Охота полуночника - Ричард Зимлер

— Принеси молоток. И не забудь взять свечу. Дело не терпит отлагательства.

Я знал, что девочки еще не спят, и потому поспешно поднялся по лестнице и сообщил им, что мы с Бенджамином ненадолго уходим по делам.

Мы сорвали доски с окон его дома. Оказавшись внутри, мы вытащили из запертого железного ларца в подвале восемь писем, все на имя Джеймса Стюарта. Они были перевязаны белой ленточкой, пожелтевшей от старости.

— Вручая тебе эти письма, я очищаю свою совесть, — сказал он. — Они тяготили меня годами. Мой мальчик, велика тяжесть устных тайн, но бремя письменных тайн еще тяжелее.

Держа письма, которые читал мой дорогой отец, я почувствовал его присутствие и испытал такую острую и глубокую боль, что испугался потерять сознание, если не подавлю в себе эти чувства.

Я сказал Бенджамину, что всегда считал смерть отца, — даже в большей степени, чем смерть других близких, — ошибкой судьбы. Я признался, что стал бы гораздо лучшим человеком, если бы он провел со мной все эти годы.

— Джеймс умер, — ответил Бенджамин, — но самое лучшее, что было в нем, передалось тебе. Я только надеюсь, что ты не возненавидишь меня, прочитав эти письма.

Он держал меня за руку, когда мы возвращались ко мне домой. Я начал читать эти письма в гостиной, надеясь, что они наконец откроют, почему распался брак моих родителей.

Первое письмо было послано 6 октября 1806 года, за месяц до роковой поездки отца с Полуночником в Лондон. Оно было отправлено папе из Бристоля, английского города, капитаном А. Д. Морганом:

«Сэр, благодарю Вас за Ваше письмо от четвертого сентября. Мне кажется, что я знаю место, которое отвечает почти всем, если не всем разумным условиям, которые вы поставили. Один добропорядочный и преуспевающий джентльмен по имени Миллер, с которым мне доводилось встречаться по некоторым делам будет счастлив принять аккуратного и исполнительного работника. Он живет недалеко от порта Александрия. Если вы сообщите мне в следующем письме, когда мы можем ожидать доставки Вашего имущества в Бристоль, или, если Вам угодно, в наш офис в Лондоне, я с удовольствием выполню все, о чем мы ранее договорились».

Следующее письмо, от того же капитана Моргана, было отправлено 27 января 1807 года, через два месяца после смерти Полуночника:

«Выполняя Ваши указания, я благополучно передал имущество в руки мистера Миллера, который был очень рад получить его. Хотя в настоящее время он не говорит ни слова, я уверен, что имущество вскоре оставит упрямство и окажется пригодным. Мне следует добавить, что мистер Миллер не слишком обеспокоен его поведением, так что Вам также не следует беспокоиться. При совершении таких сделок нет ничего необычного в том, что примитивный разум поначалу дезориентирован и несдержан. Но можете не сомневаться, что под умелым руководством имущество окажется пригодным и управляемым».

— Бенджамин, о каком имуществе говорит капитан Морган? — спросил я, боясь того, что мои догадки окажутся правдой.

— Пожалуйста, Джон, читай дальше. Мы потом поговорим.

— Но вы знаете, что все это значит. Знаете?! — закричал я.

— К сожалению, знаю, — ответил он.

Очевидно, папа решил продать имущество мистеру Миллеру, и 11 мая 1807 года, капитан написал:

«Я, конечно, доведу Ваше предложение до сведения мистера Миллера по своему возвращению из Александрии, но не обещаю, что он примет его. Вы действительно уверены, сэр, что после продажи имущества Вы не будете иметь на него никаких притязаний?»

Затем, последовало еще одно письмо от 14 июля:

«Мне очень жаль, но имущества больше нет у господина Миллера. Аптекарь неожиданно скончался в конце мая, неделю проболев желтой лихорадкой. Его сыновья, не видя в вашем человеке никакого прока, продали его местному торговцу. Я попытался узнать о его теперешнем местопребывании, но мои поиски не увенчались успехом. Боюсь, что мы навсегда потеряли его след. Его могли продать дальше на юг. Могу уверить Вас, что Соединенные Штаты — очень большая страна и в каждом закоулке можно найти тысячи негров.

Нелегко переходить от одною человека к другому и спрашивать об этом человеке, даже если известно, что он невысокого роста, а лицо его имеет желтоватый оттенок. К тому же большинство американцев неспособно замечать столь тонкие различия у примитивных народов, как подробно бы Вы их ни описали».

— Бенджамин, мой отец… мой отец… — Я впал в настоящую панику, неспособный поверить в то, что можно совершить такое чудовищное преступление.

— Как папа мог сделать это, черт побери?! — закричал я.

— Я обещаю рассказать тебе все, что знаю, мой мальчик. Но закончи то, что начал, прочти до конца все письма.

— Мои родители лгали мне все эти годы, разве не так? А Полуночник… О, Господи, что случилось с Полуночником? Где он? Ты должен мне сказать, где он. Я должен это знать, Бенджамин. Где он?!

— Я не знаю. Но в последних письмах говорится о том, куда он мог попасть. Прочти их.

Мои руки застыли. Мне казалось, что все во мне превращается в лед. Я взял следующее письмо из пачки.

«Есть сведения, что он может быть где-то в Каролине, возможно, в Чарльстоне, поскольку несколько десятков негров были отправлены туда и вскоре проданы после несвоевременной кончины господина Миллера, следовательно, Ваше бывшее имущество может оказаться среди них.

Ваше предложение о вознаграждении является более чем щедрым, и если я получу больше сведений о его местопребывании, то незамедлительно дам Вам об этом знать».

— Продан? Но как это возможно? Эти письма, — сказал я, выставляя их вперед, — эти проклятые письма — наверняка подделка! Это единственно возможное объяснение.

Он покачал головой.

— Даже сейчас в Америке сохраняется рабство. Люди той расы, к которой принадлежит Полуночник, живут в неволе в фараоновой империи риса и хлопка. Они лишились Моисея.

— Но Полуночник не был рабом. Он жил с нами как свободный человек. Папа никогда не мог… не мог совершить ничего подобного…

Сделав глубокий вздох, Бенджамин сказал:

— Я не сумею найти по карте Александрию, но мне кажется, что это порт возле Вашингтона. Его увезли туда.

— Нет, я не могу поверить. Это какая-то ужасная ошибка. А потом, даже я знаю, что работорговля уже много лет запрещена в Англии.

— Всего лишь двадцать лет. В 1806 году, когда твой отец заключил эту сделку, работорговля все еще приносила огромные прибыли. Любой африканец, живущий в Великобритании без документов, подтверждающих его свободное состояние, мог быть похищен, закован в кандалы и отправлен на рынки Америки.

— Нет, вы лжете! Отец не мог так поступить! Почему вы скрывали от меня правду? Это было случайностью? Бенджамин, что-то ужасное произошло между Полуночником и отцом в Англии?

— Джон, я прошу тебя, успокойся. Письма, которые ты держишь в руках, расскажут тебе все, что ты хочешь знать. Они… Они… — в отчаянии Бенджамин закрыл глаза и начал читать молитву на иврите.