Прохоровское побоище. Штрафбат против эсэсовцев - Роман Кожухаров

L

Демьян следует примеру Потапова и выкладывает из левого кармана шинели оставшуюся у него гранату РГ-42. Потом он достает из подсумка обойму патронов. Пачка. Последние пять патронов. И когда же он успел израсходовать весь запас?

Несколько радостных возгласов на правом фланге заставляют его и остальных посмотреть вправо. По приземистому, точно срезанному, корпусу самоходки, застывшей на краю минного коридора, растеклись языки пламени.

Кто-то из бойцов Пилипчука изловчился запустить в «штуку» бутылку с зажигательной смесью. Огонь охватил весь верх штурмового орудия. Люк открылся и оттуда вывалилась фигура в черном комбинезоне. Как только немец оказался на броне, его тут же объяло пламя. Когда он скатился вниз, огонь уже охватил его ноги и туловище.

Упав на землю, самоходчик стал кататься по ней, как безумный, то ли от боли, то ли пытаясь сбить пламя. Двое немецких солдат, залегшие неподалеку, бросились к нему на выручку, то их тут же прижали к земле пули, выпущенные «переменниками», державшими на прицеле правый фланг.

Вот один из упавших вскинулся и рывком добежал до самоходки. Второй так и остался лежать, не шевелясь, уткнувшись лицом в землю. В этот момент из люка показалось туловище второго самоходчика. Сразу несколько винтовочных выстрелов и короткая очередь из ППШ ударили по броне. Пули защелкали по откинутому люку. Черная фигура успела только порывистым движением выпростать одну ногу из люка и вдруг, неестественно выгнув спину, откинулась назад, плашмя упав в танцующие на броне языки пламени.

Этот, сраженный выстрелами штрафников, наверное, преградил путь тому или тем, кто намеревался выбраться из горящей самоходки следующим. Еще несколько секунд тело убитого на крыше «штуки» ходило ходуном, а потом изнутри ее вдруг раздался нечеловеческий крик. Там внутри заживо горели немецкие самоходчики. От этого крика, дикого, безумного, перекрывающего шум и грохот стрельбы, становилось не по себе.

Гвоздев поймал себя на том, что вслух твердит одно и то же: «Так вам, гады, так вам…» У него перед глазами стоял объятый огнем и болью боец, который подорвался на вражеском минном поле и остался там лежать обгорелым комом.

После случившегося с самоходкой немцы словно потеряли рассудок. Самоходка с бортовыми экранами и длинным стволом орудия приблизилась к разрозненной цепи «переменников» метров на тридцать и остановилась, веером расплевывая очереди из своего «курсовика». Она немного вырвалась вперед и теперь поджидала появившуюся из кустарника третью самоходку и отставшую цепь пехотинцев.

Из-за неповоротливости «штуки» сектор обстрела получался достаточно узким, но те, кто оказался в этом секторе, были наглухо прижаты к земле, не в состоянии встретить огнем набегавшую немецкую пехоту.

На пулеметный лай «самоходки» огрызались слева и справа те, кто находился вне пределов ходивших туда-сюда, словно маятник, пуль. Одиночные винтовочные выстрелы со стороны штрафников делались все жиже, наглядно подтверждая, что боеприпасы во взводе Коптюка на исходе.

LI

С левого фланга одна за другой полетели в сторону штурмового орудия гранаты. Демьян, лежавший практически на границе сектора вражеского пулеметного обстрела, с удивлением увидел, что одна из гранат, брошенных кем-то из его товарищей, оказалась немецкой — по виду отдаленно напоминала русскую РГД-33, но только с деревянной ручкой, более длинной и удобной рукояткой. Первая РГ разорвалась прямо на броне самоходки, не причинив ей никакого вреда. Вторая, трофейная, отскочила от бортового экрана и упала на землю, не разорвавшись.

