Opus 1 - Евгения Сергеевна Сафонова

между вашими мирами. Мне это не под силу – законы Межгранья призваны держать нас взаперти, исключая зов извне. Но ты, полагаю, сможешь.

– Даже задумываться не собираюсь.

– Небольшая сделка, и ты везде будешь как дома. Будешь странствовать туда-сюда по мирам через Межгранье – не сложнее, чем на самолёте. На две страны, конечно, жить тяжеловато, но сама возможность погостить у родителей… или, наоборот, навестить любимого малыша…

– Даже не уговаривай.

– И не собирался. Просто информация к сведению.

Он действительно замолчал – и, надо сказать, действительно изложил вышесказанное без искушающих ноток. Просто, доброжелательно, как дружеский совет. И (будь он проклят!) Ева над информацией задумалась. Несмотря на то, что понимала: задумываться над любым предложением демона – донельзя плохая идея.

Она могла отмахиваться от непрошеных мыслей сейчас, но ей придётся решать что-то потом. Рано или поздно. А когда тебе предлагают возможность не взвешивать то, что тебе дорого, на разных чашах весов, не бояться обжечь холодом того, кого обнимаешь…

Чёрт. Так вот в чём был его интерес.

– А, – сказала Ева. – Значит, вот почему ты хотел, чтобы мы сблизились. Помимо, конечно, возможности развлечься и посмеяться над влюблёнными дурачками.

Мальчишеское лицо осталось непроницаемым в своей неестественной, пугающей улыбчивости.

– Не понимаю, о чём ты.

– Теперь у нас обоих появились слабые места. То, на что ты можешь давить. То, что поможет тебе нами манипулировать. – Ева зло сощурилась, раздражённая на себя в той же степени, что на него. – Полагаю, как только я открою прореху, ты со своими дружками-демонами радостно в неё кинешься. Веселиться в моём мире – согласно вашим представлениям о веселье. Так?

– У демонов не бывает друзей, – безмятежно откликнулся Мэт. – Лишь в ваших идеализированных мультяшных фантазиях. Всё, что мне нужно, – свобода от цепей Межгранья. Таким сокровищем я не собираюсь делиться ни с кем.

– Тебя одного хватит, чтобы устроить локальный апокалипсис. Или глобальный, если я тебя недооцениваю. – Потянувшись за планшетом, Ева демонстративно уткнулась в недочитанную книгу. – Я не заключу с тобой сделку, Мэт. Даже не надейся.

Краем глаза она видела, как тот пожал плечами. Казалось, ни капельки не разочарованный. Это пугало куда больше, чем если бы демон взбесился. Он готов был просто терпеливо ждать другого, более подходящего момента.

И кто знает, что отныне он будет нашёптывать Герберту.

– Зачем ты так хочешь ожить?

Странный в своей элементарности вопрос всё-таки заставил Еву поднять глаза.

– Не хочу умирать. Разве не очевидно?

– Не хочу умирать, – повторил Мэт безо всякого выражения. – Одно и то же. Почти всегда. – Мерцающая лазурь его радужек потускнела, приблизив их к человеческому оттенку. – Люди… Вы такие забавные. Приставь вам ко лбу пистолетное дуло, и вы закричите «я не хочу умирать», но лишь считаные скажут «я хочу жить». Вы страшитесь смерти, при том что мало кто из вас действительно ценит жизнь. Некоторые умирают внутри задолго до того, как их сердца устают от бесполезной работы. И ходят, и жрут, и говорят… Пустышки, медленно гниющие заживо, зачем-то ещё существующие. Лишь для того, чтобы дышать, не понимая, что их дыхание само по себе удивительно. – Демон смотрел сквозь неё. – Ваш мозг хранит тысячи терабайт информации. Ваше сердце перекачивает миллионы литров крови. Вы рефлекторно совершаете действия, требующие идеально слаженной работы десятка мышц и миллиардов нейронов. Вы сами – филигранный шедевр генезиса, существующий в мире тепла, красок и невероятностей, способный позволить себе роскошь воспринимать всё это нормой вещей. Докучливой обыденностью. И только и делаете, что ноете, и жалуетесь, и скучаете, и считаете жизнь надоедливой…

Ева поймала себя на том, что вопреки всему, включая здравый смысл и чувство самосохранения, ощутила жалость. Потому что за шутовской маской проступило нечто бесконечно усталое – и столь же древнее, сколь вселенская тьма, открывавшаяся на дне его зрачков. Мэт мог сколько угодно прикидываться мальчишкой, но не стоило забывать, что рядом с ней абсолютно нечеловеческое существо. Абсолютно сумасшедшее – если брать за точку отсчёта людской взгляд на здоровую психику.

Абсолютно одинокое.

Межгранье являло собой холодную, безжизненную, бесформенную пустоту меж миров. Черноту космоса, разделявшую звёзды, приправленную отсутствием привычных трёх измерений. Ева не помнила, в какой из библиотечных книг вычитала это, но желание Мэта вырваться из пустоты, лишавшей его даже толкового подобия облика, вполне можно было понять… Если не учитывать, что демон не смог бы мирно сосуществовать с теми, кто населяет настоящие, живые миры. И вряд ли собирался.

– Но наш малыш прав. Ты не из таких, – заключил Мэт внезапно. Глаза его вновь полыхнули потусторонним фосфором. – Даже сейчас ты живее многих, кто считает себя живыми лишь на основании бьющегося сердца.

Ева вспомнила, кого жалеет. Напряглась, как почуявший ловушку кролик.

– К чему всё это?

– Будет жаль, если в итоге ты так и останешься мёртвой. Или не мёртвой, но несчастной. Потому что не пожелала рискнуть и пойти ва-банк. Будучи мёртвой снаружи, ты вскоре умрёшь и внутри, ибо долго такое существование выдержать не сможешь. Не ты. Будучи живой и выбрав любой из миров, ты непременно пожалеешь о том, который в итоге не выбрала.

К счастью, Ева неоднократно за жизнь досаждала своим недругам тем, что категорически не бралась «на слабо».

– Мы с Гербертом прекрасно обойдёмся без твоей помощи. И что-нибудь придумаем. Когда придёт время.

Мэт лишь рассмеялся. Высоким заливистым многоголосьем, нывшим в ушах перезвоном ржавых бубенцов. Очень зловещим полным отсутствием в нём какой-либо зловещести, если не считать задорную безуминку.

– Посмотрим, златовласка. – Демон растворился за гранью зримого, предоставив Еве возможность хоть всю ночь смотреть на электронную вязь книжных строчек. Теперь, в безнадёжно испорченном настроении, текст резал глаза и чувство вкуса невыносимой бездарностью. – Посмотрим.

Глава 20

Con fuoco[29]

– Честно сказать, я удивлён, – изрёк Миракл, следующим вечером заглянувший в замок Рейолей.

– Чему, лиэр? – уточнила Ева, вышагивая рядом с ним по садовым дорожкам.

– Мирк, не «лиэр». Даже при дворе наречённые зовут друг друга по имени. Привыкайте… вернее, привыкай. – Он вскинул руку чуть выше, освещая путь фонарём, внутри которого мерцал волшебный кристалл. – Удивлён, что вы с Уэртом всё же сошлись.

Скрывая обескураженность, Ева сощурилась на белый свет фонаря, разгонявший мглу сиреневого вечера. Фонарём Миракла заботливо снабдил Герберт, когда тот предложил Еве повторить прогулку по саду – наедине; абсолютная невыразительность лица некроманта подсказывала, что восторга по поводу этой прогулки он отнюдь не испытывает.

Согласилась Ева лишь по одной причине: ей было что обсудить с