Россия, которой не было - 2. Русская Атлантида - Андрей Буровский

Теперь же цель русских — преодолеть татарское наследие и опять сделаться европейцами. Ярче всего эта нехитрая идейка проводится, пожалуй, в прекрасных стихах графа Алексея Константиновича Толстого.

Певец продолжает: «И время придет,

Уступит наш хан христианам,

И снова подымется русский народ,

И землю единый из вас соберет,

Но сам же над ней станет ханом!

………

И в тереме будет сидеть он своем,

Подобный кумиру средь храма,

И будет он спины вам бить батожьем,

А вы ему стукать и стукать челом

Ой срама, ой горького срама!»

И с честной поссоритесь вы стариной,

И предкам великим на сором,

Не слушая голоса крови родной,

Вы скажете: «Станем к варягам спиной,

Лицом обратимся к обдорам!»

Нехитрая, слишком нехитрая идейка, но потенциал ее велик. Если мы европейцы, лишь временно оторванные от истинного Отечества, то и «возвращение в Европу» закономерно и оправданно, даже решительно необходимо. И меры, принимаемые Петром I и его последователями, правильные, нормальные меры: нечего здесь отпускать бороды, носить сарафаны, блюсти посты, слушать колокольный звон, цепляться за традиции и вообще оставаться русскими.

Нехитрая идейка становилась оправданием почти всего, что выделывал со страной «дракон московский» Петр I, напрасно прозванный Великим.

Идейка позволяла и самому народу, без отечески мудрых решений своих царей, постепенно склоняться к Европе.

Никакая культура не любит новшеств — мы об этом уже говорили. А вот вспоминать культура любит. Стоит убедить людей, что новшество — вовсе не новшество, а хорошо забытое старое, что так жили предки, и новшество тут же превращается в нечто почтенное и очень даже желанное. Так было с идеей европейского Возрождения, когда появившиеся новшества, огромный по масштабу сдвиг в культуре объяснялся просто: возвращением к Греции и Риму.

Так вот и здесь: идейка исконного русского европейства, порушенного злыми татарами, обеспечивала процесс русской модернизации.

Но есть, по крайней мере, один пример (пример значительный и яркий) того, как еще до монголов появилось то, что позже приписывалось «повреждению нравов» из-за татарского ига. Чтобы стать властителем всей Суздальской земли, ввести режим жесткого единодержавия, отказа от всего роднящего Русь и Европу, Андрею Боголюбскому не понадобились никакие монголы.

Да и жил он и погиб более чем за полвека до монгольского нашествия. И если даже кто-то получал его вести себя так, а не иначе, то это были точно не татары. Непременно найдутся любители найти у него учителей-евреев или на худой конец хазар… Хотя всякий, кто дал себе труд изучить личность Андрея Боголюбского, сильно усомнится, что на него можно было иметь хоть какое-то влияние и чему бы то ни было подучить. Этого он даже отцу, Юрию Долгорукому, и то не слишком позволял.

Став князем в Ростове, Андрей Боголюбский выгнал оттуда младших братьев и племянников и покинул богатый вечевыми традициями Ростов, перенес столицу во Владимир, где не было веча.

Там он показал себя не самым худшим из русских князей и делал немало разумного: населял Владимир купцами и ремесленниками, заботился о промыслах, построил Успенский собор. Однако не полагался на бояр и старшую дружину. Видимо, были причины. И выслал за пределы княжества старших бояр, служивших его отцу. И правил, опираясь на «молодшую дружину», на «отроков», преданных ему лично.

По словам летописца, он хотел быть «самовластием» Суздальской земли… и стал.

Первым на Руси Андрей Боголюбский последовательно опирался не на землевладельцев-бояр, которые от него мало зависели, а на тех, кто зависел лично от него: от данной им земли, от пожертвований и кормлений. Выставляя вон всех, кто служил его отцу, был экономически независим и мог с ним поспорить, Андрей Боголюбский окружал себя лично преданными людьми.

Первым на Руси пытается вторгнуться Андрей Боголюбский и в дела Церкви: выгнать из Ростова неугодного ему епископа Леона и поставить своего епископа Феодора. Князь хотел даже создать вторую митрополию на северо-востоке, помимо киевской, и все с тем же Феодором, своим человеком, во главе. Получилось плохо, потому что патриарх Константинопольский новую митрополию основывать отказался.

Даже окружив себя «молодшей дружиной» и «отроками», Андрей не остался во Владимире, а построил укрепленный княжеский городок Боголюбове и возле него — знаменитый Спас-на-Нерли, при впадении Нерли в Клязьму. Даже сейчас белокаменное чудо Спаса и Успенского собора производит сильнейшее впечатление. Даже на тех, кто видел Зимний дворец, Кремль и Владимирскую горку, — производит. А тогда свежий тесаный камень сахаристо сверкал на солнце, и Спас-на-Нерли, поставленный на насыпи, посреди заливного Богородичного луга, при слиянии рек, был виден за десятки верст. Храм был первым, что бросалось в глаза купцам, послам, боярам и дворянам, приезжавшим в Боголюбове или Владимир, поднимавшимся по Клязьме или спускавшимся по Перли.

Впрочем, и Спас-на-Нерли, и Успенский собор — это нечто, заслуживающее отдельного разговора. Пока отметим большую религиозность этого нарушителя традиций. Что и не удивительно, по моему. Пока действуешь как часть группы, клана или рода — все просто. Группа, клан и род несут ответственность за то, что происходит с тобой и за результаты твоих дел.

А вот если ты сам, лично, от себя творишь нечто, то ты, получается, лично стоишь перед миром. Не в составе рода и семьи, не как часть правящего клана. А лично. Сам по себе.

Есть ты, и есть Тот, перед Кем, хочешь или не хочешь, нести ответ.

Князь Андрей религиозен? Не удивительно!

Не уберегся князь Андрей и был убит мятежными боярами в ночь с 28 на 29 июня 1174 года в своем любимом Боголюбове. В центре заговора стояли дети, внуки боярина Кучки, владельца Москвы. Бояре не любили и боялись Андрея, который правил без них, окружал себя «неказистыми» людьми, старался подавить всех, кто от него независим.

Убит? Так ведь рисковал! Сделал не по традиции, а по своей воле. Пока действуешь по традиции, она за тебя и думает. А если сам строишь свою судьбу, то сам и несешь ответственность за любой возможный результат. Например, за собственную смерть.

Андрей Боголюбский, внук Владимира Мономаха и сын Юрия Долгорукого, родной брат прадеда Александра Невского, первым на Руси осуществил голубую мечту многих и многих князей:

— выехал в город, где можно править без веча;

— установил режим личной власти, без опоры на бояр и на Церковь и даже Церковь попытался подчинить себе.

Мечта осуществилась в Северо-Восточной Руси, и были на то важные причины.

В древности ассирийцы и вавилоняне применяли политику, которая назвалась «вырывание»: завоеванный народ переселяли на другие места. Новые места могли быть и не хуже старых, но там не было старых богов, прежних вождей, приходилось хоть немного, но менять и способ ведения хозяйства, и бытовые привычки. Народ оказывался вынужден опираться на администрацию, поставленную государством, и становился куда покорнее прежнего. «Вырванными» было проще управлять.