Never Fade Away - Барышников

различимое даже на фоне заунывного шипения нефтедобытчиков. Ви резко обернулся на звук, и тут же металлическая холодная рука обхватила его лоб и с силой толкнула назад. Потеряв равновесие, соло, еле успев выставить руки, упал, обдирая ладони.

— Я не хотел всей этой хуйни. Мне не нужен Керри, — из последних сил Ви ошалело попытался взять поразительно неуместный в творящемся пиздеце адекватный тон. Размеренные объяснения, вытолкнутые изо рта прерывающимся из-за подрагивающей челюсти голосом, показались глупыми, незначительными и даже смешными. Особенно из-за идиотского унизительного положения — сидя задницей в нефтяной луже. С перекошенным окровавленным ебалом. Или это было восприятием рокербоя? Но Ви со свойственным ему упорством договорил упрямо. — Давай доберемся до дома и там поговорим, а?

Недвижимо высясь темной фигурой на фоне мертвенного света газовых факелов, Джонни не двигался. И не отвечал. И это выбешивало даже больше, чем его ебанутые атаки.

— Блядь, да какого хуя, Джонни?! — сгруппировавшись, Ви вскочил на ноги и попытался обойти рокера полукругом. В душе сгущался какой-то запредельный ужас, мешая ясно мыслить, продирая ознобом по позвоночнику. Сильверхенд молча переместился, преграждая ему путь, и со всей дури толкнул его на этот раз обеими руками в плечи. Но теперь в неверном зеленоватом свете наемник успел увидеть кривящийся от ярости рот Джонни. Глаза его были скрыты авиаторами, но что сейчас было в них, Ви видеть не хотел. Единственное, что ему было нужно — это съебать подальше от этого мрака, от этого безумия, от этой нефтяной вони. Собрав последние осколки ломающейся с треском воли в кулак, соло рефлекторно попытался уебать в ответ. Хороший замах пропал зазря, кулак прошел сквозь энграмму. Ви покачнулся, почти потеряв равновесие, чуть не рухнул вперед лицом, но выровнялся в последний момент и рявкнул злобно и отчаянно. — Отъебись, я не пойду никуда!

Сильверхенд молчал. И от молчания этого покалывало морозом кожу по всему телу и поджимались яйца.

В ответ соло получил особенно мощный толчок, почти удар в корпус, снесший его метра на три. Он впечатался спиной о какую-то ровную вертикальную поверхность, ушибся затылком, а после металлические пальцы сомкнулись на его шее, заставляя сделать шаг вправо, а затем рокербой с силой пихнул Ви куда-то назад, в почти непроглядную темноту.

Рухнув на пол, наемник вновь ушиб и так саднящие ладони, зашипел и рванулся в попытке встать, но в бедро его уперлась с силой подошва казака. Щелкнула зажигалка, на секунду высветив линию нижней челюсти Джонни, и погасла. Теперь темноту освещал лишь туманный болотный отсвет из узких окон под самой крышей помещения — временного строительного офиса, если Ви правильно помнил, но доверия к заходящемуся от страха сознанию у соло не было никакого, — и яркий огонек тлеющей сигареты. Да иногда отблескивало голубыми помехами.

Хотелось сказать что-нибудь, спросить, да даже пусть снова выебнуться суицидально на гуляющем в крови от ужаса адреналине, но во рту пересохло, а глотку перехватывало, стоило Ви только попытаться извергнуть из себя какой-нибудь звук.

Он не понимал, что именно происходит, почему это происходит и совсем не был уверен, что хочет понимать. Паника мешала ясно мыслить, формировать слова в предложения, да она, блять, дышать мешала. Сердце заходилось в каком-то совершенно невообразимом ритме, а по телу прошибал холодный пот.

— А теперь… — голос рокера был сиплым, словно сорванным. Начав фразу, он как будто поперхнулся, но выдохнул ощутимо яростно и продолжил: — теперь мы поговорим, пацан. И не советую тебе даже думать про блокаторы. Сегодня чудный день — я читаю в твоей полупустой башке как в книге. И если я прочту не понравившийся мне абзац, возможно, я сломаю тебе руку. Или челюсть.

За последние недели наемник, надо признаться, совершенно забыл о том, что Сильверхенда можно бояться. Какой бы спектр эмоций рокербой ни вызывал в Ви, но страха в этом списке не бывало уже очень и очень давно. Дня, этак, с первого их знакомства. Но сейчас воспоминания эти оживали очень ярко и, надо сказать, на их фоне угроза Джонни казалось вполне себе реалистичной. Ни хуя не угрозой. Так, предупреждением.

— Джонни, серьезно, я не… — прохрипел Ви, сглотнув с трудом.

— Я не хочу слушать все это дерьмо, пацан, — судя по злому голосу и огоньку энграммной сигареты, рокер приблизился, теперь уже привычно утвердившись почти над распростертым на полу соло. Ви непроизвольно дрогнул, подавляя в себе желание позорно отползти назад. — Скажи-ка мне вот что, Ви, я, может, ебу тебя плохо? Тебе не хватает, нахуй, ярких впечатлений? Так мы это сейчас исправим, раз ты такой, сука, ненасытный. Я-то его берегу, блять… А тут такие новости интересные рисуются. Что ж ты молчал-то, скромняга? Раздевайся давай.

Сильверхенд явно впадал в бешенство с каждой выплюнутой фразой, голос его становился громче, тон — злее, а под самый конец тирады огонек сигареты внезапно дернулся вниз, и наемника обволокло запахами пороха, табака, бетона и кожи. Рокербой присел на корточки, на миг четко отрисовавшись в свете помех. И, заглянув на секунду в его лицо, Ви ощутил, что так он не боялся, наверное, с самого детства: авиаторов на Джонни уже не было, и темные раскосые глаза его были яростно прищурены, жесткие губы кривились в болезненной и жестокой усмешке, темные брови были нахмурены, а нос морщился в той самой, известной соло, звериной гримасе запредельного гнева. Вновь скрывшую лицо Джонни темноту наемник только приветствовал. А прохладная металлическая ладонь тем временем четко нашла в темноте его лицо и сжала нижнюю челюсть, поторапливая с ответом. Живой же рукой рокер, словно подписывая Ви приговор, небрежно отбросил в угол мелькнувшую пикселями и растворившуюся в воздухе энграммную сигарету.

— Да все у меня в порядке... — от накатывающей волнами паники наемник потерял последнее чувство самосохранения и зачастил словами. Хромированная ладонь тем временем отпустила его челюсть и решительно с нажимом прошлась по глотке, замерев на миг над ключицами, а потом, царапая кожу через одежду, скользнула к паху, болезненно сжимая член через грубую влажную ткань штанов. Охнув, Ви дернулся, но понял, что из такой хватки особо никуда не денешься, и впился пальцами в хром, пытаясь удержать руку Сильверхенда. — Джонни, отъебись! Ничего мне не надо. Да, блять, не трогай меня! Не хочу я с тобой трахаться, отвали!

— Как, уже? Охуеть, Кер — волшебник, а?! Один поцелуй — и такая реакция. Может быть, мне все-таки и стоило его выебать... — глаза соло постепенно привыкали к темноте, и на этот раз он даже увидел на лице рокербоя последствия