Роковой рубин - Дебора Смит

Все взгляды устремились на нее. Джейк тотчас почувствовал, что Саманте стало стыдно. Она виновато посмотрела на него и повернулась к сестре.

— Прости, я, кажется, действительно сказала что-то в ее духе.

— Ах, Сэмми, это ты меня прости. Я беру свои слова назад, — закусив губу, заторопилась Шарлотта.

— Нет, ты права. Ты сама будешь решать, что хочешь делать, а я тебе помогу.

— Мы тебе поможем, — поправил Джейк. Сэмми нежно посмотрела на него.

— Как хорошо дома!

* * *

Александра относилась к праздничным обязанностям супруги политика так же стоически-добросовестно, как и к остальным своим бесчисленным светским обязанностям — церемониям перерезания ленточек, скучнейшим обедам, длинным речам по самым разным поводам в самых разных местах. Это плата за то, что когда-нибудь Оррин непременно станет губернатором. Она в совершенстве освоила искусство ничего не значащих улыбок, теплых рукопожатий и проникновенных участливых взглядов.

Зато потом, вернувшись в свой дом, она с чувством выполненного долга выпьет свой двойной бренди.

— С Днем благодарения, — в сотый раз мурлыкнула она, пожимая одну за другой протянутые руки. Эти люди, как муравьи на пикнике, которые терпеливо ждут, когда, наконец, можно будет накинуться на оставшиеся крошки. Они толпятся возле открытой двери кузова огромного грузовика, где добровольцы из местного благотворительного общества раздают картонные коробки с индейкой и другими лакомствами.

С гор, поросших кряжистыми кедрами, потянуло резким холодным ветром. Хорошо бы закутаться в шубу; но для встреч с народом предписывалось одеваться скромно, и Александра стойко мерзла в брючном костюме.

Словно актриса бродячего театра, она играла всегда одну и ту же роль, где бы ни открывали балаган. Послать помощников Оррина работать вместе с местной благотворительной организацией, чтобы никто не подумал, что при ней два телохранителя. Бесконечно пожимать руки. Выдать лично несколько коробок. Попозировать со всеми желающими перед камерой фотографа местной газеты. И уехать как можно скорее, чтобы только это не выглядело вызывающе.

Она уже позировала, уже протягивала коробки — оставалось только закончить, позвать адъютантов Оррина и уехать.

— С Днем благодарения, — в очередной раз произнесла она. Вдруг ее плеча коснулась чья-то рука. Нахмурившись, она обернулась.

На нее слезящимися глазами смотрел Малькольм Друри.

— Здравствуйте, миссис Ломакс.

Александру охватил настоящий ужас, но усилием воли она удержала на лице любезное выражение. Это ожившее привидение давно должно было сгнить в какой-то багамской тюрьме. Если бы она хоть раз за все это время о нем подумала, то подумала бы, что он умер. Но он был жив.

Он был жив, и на свободе, и стоял сейчас перед ней. Прошедшие годы не пощадили его — некогда франтоватый, холеный покоритель дамских сердец, которого она использовала в своих целях, сейчас был тощ и бледен, волосы поредели, под глазами темные круги. На нем были потрепанные коричневые брюки и армейский китель с драными локтями, и пахло от него потом и болезнью.

— Простите, я вас знаю? — наконец удалось ей сказать почти спокойно, очень вежливо и чуть удивленно.

— Я вас прощаю, — тихо прошептал он и выдавил из себя жалкую улыбку. Зубы у него были гнилые, а передний и вовсе отсутствовал. Но глаза настороженно прищурены. — Я умираю. Когда я заболел, меня выпустили. Я теперь сторож одной церкви в столице штата, мне дали там маленькую комнатку. И старую машину. Это сурово. Но я живу в ладу с собой. — Он помолчал. — Но жизнь тяжела.

Александра вытащила его из очереди и отвела в сторону.

— Извините, но я вас не знаю.

Он закашлялся хриплым лающим кашлем.

— Ничего, миссис Ломакс. Я ничего вам не сделаю. После всего, что было со мной в тюрьме, я никому не смогу ничего сделать.

Александра чуть наклонилась к нему, и ей едва не стало плохо от вони и этого нарочитого самоуничижения, таящего в себе скрытую угрозу.

— Чего вы хотите? — тихо спросила она.

— Просто сказать вам, что я прощаю все, что вы мне сделали.

— Я ничего вам не делала. И если вы думаете, что сможете чего-нибудь добиться своими недоказуемыми обвинениями и фальшивым почтением, то жестоко ошибаетесь.

— Вам нечего было бояться меня. Я никому ничего не сказал о нашем маленьком дельце. Я взял деньги вашей сестры и исчез. И потом занимался исключительно своими делами.

— Вы просто дурак, и не вам мне угрожать. Вы действительно ничего не можете мне сделать. И тогда не могли.

— Я знаю, — сказал он еще тише. — Но зачем же тогда вы послали кого-то, чтобы упечь меня в тюрьму, где со мной обращались так, как с людьми не обращаются?

— Я не… — начала она и замолчала. Ее мысль бешено работала. — Чего вы хотите? — повторила она, быстро просчитывая в уме возможные варианты.

— Ничего особенного. Я просто не хочу умереть в захудалой больнице вместе с другими, живущими, как я сейчас, на пособие. Вот и все, миссис Ломакс.

— Дайтемне подумать. Возможно, я смогу что-то сделать для вас. Все зависит от вашего умения держать язык за зубами.

— Ох, миссис Ломакс, как это было бы хорошо! — И он вдавил в ее ладонь листок бумаги. — Это мой адрес.

— Я скажу вам, кто виноват в том, что с вами случилось. Разумеется, это не я. Я долго ничего не знала о вас. Весь этот ужас всплыл совсем недавно.

Его выцветшие водянистые глазки блеснули.

— Кто?

Она снова наклонилась к его уху.

— Этот человек женился на старшей дочери Франни. Его зовут Джейк Рейнкроу. Он живет в Пандоре. Это он вас выследил тогда. Он — причина того, что вас посадили в тюрьму.

Малькольм молча выслушал эту информацию. На его впалых щеках выступил лихорадочный румянец, он стал дрожать — без сомнения, от ярости.

Больше она не могла с ним разговаривать. Двигаясь дальше и по утвержденному распорядку, она еще успеет обдумать последствия этой встречи. А пока она взяла его руку, делая вид, что дружески пожимает ее, вцепилась ногтями в потную ладонь и, угрожающе глядя в его полные боли и ярости глаза, повторила:

— Он женат на моей племяннице. И мою племянницу трогать не нужно.

— Я никого не собираюсь трогать, — тихо сказал Малькольм. — Я не мстительный.

Он повернулся и почти бегом потрусил к ободранному старому седану.

Александра смотрела, как он отъезжает, и гадала, куда же это он так вдруг заторопился.

— Миссис Ломакс? — Рядом с ней оказался один из помощникав Оррина. — Вас замучил этот жуткий тип?

— Нет-нет. — Она печально и сочувственно покачала головой. — Он пытался рассказать мне, как восхищается моим мужем. Такой застенчивый, бедняга. Даже не сказал, как его зовут.