Если о нас узнают - Софи Гонзалес

Зак поднимает взгляд. Я стиснул челюсть, ожидая.

– Конечно, этот разговор касается всей группы, так что ничего не будем решать без Джона и Энджела.

Зак кивает.

– Мы это понимаем.

Я моргаю.

– Эм, нет, мы не «понимаем». Мы примем их точку зрения во внимание, но нам не нужно их разрешение, лишь бы сказать, что мы не такие, как все.

Зак обдумывает это.

– Верно. Справедливое замечание. Но я уверен, что с ними не будет проблем.

– Дело не в этом.

– Звучит как разговор, который вам нужно провести наедине, – предполагает Джефф. Боже, готов на все что угодно, лишь бы прекратить этот разговор и ничего не решать.

– Это деловой разговор, – быстро говорю я. – Не нужен никакой тет-а-тет.

Джефф, Дэвид и я смотрим друг на друга сверху вниз. Зак смотрит на экран, но складка между его бровями показывает, что он не участник спора, а наблюдатель.

Дэвид первым пожимает плечами.

– Ладно. Что ж, по-моему, первая очевидная вещь, которую следует учитывать, – это продвижение The Town Red. Мы все еще не справились с новостями об Энджеле. Мы на высоте, и последнее, что нам нужно, – это еще один скандал.

– Ну, «скандал» – неправильное слово, – быстро вмешивается Джефф.

– Да, конечно. Извини, я еще не выпил вторую чашку кофе. – Дэвид смеется. Все остальные молчат. – Нам просто нужно потихоньку вернуть Saturday в нормальное русло. Еще одно существенное изменение. Людям нужно время остыть после заморочек, как это было в Будапеште. И лучшее время для вашего каминг-аута – когда все будет стабильно и предсказуемо, а Saturday восстановит свой имидж.

– Но это могло бы пойти на пользу имиджу группы, верно? – неуверенно спрашивает Зак. – Если мы раскрутим это, то сможем отвлечь внимание от несчастного случая с Энджелом и заинтересовать всех… любовью?

Я хочу стереть высокомерную улыбку с лица Дэвида, направленную на Зака.

– Как я уже сказал, не в такой шаткий период, как этот. Есть масса способов, которыми СМИ могут перевернуть подобное откровение, лишь бы оклеветать, что Saturday плохо влияет на свою аудиторию…

– Будто мы превратим их всех в геев-наркоманов? – огрызаюсь я.

– Ты не хуже меня знаешь, как некоторые воспримут эту новость, Рубен, не глупи. Просто потому, что официальная версия Энджела – истощение, это не значит, что журналисты не будут писать теории о злоупотреблении психоактивными веществами. Здесь нужно быть реалистом, а не эгоистом.

– Он не эгоист, – вмешивается Зак с непривычной для него твердостью. – Это важно для нас.

– Мы понимаем. Как насчет того, чтобы провести групповое обсуждение, скажем… в январе?

Мне кажется, у меня останавливается сердце.

– В январе следующего года?

– Ну уж точно не январь, который был пять месяцев назад. – Дэвид снова смеется.

– Но не пройдет и семи месяцев, как об истории Энджела все забудут.

– Да, но мы собираемся заняться продвижением альбома The Town Red. У нас есть реальный шанс побить несколько рекордов, ребята. Я не хочу, чтобы вы слишком сильно волновались, но мы думаем, что это изменит вашу карьеру. И для того, чтобы это произошло, нам нужна вся наша нынешняя аудитория, а потом и новенькие. Ваши юные поклонники, конечно, могут все понять, но именно их родители контролируют денежки. После такого заявления вы оттолкнете часть своих потенциальных покупателей и еще большую часть их родителей. Мы теряем поддержку красных штатов[29], а это очень много. Если сделаем это сейчас, кто знает, что произойдет. Группа может не восстановиться.

Зак кивает, и я чувствую вспышку разочарования по отношению к нему.

– В этом есть смысл, – говорит он. – Итак, значит, январь?

– Да! Можем вернуться к разговору в январе, – говорит Дэвид.

– В январе, – говорю я, – появится еще одна причина, по которой мы не сможем сделать каминг-аут.

– Мы не можем предсказать будущее.

– Нет? А я могу. Либо группа распадается и вы больше о нас не услышите, либо группа преуспевает. И если группа преуспеет, всегда что-нибудь найдется. Еще одно международное турне. Еще один альбом. Еще одна предстоящая награда, за которую проголосовали гомофобы.

Джефф закатывает глаза.

– Тебе не кажется, что ты драматизируешь, Рубен?

Драматизируешь. Он говорит, как мамочка.

В этот момент я ненавижу его. Но также на долю секунды сомневаюсь в себе, просто потому что здесь есть совпадения. Если два человека в моей жизни думают, что у меня есть склонность слишком остро на все реагировать… может, они правы?

Или это просто самый простой способ заткнуть меня и они оба лишь со временем поняли это?

Так и есть. В краткий миг неуверенности в себе, когда я откидываюсь на спинку стула с открытым ртом, Джефф набрасывается на меня.

– Я опаздываю на встречу, но должен закончить. Наши следующие шаги – это повторная встреча в январе для рассмотрения ситуации. Рубен, как бы сильно ты ни сомневался, ты поймешь, что здесь нужна осторожность. Подходящее время придет, и когда оно придет, за вами будет стоять сплоченная команда. Ну, это если вы двое все еще будете вместе в январе. А если нет? Никто и не пострадает!

– Я тебе не верю.

– Ну что ж, – он смотрит прямо в камеру, и кажется, что прямо в глаза. – Тебе просто придется смириться.

Пока Дэвид, Джефф и Зак бормочут друг другу «пока», я молчу, пристально глядя в камеру. Лицо Дэвида исчезает. Потом и Джефф. Остался только Зак, его лицо полностью заполняет экран.

Значит, это все? Все кончено?

Я уже на три четверти пропал.

Я весь исчез.

Зак корчит гримасу.

– Итак. Все прошло хорошо.

Я задыхаюсь от ярости. У меня в груди словно пузырится котел с кислотой, давит на кожу изнутри, я чувствую, что вот-вот лопну от давления. Но гнев на Дэвида и Джеффа может подождать. Мне нужно кое-что прояснить с Заком, прямо сейчас.

– Как ты мог согласиться с ними насчет января? – спрашиваю я.

– Ох, – он моргает, выглядя озадаченным. – Я не знаю. Они просто поставили нас на место, и казалось, что они правы. Но потом ты сказал, что не веришь им, и, безусловно, ты прав. Я не думал об этом в таком ключе, пока ты не сказал это. Но нет, я согласен с тобой. Они не позволят нам сделать каминг-аут.

– Хорошо, – говорю я. – И мне все равно, что они говорят. С меня хватит.