Второе открытие Америки - Александр фон Гумбольдт

Один факт, поражающий воображение всех, кто живет в здешних странах, несомненен: в Каричане, в Сан-Борхе, в Атурес и в Майпурес, там, где река проложила себе русло сквозь горы, вы видите на высоте ста, иногда ста тридцати футов над уровнем самых больших современных паводков черные полосы и следы размыва, которые указывают на древний уровень воды.

Быть может, Ориноко, кажущийся нам таким внушительным и величественным, на самом деле является лишь жалким остатком тех огромных потоков пресной воды, которые, разливаясь от таяния альпийских снегов или от более обильных дождей и протекая на своем пути в тени густых лесов, среди берегов, не благоприятствующих испарению, некогда пересекали, подобно внутренним морским рукавам, страну к востоку от Анд?

В каком состоянии находились тогда гвианские низменности, испытывающие в настоящее время последствия ежегодных наводнений? Какое огромное количество крокодилов, ламантинов и боа должно было населять эти обширные пространства, превращавшиеся то в озерки стоячей воды, то в голые потрескавшиеся равнины! За бурными временами последовали более мирные, в которые мы живем.

Кости мастодонтов и настоящих американских слонов находят тут и там на плоскогорьях Анд. На равнинах Уругвая жил мегатерий. Глубже раскапывая землю в высокогорных долинах, где в наши дни не произрастают ни пальмы, ни древовидные папоротники, мы обнаруживаем пласты каменного угля, включающего остатки гигантских однодольных растений. Итак, в отдаленные времена классы растений размещались иначе, животные были крупнее, реки шире и глубже.

И это все, о чем говорят нам памятники природы. Мы не знаем, спустились ли уже тогда люди на равнины (в эпоху открытия Америки европейцы застали к востоку от Кордильер лишь несколько малочисленных племен) или же древнее предание о потопе, распространенное среди жителей берегов Ориноко, Эребато и Кауры, относится к другим странам, откуда оно перешло в эту часть Нового Света.

11 апреля. Мы выехали из Каричаны в 2 часа пополудни. Русло реки все больше и больше загромождали гранитные глыбы. Мы прошли западнее Каньо-Орупе, а затем мимо большой подводной скалы, известной под названием Piedra del Tigre. Река здесь так глубока, что лот длиной в 22 морские сажени не доставал до дна. Под вечер погода стала пасмурная.

Шквалы, чередовавшиеся с полными затишьями, возвещали о приближении грозы. Дождь лил как из ведра, и лиственный навес, под которым мы лежали, давал лишь слабую защиту. Хорошо хоть, что ливни прогоняют, по крайней мере на некоторое время, mosquitos, доставлявших нам днем жестокие мучения. Мы очутились перед порогом Каривен, и течение было настолько сильное, что мы с трудом пристали к берету.

Нас все время относило к середине реки. Наконец два индейца салиба, превосходные пловцы, бросились в воду, чтобы с помощью веревки подтащить пирогу к берегу и пришвартовать ее к Piedra de Carichana vieja – голому скалистому выступу, на котором мы разбили лагерь. Часть ночи грохотал гром; вода стала очень сильно прибывать, и несколько раз мы опасались, как бы яростные волны не сорвали с причала наше утлое судно.

Гранитная скала, где мы расположились, была одной из тех, на которых путешественники по Ориноко время от времени слышали на восходе солнца какие-то подземные звуки, сходные со звуками органа. Миссионеры называют такие скалы laxas de musica.

«Это колдовство (cosa de bruxas)», – говорил наш молодой кормчий-индеец, знавший кастильский язык. Сами мы никогда не слышали этих таинственных звуков ни в Каричана-Вьеха, ни на Верхнем Ориноко; однако сведения, полученные от достойных доверия людей, не оставляют сомнений в существовании какого-то явления, зависящего, по всей вероятности, от определенного состояния атмосферы.

Скалистые выступы, изобилующие очень тонкими и очень глубокими трещинами, днем нагреваются до 48–50°. По моим измерениям, их температура на поверхности равнялась ночью 39°, при температуре окружающего воздуха в 28°. Легко понять, что разница в температуре между подземным воздухом и наружным достигает максимума к восходу солнца – к моменту, наиболее отдаленному от наивысшей температуры предыдущего дня.

Не являются ли звуки органа, которые вы слышите, когда лежите на скале, прижавшись ухом к камню, результатом тока воздуха, выходящего из трещины? Не способствуют ли изменению звуков удары воздуха по упругим чешуйкам слюды, выступающим из стенок трещины?

Нельзя ли допустить, что древние жители Египта, непрестанно плававшие вверх и вниз по течению Нила, наблюдали такое же явление где-нибудь на скале в Фиваиде и что музыка скал послужила основанием для шарлатанских проделок жрецов со статуей Мемнона?

Возможно, когда «розовоперстая заря наделяла голосом своего сына, достославного Мемнона»[139], этот голос принадлежал человеку, спрятанному под пьедесталом статуи; однако приведенные нами наблюдения индейцев с Ориноко могут, пожалуй, дать естественное объяснение тому, что вызвало к жизни египетское предание о камне, который издавал звуки на восходе солнца.

Почти в то самое время, когда я сообщил эти соображения некоторым европейским ученым, французские путешественники, Жомар, Жолуа и Девийе, пришли к тождественным мыслям. В гранитном памятнике, находящемся в центре ограды дворца в Карнаке, они слышали на восходе солнца какие-то звуки, напоминавшие треск лопнувшей струны.

Это сравнение в точности соответствует тому, к какому прибегали древние, говоря о голосе Мемнона. Французские путешественники решили, как и я, что прохождение разреженного воздуха сквозь трещины какого-нибудь звучащего камня могло надоумить египетских жрецов на шарлатанские проделки со статуей Мемнона.

12 апреля. Мы выехали в 4 часа утра. Миссионер предсказывал, что нам будет очень трудно пройти пороги у устья Меты. Индейцы гребли без отдыха двенадцать с половиной часов. Все это время они ничего не ели, кроме маниока и бананов.

Если же принять в соображение, какого труда стоит преодолеть бешеное течение и подняться через пороги, если подумать о непрерывном физическом напряжении двухмесячного плавания, то нельзя не удивиться крепкому телосложению и воздержанности в пище индейцев Ориноко и Амазонки. Крахмалистые и сахаристые вещества, иногда рыба и жир черепашьих яиц служат дополнением к пище, которую дают им два первых класса животных, млекопитающие и птицы[140].

На протяжении 600 туазов русло реки было усеяно гранитными скалами. Это место называется Raudal Каривен. Мы прошли протоками шириной меньше 5 футов. Несколько раз наша пирога застревала между двумя гранитными глыбами. Мы старались избегать проходов, в которые вода устремлялась с оглушительным шумом.

Никакой реальной опасности нет, если лодкой управляет опытный кормчий-индеец. Когда преодолеть течение слишком трудно, гребцы бросаются в воду, привязывают веревку к вершине скалы и подтягивают пирогу.