Первый всплеск радости за то, что кто-то из штрафников успел поживиться трофеями во время кратковременной рукопашной сшибки, сменился в душе Гвоздева досадой. Граната не разорвалась… Только он подумал об этом, как буро-коричневое облако взметнулось вместе с земляным фонтанчиком кверху, как раз в виду приближавшихся к самоходке вражеских солдат.

— Гото-овсь!!! — понеслась над штрафниками команда взводного, которую тут же подхватили и размножили голоса замкомвзвода и командиров отделений.

Демьян, обернувшийся на крик Потапова, застал того поджигающим матерчатый фитиль бутылки. Усики его РГ уже были отомкнуты, и граната ждала своего мига. Командир отделения чиркал небольшой блестящей зажигалкой, то и дело поправляя у нее пеньковый фитилек. Немцы надвинулись совсем близко, но искра никак не хотела запаливать пеньку. Потапов не суетился, методично и резко прокручивая колесико и высекая новые искры. Вот затлело и тут же вспыхнул матерчатый султанчик, свисавший из бутылки. Отжавшись на левом локте, Потапыч тут же что есть силы, как из катапульты, метнул бутылку. Бросок получился точным. Бутылка, описав высокую навесную траекторию, угодила прямиком на морду бронированной носорожине.

Стекло разбилось и пухнуло прозрачным, желто-красным огнем, залившим маску крепления орудия и ствол курсового пулемета.

— Гранаты!.. — донеслось до ушей Гвоздева.

Как только прозвучала команда, он тут же схватил приготовленную РГ. Чека поддалась туго, выдернувшись еле-еле, и бросок получился намного слабее, чем у Потапова. Демьян метнул гранату с колен, сразу после этого оттолкнувшись от земли прикладом винтовки.

LII

Немецкая атака отличалась остервенелым напором. Фашисты наступали по всей линии поля, обходя минные поля с боков. В виду наспех сработанной линии обороны взвода Коптюка завязалась ожесточенная рукопашная схватка. Сам взводный, выпустив в набегавших врагов пули из своего «нагана», схватился за саперную лопатку. Ею же, на манер тесака, орудовал Потапов. Гвоздев, оказавшийся у него за спиной, чуть не налетел на немца, упавшего прямо Демьяну в ноги с раскроенным наискось лицом. Его только что страшным ударом наотмашь подрубил командир отделения.

Демьян машинально наклонился, ухватив рукоять лопатки, которая торчала из-за спины на поясном ремне, и потянул за нее. От усилия тело немца перевернулось на правый бок. Пришлось отстегивать перехлестнутый накрест ремешок черного кожаного чехла, притороченного петлями к ремню. Лопатка оказалась складной. Лезвие, с тремя глубокими ребрами, разогнулось только до половины.

Ухватив ее, как тяпку, в правую руку, с винтовкой в левой, Гвоздев кинулся в сторону схватившихся впереди фигур. Потапов катился по земле, намертво сцепившись с грузным немцем. Тот был без каски, в серой кепке, которая слетела с головы фашиста при первом же кувырке, высвободив наружу бритый под ноль красный от напряжения затылок и густой зачес рыжих волос на макушке.

Немец оказался сверху и, размахнувшись, со всей силы ударил Потапова по лицу. Огромный, точно гречкой, обсыпанный рыжими оспинами, кулак снова взвился вверх, тут же резко и хлестко опустившись на щеку штрафника.

LIII

Гвоздев занес лопатку над головой, но в последний миг вид красной живой кожи с рыжей щетиной на затылке немца точно сковал его движение. Удар получился вскользь, и только разозлил врага. Обернувшись, немец закричал что-то неистово на своем будто скрежещущем языке. Широкая, страшная физиономия его исказилась. Бросив Потапова, он отводящим ударом правой руки выбил лопатку из ладони Демьяна и прямо с колен бросился на Демьяна. Штык винтовки беспомощно прошел возле шинели фашиста, который, ухватившись огромными кулачищами за полы шинели Гвоздева, навалился на него всей массой, опрокидывая навзничь.