Нужная работа - Михаил Бабкин

Марвин миновал шкаф с неправильным пивом, прошел к следующему. Выбрал банку с нарисованным на ней водопадом и, осторожно попивая чересчур холодную минералку, огляделся по сторонам.

Зона трезвости, как ее назвал Граф, имела два пути. По другую сторону платформы, в дальнем ее конце, громоздился мотовагон с поблескивающими стеклами окон. Подземная самоходка была небольшой, раза в два меньше привычного вагона метро; взяв еще одну банку про запас, Марвин пошел осматривать находку.

Пара застекленных дверец вагона открывались снаружи и, скорей всего, вручную. Потому, не обнаружив возле никелированных ручек замков, Марвин рывком сдвинул одну из дверей в сторону. В темном салоне сразу зажегся свет, а под полом что-то басовито загудело.

— Эй-эй! — испуганно крикнул издали Граф, голос эхом отдавался от стен. — Не вздумай закрывать дверь! Там сплошная автоматика, запросто уедешь один, без нас.

— Тогда поторапливайтесь, — таким же гулким эхом отозвался Марвин. Он допил остатки минералки, швырнул пустую жестянку под колеса. — Нечего время зря терять! — Марвин вошел в салон, огляделся и от неожиданности чуть не выронил запасную банку.

В головной части вагона, между протянувшихся вдоль стен кожаных диванов стоял раскладной столик. На нем высилась горка безымянных консервов, рядом лежали запечатанные в целлофан пластиковые вилки-ложки, стальная открывалка и пачка салфеток. Продуктовый комплект был по-хозяйски накрыт полиэтиленовой скатеркой: судя по едва видимому слою пыли, столик появился здесь недавно. Хотя, с учетом платформенной вентиляции и герметично закрытых дверей, мог стоять тут уже год. А то и больше.

Бесхозный стол с продуктами смотрелся в заброшенном вагоне несколько зловеще. И даже как-то пугающе.

— Салют, шеф-начальник! — вваливаясь в дверь, пропыхтел Далий. — Я на дорожку пивка организовал, пусть барахло, но все ж лучше минеральной отравы. Только жратвы нигде не нашел. — Он бросил на пол увесистый куль, наспех сделанный из пиджака со связанными рукавами. — С едой у господ трезвенников проблема, ага. Они, гады, небось одним туннельным мхом питались, по своей диетической извращенности. Потому-то все и вымерли. То есть перестали сюда ездить… Опаньки, сюрприз. — Далий с воодушевлением уставился на консервную горку. — Беру свои слова назад. В смысле про мох и поголовное вымирание. Радость-то какая!

Вошедший в салон Граф со щелчком захлопнул дверь — свет в вагоне предупреждающе моргнул, платформа за окнами поплыла назад — и лишь затем поинтересовался:

— Ну, и в чем, скажи, твоя радость?

— Глади. — Далий указал рукой на стол. — Я-то думал, что в вашем управлении сплошь дураки сидят, ничего в дальних поездках не смыслят, а оно вон как! Забота о пассажирах в лучшем виде.

Граф подошел к столу, осмотрел его. Затем сел на диван, закинул ногу на ногу и сообщил:

— Никаких продуктовых запасов в мотовагоне не предусмотрено. Это явно чья-то самодеятельность.

— Пофиг, — сказал Далий, нетерпеливо швыряя кофр на соседний диван. — Я жрать хочу, а не рассуждать, откуда здесь харчи. — Он сорвал пленку со столика, вскрыл первую попавшуюся банку; в воздухе пронзительно запахло чем-то вкусным.

Марвин услышал, как у него громко заурчало в животе.

Далий взял вилку, подмигнул Марвину и, сказав: «Великий шаман, однако», — бодро занялся едой. То есть начал обещанно жрать-жрать-жрать: за мелькающей вилкой было трудно уследить.

Без сомнений, напарник считал, что невесть откуда взявшийся столик — дело рук Марвина. Типа нашаманил по просьбе оголодавшего подчиненного.

Марвин вовсе был не уверен в своей причастности к появлению консервов. Хотя, конечно, есть он хотел не меньше Далия, но времени, чтобы как-то воздействовать на реальность, у него попросту не было. Но даже если бы Марвин и сумел сделать это подсознательно — пока толкал дрезину и мечтал об отдыхе, — то полиэтиленовую скатерть он все равно создавать бы не стал. Просто в голову не пришло бы. И в подсознание тоже.

— Хлеба только не хватает, — облизывая пальцы, заметил Далий. — Вообще классно было бы.

— Это чтобы не переедать, — присаживаясь к столику, сказал Марвин. — Лишние калории, ожирение с одышкой, повышенное давление, то да се. Вредно для здоровья.

Далий оказался категорически не согласен, о чем тут же заявил; Граф поддержал точку зрения Марвина, и между двумя знатоками диеты немедля возник жаркий спор. Марвин в перепалку не вникал, пустое занятие — он молча ел что-то тушеное из банки без этикетки, обдумывая сложившуюся ситуацию.

А подумать было над чем.

По словам Графа, демон по имени Фемах пребывал нынче в хирургически разобранном состоянии. Марвин понятия не имел, как выглядит место хранения расчлененного демона, но отчего-то перед глазами возникала картинка мрачного подвала с рядами эмалированных чанов, в которых плавали потроха бедолаги-видящего. Так оно было на самом деле или нет, но суть проблемы от этого не менялась.

Ведь для того, чтобы забрать Фемаха в обитель — или убить, как советовал шеф, — надо было сначала восстановить беглого видящего. Собрать его в целого, не отредактированного техномагами человека, а уж после решать, что с ним делать.

Конечно, был и другой вариант: не возиться с восстановлением, а попросту уничтожить найденные части господина Фемаха. Одну за другой, одну за другой… Стоило Марвину представить себе, как он вытаскивает из чанов трепещущие кишки-селезенки и топчет их, оскальзываясь на сизых ошметках, как ему едва не стало дурно. Вплоть до того, что совершенно расхотелось есть.

Марвин поставил на стол консервную банку, вынул из пиджачного куля жестянку пива и залил им застрявший в горле ком. Кстати, пиво оказалось неплохим, несмотря на огорчившую Далия безградусность.

«Но даже в этом мерзком случае, — уныло подумал Марвин, — есть риск, что уничтоженные части тела Фемаха будут поддерживать существование этого мира. Как святые мощи творца, нетленные и всемогущие. И даже сожженные, они все равно никуда не денутся, останутся рассеянным повсюду пеплом — продолжающим делать свое дело.

А может статься и так, что оживленный, а затем убитый Фемах возродится в приемной кабине особняка. Невзирая на то что отрекся от „Обители черного дракона“. Что ж, тогда Фемах становится личной заботой шефа с Жанной, а эта парочка будет чертовски рада повидаться с беглецом.

В любом случае мир Фемаха должен быть разрушен. И точка».

— …Ты что, с открытыми глазами спишь?

Марвин почувствовал, как его трясут за плечо, вздрогнул и пришел в себя. Судя по нагревшейся в руке банке, просидел он в задумчивости довольно долго.

Похоже, спор давно закончился: Граф дремал, устроившись на свободном диване и положив мешающий пистоль на пол, а у ног Далия валялись пустые жестянки из-под пива. Сам же напарник выглядел заметно поддатым, что было по меньшей мере странно.

— Ого! Да ты, я вижу, ухитрился безалкогольным надраться? — с уважением заметил Марвин. — Молодец, спецом. Профессионал.