Детство - Карл Уве Кнаусгорд

— Уже читаешь новую книжку? — спросила она.

Я кивнул:

— Вчера начал. Ужасно интересно! Сейчас пойду к себе читать дальше.

— Ну, беги, — сказала она. — Обед через пятнадцать минут.

Приезжая в пятницу, она всегда привозила что-нибудь для меня. На этот раз привезла книжку «Волшебник Земноморья» писательницы Урсулы Ле Гуин, и с самых первых страниц я сразу же понял, что это просто потрясающая книга. Однако, устраиваясь с ней на кровати, я испытывал противоречивые чувства: когда мама приезжала домой, мне хотелось как можно больше времени проводить рядом с ней. С другой стороны, она была здесь, в доме, и в нем сразу стало легче дышать. Спокойствие, которое она приносила с собой, я чувствовал даже лежа у себя на кровати, хотя она в это время сидела на кухне. Главное, что при маме папа ничего себе не позволял и вовремя останавливался, не давая волю приступам ярости.

Мы с папой и с Ингве смотрели матч английской премьер-лиги. Папа, как обычно, купил тянучек, и у нас с Ингве были заполненные купоны на восемь рядов; я правильно угадал пять чисел, они посмеялись, что я угадал меньше чем половину, и с тем же успехом мог набрать их, бросая игральную кость. Папа сказал, что правильно угадать пять чисел не легче, чем все десять. Но если те, кто угадал десять чисел, получали от лотереи «Норск Типпинг» деньги, то те, кто угадывал пять, напротив, за это платят, сказал папа. Ингве угадал семь чисел, а папа все десять, но в этом выпуске, как ни печально, выплаты не полагалось и за десять угаданных чисел.

Когда все результаты стали известны, стрелки на часах показывали без двух минут шесть. За окном лихо промчался под гору на своем велосипеде Хьетиль с привязанным на багажнике толстым пакетом. Я встал и сказал, что выйду погулять.

— Куда ты сейчас пойдешь? — сказал папа. — Вот-вот начнется детская передача.

— Мне что-то неохота смотреть, — сказал я. — К тому же мы с Гейром уговорились.

— Ну ладно, раз уж договорились, — сказал папа. — Но чтобы к восьми был дома!

— Ты гулять? — спросила мама, заглянувшая в комнату. — А я-то думала, ты поможешь мне делать пиццу.

— Я бы и сам хотел, но мы договорились встретиться, — сказал я.

— Наш сын стал назначать встречи, — сказал папа. — А это точно, что с Гейром, а не свидание с хорошенькой подружкой?

— Совершенно точно, — сказал я.

Папа встал с кресла.

— Ну, Сиссель, кажется, скоро нам куковать по вечерам одним, — сказал он, поправив ремень на брюках, и взъерошил волосы, проведя по ним пятерней. Я уже вышел в коридор и не услыхал, что она ответила. От волнения у меня пересохло в горле. Спустившись в прихожую, я надел кроссовки, в надежде, что в лесу к этому времени подсохло, синий вязаный свитер и только что сшитый мамой стеганый жилет, открыл дверь и бегом бросился к Хьетилю, ждавшему меня, сидя на велосипеде — одна нога на педали, а другая на земле, — и к Гейру, который стоял рядом с ним. Оба обернулись, завидев меня.

— Спустимся к лодочным сараям, — сказал я, — там нас никто не увидит.

— Окей, — сказал Хьетиль. — Я подъеду на велике. Встретимся внизу.

Мы с Гейром сбежали с откоса, вышли на тропинку, перепрыгнули через ручей и помчались по склону вниз; земля под ногами, казалось, ходила ходуном; мы пересекли поле, грунтовую дорогу и сбавили скорость, только когда выскочили на лужайку, одновременно на вершине холма, сбоку от старого белого домика, показался Хьетиль.

Хьетиль был на два года старше нас и держался очень независимо. Во всяком случае, так казалось нам. Высокие скулы, узкие глаза и блестящие черные волосы делали его похожим на индейца и очень привлекательным для девочек. Это началось совсем недавно. Как-то вдруг Хьетиль стал центром внимания, о нем они говорили, на него посматривали, внезапно его имя то и дело стало носиться в воздухе, и самое удивительное было даже не в том, что он благодаря этому как-то вдруг возник из небытия, а в том, что девочки, которые говорили о нем и смотрели на него, как будто и сами гордились собой, словно такой необычный выбор их как-то выделяет из общей толпы, делая честь не столько ему, сколько им. Что же до него, то он продолжал жить как обычно, разъезжал на велосипеде, появляясь то тут, то там, почти всегда один, такой же дружелюбный к нам, как всегда.

Он поставил велосипед на подножку. Это был оранжевый шоссейный велосипед марки DBS с рулем-бараном, с одной стороны которого болталась ослабшая обмотка. Хьетиль поднял зажим на багажнике, снял с него пакет и небрежной походкой направился к нам, уже разлегшимся на траве с соломинами во рту.

— Ну вот вам и порно! — сказал он, перевернув пакет вверх дном, и содержимое хлынуло на траву.

Солнце уже низко опустилось над лесистым холмом у нас за спиной, и длинная тень протянулась далеко по земле. С островка в заливе доносились крики чаек. Весь обмякший, я схватил один журнал и перевернулся на живот. Несмотря на то что я смотрел картинки по одной и притом каждый раз видел только часть изображения, например груди, мне достаточно было мельком взглянуть на них, чтобы почувствовать пульсирующее во всем теле возбуждение; или, например, бедра и щель между ними, более или менее приоткрытую, более или менее розоватую и блестящую, на краю которой лежал палец или два, — как во мне со страшной силой поднималось дикое томление; или, например, губы, часто приоткрытые, часто изломанные гримасой; или, например, ягодицы, иногда такие красивые и округлые, что я не мог улежать спокойно; дело было не в тех или иных частях тела как таковых: все вместе это была стихия, в которой я купался, море без конца и края, море, в которое ты целиком погружался с первого мгновения, с первой картинки.

— Хороших писек не попадалось, Гейр? — спросил я.

Он мотнул головой:

— Зато тут у меня одна такая грудастая. Хочешь посмотреть?

Я кивнул, и он протянул мне журнал.

Хьетиль сидел в нескольких шагах от нас, скрестив ноги, с журналом в руках. Но уже через несколько минут он отбросил его и посмотрел на нас.

— Я их уже столько раз смотрел, — сказал он, — что пора обзавестись новыми.

— А где ты их взял? — спросил я, подняв голову и заслонившись ладонью от солнца.

— Просто купил.

— КУПИЛ? — удивился я.

— Ну да.

— Так они же старые.

— Не старые, а бэушные, дурачок. В городе есть парикмахерский салон, где продают подержанные журналы. Порножурналов там полно.

— И тебе продают?

— Как видишь, — сказал он.

Несколько секунд я смотрел на него во все глаза. Дурит он меня или нет?

Похоже, что не дурит.

Я стал листать дальше. Вдруг попались фотографии двух девушек на теннисном корте. На них были коротенькие спортивные юбочки, у одной голубая, у другой белая, белые напульсники на запястьях, на ногах — белые теннисные туфли и белые носки. У каждой в руке ракетка. Неужели они потом…