Дочери войны - Дайна Джеффрис

Когда они встретились с Фридрихом, тот взял ее за руки и пристально посмотрел в глаза.

– У тебя холодные руки, – сказал он, разжимая пальцы.

Он был прав. Ее руки закоченели. Она смотрела в землю, не решаясь поднять взгляд.

– Я так счастлив познакомиться с тобой, – добавил Фридрих.

Флоранс подняла голову и увидела, что он улыбается и у него такие же добрые глаза, как у Антона.

– А ты даже красивее, чем я мог вообразить.

Флоранс почувствовала, что краснеет, но все-таки улыбнулась.

– Судя по рассказам Антона, ты много чего умеешь.

– Готовить, и только, – ответила она, а Фридрих засмеялся.

– И скромностью не обделена. Если тебе что-то понадобится, непременно дай мне знать. Или сообщи Антону. Я постараюсь помочь.

Флоранс хотела что-то сказать, но у нее сбилось дыхание, и ей пришлось глотать воздух. Фридрих взял ее руки в свои и стал согревать.

– До свидания, моя милая девочка. До новой встречи.

И они с Антоном ушли.

Флоранс вдруг почувствовала себя безутешно одинокой. Ей хотелось плакать. Она не знала, что теперь делать.

В конце концов, не желая возвращаться к сестрам и проводить время в одиночестве, она отправилась к Люсиль.

Шмыгая носом, чтобы не заплакать, она рассказала подруге все. Они шли, удаляясь от деревни. Люсиль молчала. Флоранс, желавшая услышать ответ, не выдержала и схватила ее за руки.

– Почему ты молчишь?

– И ты еще спрашиваешь? – удивилась Люсиль.

У Флоранс сжалось сердце.

– Ты немка! – прошипела Люсиль, и Флоранс вздрогнула. – Послушай меня, Флоранс. Тебе нельзя рассказывать об этом никому. Ни единой живой душе. Людей это шокирует и разозлит. Они не поверят, что ты ничего не знала. Немцев ненавидят все, и кому-то захочется отыграться на тебе.

– Но я же наполовину француженка.

– Это никого не волнует. Твое положение ужасное. У тебя брат – немец. Отец – немец. Если об этом узнают, ты станешь врагом.

Флоранс подавила отчаяние и попыталась заговорить, но глубокая печаль и сильный страх мешали этому. Что же ей делать? Как быть? Она не хотела быть врагом. Такое просто не укладывалось у нее в голове.

– Мне пора, – сказала Люсиль. – Никому не рассказывай. Запомнила?

Флоранс кивнула. Подруга поцеловала ее в щеки и ушла.

Когда Люсиль скрылась из виду, Флоранс еще постояла на месте, затем кружным путем отправилась домой. На деревьях распевали птицы. Вокруг лица вились тучи жужжащих насекомых. Но она ни на что не реагировала. Она чувствовала себя отрезанным ломтем и ужасно одинокой.

Когда она вышла на дорогу к деревне, ее обогнал черный «ситроен» – штабная машина, в каких ездили нацисты. Он двигался в сторону шато и замка. К своему удивлению, на заднем сиденье она увидела двух хорошо знакомых ей людей. Как они там оказались?

Элиза

Элиза сидела на скамейке и клевала носом. Ее неумолимо клонило в сон. Усиливающийся ветер приносил с полей аромат цветов. До ее ушей долетал щебет птиц. В кустах кто-то шуршал. Потом она услышала более важный для нее звук. Хлопнула створка ворот – это вернулась Флоранс.

– Привет! – крикнула ей Элиза. – Я тут, в саду. Как все прошло?

Флоранс присела рядом.

– Это было… даже не знаю. Все как-то странно, нелепо и печально.

Элиза посмотрела на сестру. Вид у Флоранс был усталый. И в глазах тоже что-то изменилось, словно оттуда ушла часть прежнего света, сменившись настороженностью. В ней стало меньше воздушности, зато появилась какая-то обостренность. Элизе стало не по себе. Казалось, что-то сдвинулось в отношениях между Флоранс и сестрами и эти отношения уже никогда не вернутся в старое русло.

Флоранс теребила цепочку медальона на шее.

– Это мне подарил Антон. Завтра они оба возвращаются в Германию.

– Что ты сама чувствуешь?

– Не знаю. – Флоранс отвернулась. – То радуюсь их отъезду, то вдруг становится до жути грустно. Но я бы все равно не смогла дальше видеться с ними. Особенно сейчас, когда вокруг столько ненависти. Конечно, она вполне оправданна, ведь это ненависть к немцам.

– Да, – склонив голову, ответила Элиза.

– Еще одна такая встреча, и меня бы заклеймили. Меня уже видели с ними. Элен предупредила о возможных последствиях, особенно если освобождение и впрямь придет.

– Придет. Обязательно придет.

– Антон с его отцом не хотели оказаться здесь, когда появятся союзники.

Флоранс и Элиза пристально посмотрели друг на друга. Обе ощущали странность этого момента.

– Мы же по-прежнему сестры? Я… – Флоранс пыталась говорить уверенно, но ее выдавала дрожь в голосе.

Элиза встала, притянула ее к себе и обняла за плечи:

– Мы с тобой были и остаемся сестрами. И не вздумай сомневаться.

– А Элен?

– Она скажет тебе то же самое.

– Я устала, но усталость не из приятных. С удовольствием бы заснула, только не получится. А хотелось бы уснуть на целых сто лет. – Флоранс тряхнула головой. – Пойду копаться в огороде или что-нибудь приготовлю.

– Удачи тебе, маленькая ведьма.

Флоранс улыбнулась, и у Элизы отлегло от сердца.

– Да, чуть не забыла. Мне по дороге попалась эсэсовская штабная машина. На заднем сиденье ехали Виолетта и ее малыш. Такое ощущение, что их везли в шато.

На следующий день Элиза шла по лесной дороге. Это будет ее первой с момента суда встречей с Клодом и еще двумя партизанами. Скорее всего, речь пойдет о том, как помочь Виолетте. Только бы с портнихой ничего не случилось. Элиза с отчаянием думала, что немцы, чуя свое неминуемое отступление, стремятся наказать местных жителей загодя. Затем, похлопав себя по животу, она прошептала растущему там ребенку: «Все будет хорошо. Еще один удар, и мы вышвырнем нацистов отсюда. Вот увидишь». Элиза направлялась на конспиративную квартиру. Навстречу ей попался Энцо. Она удивилась, когда он окликнул ее и спросил:

– Как твоя сестра?

Элизе никогда не нравился этот скользкий парень, однако сейчас она остановилась и задала свой вопрос:

– Которая?

– Само собой, Флоранс.

– Спасибо, с ней все хорошо.

Энцо сощурился и с усмешкой процедил:

– А я ее видел.

– Ну и что?

– С каким-то парнем и мужчиной в возрасте. Волосы у него седые. Они дружески болтали. Папаша ваш, что ли?

– Нет. Наш отец давно умер. А сейчас мне надо идти.