Рождение Империи. Преемник магистра - Алексей Балахнин

– Так, что тут у нас?.. – Торд раскрыл ее и вывалил содержимое на стол. В шкатулке оказались украшения, в основном кольца и цепочки, и невзрачный, но добротный ключ.

– Сейчас я ему на примере объясню, – усмехнулся ярл и отволок толстяка к столу, тыча его мордой в золото, словно нашкодившего кота. – Где остальное?

Местный тан лишь пускал слюни и мычал что-то невнятное. Торд со злобой саданул толстяка шкатулкой, да так, что тот рухнул на пол, а из головы побежала маленькая струйка крови, залив лицо хозяину.

– Ну! – снова вздернув землевладельца, словно куклу, с нажимом произнес Торд.

Хозяин замотал головой.

– Жадный попался, скотина, – усмехнулся Хрут.

Пока ярл устраивал допрос, внимание Олафа привлек ключ. Он взял его в руки и повертел, внимательно разглядывая.

– Я теряю терпение. Сын, разберись.

– Угу.

Глаза Хрута неприятно заблестели. Он медленно подошел к толстяку и сел перед ним на корточки. Хозяин старался даже не смотреть на берсерка.

– Сам виноват, – произнес северянин и схватил толстую ладошку хозяина. Оттопырив ему мизинец и повернув голову тана на себя так, чтобы видеть его глаза, он медленно произнес:

– Где добро прячешь?

Со страхом в глазах хозяин затараторил что-то на своем языке, кланяясь и явно прося его пощадить.

– Как хочешь, – сказал Хрут и откусил толстяку полмизинца.

Раздался визг, от которого заложило уши. Олаф сморщился, глядя, как Хрут выплевывает палец и вытирает рот.

– А ничего так, жирный на вкус! – захохотал северянин и оттопырил следующий палец. – С элем – пойдет.

Второй раз повторять не потребовалось. Хозяин дома задергался, пытаясь вырваться из крепкого как тиски хвата берсерка, и начал тыкать пальцем на шкуру медведя, висящую на противоположной стене. Олаф сдернул ее и обнаружил за ней небольшую дверцу. Тут-то ключик и пригодился, отворив и явив захватчикам небольшую потайную комнату. Она была заставлена сундуками и завалена всякой утварью. Судя по всему, местный тан складировал тут свое добро, словно копил на послесмертие.

– Интересно, он действительно верил, что мы ушли бы отсюда, ничего не обнаружив? – Хрут озвучил мысль Олафа и бесцеремонно вышвырнул из сокровищницы картины, меха и книги.

– Добра хватит, чтобы набить наши драккары. Боги одарили нас за наши жертвы и труды. Поход удался. – Ярл, довольно скалясь, гладил бороду. – Олаф, ты еще настаиваешь на своей просьбе?

– Разумеется. Мне нужны люди, крепкие дома и запасы для зимовки, а золото накопить клан всегда успеет.

– Или всегда успеет отобрать у соседей, – усмехнулся Торд, и это снова не понравилось молодому вождю.

– Тащите все наружу! – скомандовал ярл.

Хозяин дома снова заскулил, видя, как его добро уносят северяне, он словно собачонка приполз к ногам ярла и затараторил что-то на своем языке.

– Пощады, наверное, просит, – усмехнулся Хрут.

Ярл, скривившись от вида ничтожества у себя под ногами, лишь оттолкнул того сапогом и произнес, уходя:

– А этого первого на костер, во славу Одина.

Судя по тому, как толстяк затрепыхался и снова начал рыдать, пуская сопли, он понял вождя без перевода. Приговор к смерти слышался на разных языках одинаково. Одинаково холодно и неизбежно.

Из разграбленной деревни и имения тана северяне убрались почти сразу, уводя вереницу рабов и телег, нагруженных добычей. Гудред даже удивленно приподнял бровь, когда увидел, сколько удалось добыть добра, и высказал предположение, что, возможно, это один из самых удачных походов на его памяти. Возле пепелища осталась небольшая группа разведчиков, которые должны были замести следы уходящего войска и дождаться магов, которые, несомненно, вернутся и захотят узнать, кто учинил все это непотребство. Собственно, разведчики и обязаны были проследить за действиями магов, и вернуться не позже полудня следующего дня с докладом. Добычи хватит с лихвой, воины довольны, потерь нет, если не считать легкораненых, так что северян теперь ничто не держало на большой земле, и драккары отплывут, когда солнце будет в зените.

Уже светало, когда воины кланов Хольми и Вебьернов вернулись в лагерь. Несмотря на бессонную ночь и усталость, тут же был организован пир. Большая часть островитян восхваляли и благодарили богов за удачный набег, пили эль и закусывали дичью, остальные же либо грузили добычу на драккары, либо стояли в дозоре. Олаф покинул общество ярла с сыном, чтобы проверить дозорных и навестить раненых. Молодой ярл решил для себя, что пировать он будет дома, когда поход закончится благополучно.

– Как здоровье, Эвар?

Олаф нашел своего воина на драккаре. Старый моряк не мог надолго покинуть свое место у рулевого весла.

– Да что со мной станется… – приподнявшись на локтях, прокряхтел Эвар. – Для меня уже давно наполнили кубок пенистым элем мои родные и друзья на пиру богов в Вальгалле, а я вот все никак не сподоблюсь. Так и от старости помереть можно.

С последними словами моряк засмеялся, но тут же захрипел от боли. Стрела врага пробила кожаный доспех и вошла неглубоко под ребро. Теперь любое движение отзывалось болью, но Эвар, как говорил Гудред, заверил, что способен править драккаром.

– У тебя еще будет возможность попировать с богами, но пока не спеши. Ты нужен клану.

Олаф смотрел на своего воина прямо и уверенно, и тот склонил голову в ответ на его слова.

– В любом случае ты всегда можешь найти того, кто тебе поможет отправиться к Всеотцу на весенних играх, – улыбнулся молодой воин.

– Если только мой ярл примет мой вызов, – ответил с улыбкой Эвар.

– Почту за честь.

Олаф еще раз проверил состояние драккара и направился к ярлу Торду, когда его перехватил Гудред.

– Нам нужно поговорить.

Взгляд старого воина говорил сам за себя, и потому Олаф лишь кивнул в ответ и последовал за другом в гущу леса. Он и сам хотел потолковать со своим хевдингом, им было что обсудить.

Выбрали уединенное место, вдали от веселья и дозорных. Несмотря на то что именно Гудред позвал Олафа на разговор, начал речь молодой ярл.

– Меня мучают сомнения и тревога, старый друг, – произнес он. – Я все меньше доверяю ярлу.

– Есть основания? – Хевдинг решил дать высказаться своему ярлу. Он слушал своего вождя, казалось, без тревоги, и его спокойствие передалось Олафу.

– Не могу объяснить. Это, скорее, чутье.

– Или провидение богов.

– То, как Торд говорит… Перешептывается с Хрутом и смотрит на меня, улыбаясь. Как будто сам Локи[18] взирает на меня через него.