императорские почести и так могли встречать лишь императора, никак не патриция. Уже одно лишь это было не просто важным знаком уважения, но может рассматриваться как начало приготовлений к будущей церемонии императорской коронации, а значит, опровергает точку зрения о том, что Карл не был в курсе готовящейся акции. Король франков явно знал, для чего прибыл в этот раз в Рим, решающим свидетельством в пользу чего является сообщение «Лоршских анналов» (Annales Laureshamenses) о том, что 23 декабря 800 г. римский синод, рассматривавший обвинения, выдвинутые против Папы Римского Льва III, обратился к Карлу Великому с просьбой принять титул императора. Это было необходимо в связи с тем, что согласно каноническому праву председательствовать в суде над первосвященником мог лишь император.