Этот мир не выдержит меня. Том 1 - Максим Майнер

— Кое-что уметь — это одно, а не получить ни одного касания в бою против четверых ветеранов — совсем другое…

В груди начала закипать злость. На Красного, который не может просто дать мне уйти, на Хольда, которого угораздило оказаться в тюрьме, и на себя — за то, что привлёк своим выступлением ненужное внимание. Злость жгла изнутри и требовала разрядки.

— Ты хочешь мне что-то сказать? — я не смог сдержать оскал. — Или собираешься ходить вокруг да около?

Злость превращалась в ярость, и эта ярость давила на всех — ветераны даже отошли на несколько шагов назад, не выдержав её напора. Меня снова накрыло странное ощущение, испытанное во время тренировочного боя — чувство полного контроля ситуации.

Не дожидаясь, пока Красный и остальные придут в себя, я распахнул дверь и шагнул в полумрак коридора. Темнота мне практически не мешала — за время, проведённое в блужданиях по замку, в голове сформировалась своеобразная трёхмерная карта, которая позволяла ориентироваться в пространстве даже при столь скудном освещении.

Меня никто не преследовал — думаю, ветеранам пока не до этого. Скорее всего, они сейчас изо всех сил пытались понять, почему такие прожжённые вояки испугались какого-то тощего пацана… Не буду кривить душой, меня и самого интересовал этот вопрос.

Я шёл вперёд, анализируя произошедшее.

Что это было? Сперва во время боя, а потом в ходе разговора с легионерами… Я не разгонял сознание, не использовал никакие другие «ментальные» практики из своего арсенала, да и эффект был совершенно непривычным. Я будто вышел из тела и стал кукловодом, который управляет не только собой, но и всеми остальными. Никогда раньше не испытывал ничего подобного.

Более того, если после схватки с бандитами меня почти сразу срубил сон, то сейчас не было никаких негативных последствий: ни чрезмерной усталости, ни даже банальной головной боли. Наоборот, тело чуть ли не парило над землёй, а губы сами собой растягивались в улыбке — что-то похожее я чувствовал, когда касался внутреннего «океана».

Не нужно быть профессором Ахенской академии, чтобы понять простой факт — случившееся как-то связано с моим магическим даром. И это не радовало, ведь я никак не контролировал процесс, а заигрывание с подобными силами могло закончиться для меня крайне печально — Хольд неоднократно предупреждал о возможных последствиях.

И без того непростая ситуация усугублялась возникшим конфликтом с Красным и другими ветеранами. Как не прискорбно это признавать, но вина полностью лежала на мне — я стал чересчур самонадеян и слишком заметен.

Зачем было выпендриваться? Ответ один — незачем. Ладно бы ещё приглушил понты после того, как к Спице присоединился Пуллон, так нет же! Двоих мне мало — подавайте четверых…

Я не знаю, почему поступил так, как поступил — просто захотелось, и всё. Видимо, мозг, занятый схваткой, утратил контроль над ситуацией, и ответственность за принятие решений перешла к переполненному гормонами телу.

Одно хорошо: моё «выступление» послужило поводом для короткой, но весьма полезной беседы с Пуллоном. Именно из таких мимолётных и ничего не значащих, на первый взгляд, разговоров зачастую получается добыть самые ценные сведения.

Я специально не спрашивал напрямую, где и в каких условиях содержат Хольда — подобные вопросы могли вызвать ненужные подозрения, а это, учитывая обстоятельства, было совсем ни к чему. Вот и приходилось выстраивать диалог так, чтобы собеседник сам касался интересующих меня тем. И если бы не бдительный Красный, я бы вытянул из болтливого ветерана всё, что он знал и даже капельку больше.

Правда, и так получилось неплохо. Я не только узнал, где находилась тюрьма, в которой держали Хольда, но и выяснил, кто её охраняет. Наличие голема всё несколько усложняло, но одно обстоятельство вселяло надежду — дважды в день кто-то приносил заключённым еду, и вряд ли это был сам граф вил Кьер. Скорее всего, пищу доставляли слуги, а раз они как-то умудрялись пройти мимо магического стража, то наверняка получится и у меня…

Конечно, всё могло пойти наперекосяк, если ветераны доложат о произошедшем между нами инциденте кому-нибудь из рыцарей, но, думаю, они не станут этого делать. Вряд ли солдатская честь позволить им рассказать, что какой-то парнишка-простолюдин сперва выстоял в бою против четверых опытных воинов, а потом одними только словами заставил тех напрудить в штанишки.

Но вот наша крепкая мужская дружба, разумеется, подошла к концу, поэтому мне не стоит попадаться ветеранам на глаза. Жаль, конечно, однако все необходимые сведения уже у меня, а раз так, то надобность в общении с Красным и его командой отпала сама собой.

Теперь нужно переходить к следующему этапу: пора наведаться в чёртову тюрьму, из-за которой столько проблем, и посмотреть, что это там за Кербер такой…

Первая остановка — скотный двор. Я уже знал, где он находится, поскольку натыкался на это ароматное местечко, пока бродил по замку.

Никакой башни из жёлтого камня, о которой говорил Пуллон, я там, правда, не видел, но к ней, скорее всего, вёл один из коридоров, прятавшийся за запертыми дверями.

Дорога не заняла много времени: четверть часа быстрым шагом по анфиладе из небольших залов, затем поворот и спуск по лестнице. Дальше — выход к крепостной стене, всё свободное пространство у которой было застроено кривоватыми хозяйственными постройками.

Убогие сараи, покосившиеся загоны для скота и обветшалые сенники, державшиеся исключительно на честном слове. Роскошью здесь даже не пахло, зато ядрёно воняло навозом, что, в общем-то, неудивительно — скотный двор, как-никак.

Народу тут было немного — три человека. Они сосредоточенно занимались своими делами, не отрывая взгляд от пола, и даже не разговаривали.

Не привлекая внимания, я быстро, но без суеты пересёк небольшое открытое пространство, проскользнул между крепостной стеной и какой-то хибарой, а затем замер в прохладной тени. День клонился к вечеру, но время ещё было. Нужно осмотреться.

Странно, что во дворе не оказалось ни надзирателя, ни даже какого-нибудь захудалого начальника — повелителя сена и навоза. То ли здесь собрались исключительно ответственные и фанатично преданные своему делу передовики производства, то ли людей просто запугали настолько, что никакой пригляд за ними уже был не нужен. Во второй вариант, учитывая «жизнерадостность» замковой прислуги, верилось куда больше.

Близилось время ужина, а значит, если Пуллон не обманул, кто-нибудь вот-вот должен понести узникам угощение. Словно в подтверждение моим мыслям, в этот момент из какого-то покосившегося сарайчика вышел старик. В одной руке он держал ведро, через края которого переливалась отвратительная бурда, а в другой — масляную лампу. Незажжённую, само собой.

Если заключённых здесь кормят этакими «деликатесами», то Хольду не позавидуешь…

Покряхтывая и прихрамывая, нагруженный помоями дедуля проковылял мимо меня, а потом кое-как открыл одну из запертых дверей и свернул в переход с невысоким потолком. Пока старик пытался спрятать под ворот рубахи большой медный ключ, он едва не перевернул на себя ведро и теперь оглашал округу недовольным злобным ворчанием.